Издание газеты
"Православный Санкт-Петербург"
«Горница»
«Чадушки»
«Правило веры»
«Соборная
весть»|
Издание газеты |
|
|||
| НАШИ ИЗДАНИЯ | «Православный
Санкт-Петербург»
«Горница»
«Чадушки»
«Правило веры»
«Соборная
весть» |
|||
В
начале XX века Россию ещё нередко называли страной лапотной, намекая, что, мол,
отсталая страна. Но русский народ, давший миру столько учёных, писателей и
поэтов, столько святых (!), давно доказал, что и он «не лаптем щи хлебает».
Лапти, ставшие своего рода символом Древней Руси, вошедшим во множество пословиц
и поговорок, традиционно считали обувью беднейшей части населения. И не
случайно. Вся русская деревня, за исключением Сибири и казачьих районов, круглый
год ходила в лаптях.
Казалось бы, что сложного несёт в себе история лаптя? Однако даже точное время появления лаптей в жизни наших далёких предков неизвестно по сей день. Принято считать, что лапти — один из самых древних видов обуви. Во всяком случае, костяные кочедыки — крючки для плетения лаптей — археологи находят даже на неолитических стоянках. Не даёт ли это основание предполагать, что уже в каменном веке люди, возможно, плели обувь из растительных волокон? Как бы то ни было, но широкое распространение плетёной обуви породило невероятное разнообразие её сортов и фасонов, которые зависели, прежде всего, от сырья — материала, из которого её плели. А плели лапти из коры и подкорья многих лиственных деревьев: липы, берёзы, вяза, дуба, ракиты… Потому-то и обувь плетёная называлась по-разному: берестяники, вязовики, дубовики, ракитники… Самыми прочными и мягкими считались лыковые лапти, изготовленные из липового лыка, а самыми плохими — ивовые коверзни и мочалыжники, которые делали из мочала.
Нередко лапти именовали по числу лыковых полос, использованных в плетении: пятерик, шестерик, семерик. В семь лык обычно плели зимние лапти, хотя бывало, что количество лык доходило до двенадцати! Для прочности, тепла и красоты лапти проплетали вторично, для чего, как правило, в ход шли пеньковые веревки. С этой же целью иногда пришивали кожаную подмётку (подковырку). Для праздничного выхода предназначались писаные вязовые лапти из тонкого лыка с чёрными шерстяными (а не пеньковыми) оборами (то есть тесьмой, закрепляющей лапти на ногах) или вязовые красноватые семерики. Для осенних и весенних работ во дворе более удобными считались высокие плетёные ступни, вовсе не имевшие обор. Обувь плели не только из древесной коры, в дело шли и тонкие корни, а потому и сплетённые из них лапти прозывались коренниками. Модели, изготавливаемые из полосок ткани и суконных покромок, называли плетешками. Лапти делали и из пеньковой верёвки — курпы, или крутцы, и даже из конского волоса — волосянники. Такую обувь чаще носили дома или ходили в ней в жаркую погоду.
Ещё
в
XIX
веке каждый
крестьянин умел плести лапти. Техника плетения лаптей была тоже очень
разнообразной. К примеру, великорусские лапти, в отличие от белорусских и
украинских, имели косое плетение — «косую решётку», тогда как в западных районах
бытовало прямое плетение, или «прямая решётка». Если на Украине и в Белоруссии
лапти начинали плести с носка, то русские крестьяне делали заплётку с задника.
Так что о месте появления той или иной плетёной обуви можно судить по форме и
материалу, из которого она изготовлена. Например, для московских моделей,
плетённых из лыка, характерны высокие борта и округлые головки (то есть носки).
Северный, или новгородский, тип чаще делали из бересты, с треугольными носками и
сравнительно низкими бортами. Мордовские лапти, распространённые в Нижегородской
и Пензенской губерниях, плели из вязового лыка. Головки этих моделей имели
обычно трапециевидную форму. Редко кто в крестьянской среде не умел плести
лапти. Сохранилось описание этого промысла в Симбирской губернии, где лыкодёры
отправлялись в лес целыми артелями. За десятину липового леса, арендованного у
помещика, они платили до ста рублей. Снимали лыко специальным деревянным пырком,
оставляя совершенно голый ствол. Лучшим считалось лыко, добытое весной, когда на
липе начинали распускаться первые листочки, поэтому чаще всего такая операция
губила дерево, отсюда и известное выражение «ободрать как липку».
Тщательно снятые лыки завязывали по сотням в пучки и хранили в сенях или на чердаке. Перед плетением лаптей лыко в течение суток обязательно отмачивали в тёплой воде. Затем кору соскабливали, оставляя луб. Из воза лык — от 40 до 60 пучков по 50 трубочек в каждом — получалось приблизительно 300 пар лаптей. О скорости плетения лаптей различные источники говорят по-разному: от двух до десяти пар в день. Для плетения лаптя нужна была деревянная колодка и, как уже говорилось, костяной или железный крючок — кочедык. Особого навыка требовало плетение запятника, где сводились все лыки. Связать петли старались так, чтобы после продержки обор они не кривили лаптя и не трудили ноги на одну сторону. Есть легенда, что сам Пётр I учился плести лапти и что сплетённый им образец хранился среди его вещей в Эрмитаже ещё в начале прошлого столетия.
Сапоги, отличавшиеся от лаптей удобством, красотой и прочностью, для большинства крепостных крестьян были недоступны. Вот и обходились лаптями. О недолговечности плетёной обуви свидетельствует поговорка: «В дорогу идти — пятеро лаптей сплести». Зимой мужик носил одни лапти не более десяти дней, а летом, в рабочую пору, стаптывал их в четыре дня.
Жизнь крестьян-лапотников описана многими русскими классиками. В рассказе «Хорь и Калиныч» И.Тургенев противопоставляет орловскому мужику калужского оброчного крестьянина: «Орловский мужик невелик ростом, сутуловат, угрюм, глядит исподлобья, живёт в дрянных осиновых избёнках, ходит на барщину, торговлей не занимается, ест плохо, носит лапти; калужский оброчный мужик обитает в просторных сосновых избах, высок ростом, глядит смело и весело, торгует маслом и дёгтем и по праздникам ходит в сапогах». Как видим, даже для зажиточного крестьянина сапоги оставались роскошью, их надевали лишь по праздникам. Своеобразный знаковый смысл кожаной обуви для крестьянина подчёркивает и другой наш писатель, Д.Мамин-Сибиряк: «Сапоги для мужика самый соблазнительный предмет… Никакая другая часть мужицкого костюма не пользуется такой симпатией, как именно сапог». А между тем кожаная обувь ценилась недёшево. В 1838 году на Нижегородской ярмарке пару хороших лыковых лаптей можно было купить за три копейки, тогда как самые грубые крестьянские сапоги стоили в ту пору не менее пяти-шести рублей. Для крестьянина-земледельца это большие деньги; чтобы собрать их, нужно было продать четверть ржи, а в иных местах и более (одна четверть равнялась почти 210 литрам сыпучих веществ).