Газета основана в апреле
1993 года по благословению
Высокопреосвященнейшего
Митрополита
Иоанна (Снычёва)
«Горница»
«Чадушки»
«Правило веры»
«Соборная
весть»|
|
Газета основана в апреле |
|||
| НАШИ ИЗДАНИЯ |
«Православный
Санкт-Петербург»
«Горница»
«Чадушки»
«Правило веры»
«Соборная
весть» |
|||
В
рамках Санкт-Петербургского Международного книжного салона 2019 г. СПб отделение
Союза писателей России провело дискуссию: «К 220-летию со дня рождения
Александра Сергеевича Пушкина. Современный мир: нуждается ли Александр Пушкин
в защите?» В дискуссии поучаствовало множество любителей русской литературы:
выступал Б.А.Орлов — председатель нашего городского отделения СП России,
выступала замечательная писательница из Донецка Марина Бережнова; сербская
писательница Елена Алексич (говорившая по-русски едва ли не лучше всех
выступавших!) представила сборник переводов Пушкина на сербский… Много хороших
людей выступили.
И все они сходились в той мысли, что Пушкин сегодня в защите нуждается: в защите от бездарных школьных программ, от засилья распиаренной книжной макулатуры, от разрушителей русского языка, от попыток сделать из Пушкина знаменосца либерализма и т.д.
И я ни в коем случае не спорю с уважаемыми участниками дискуссии. Всё так. Мы обязаны стоять на страже наших национальных ценностей, среди которых далеко не последняя ценность — творчество Пушкина.
Но все те
минуты, пока продолжалась дискуссия (а времени на неё выделено было не слишком
много, всем выступавшим приходилось укладываться в более чем жёсткие рамки
регламента!), перед глазами у меня стояла картина, подсмотренная мною несколько
дней назад, когда петербургский май впервые дохнул настоящим теплом. Я шёл мимо
сквера на Пушкинской улице. Вся площадь, в обычные дни довольно сумрачная,
плотно огороженная высокими тёмными старинными зданиями, сейчас была залита
солнцем, и над ней, точно птичий галдёж над лесной поляной, звенели весёлые
детские голоса: ближайший детский сад вывел своих питомцев погулять. И питомцы
носились по скверу, с размаху шлёпались на песок, дрались, что-то строили,
нянчили кукол — словом, занимались важной детской работой — играли. И над всем
этим шумным весельем возвышался Пушкин. Памятник, разумеется. Поэт стоял с
несколько отрешённым видом, скрестив руки на груди, смотрел в сторону и ввысь и
вообще старательно делал вид, что до детей ему никакого дела нет. Мой путь
проходил вокруг сквера, я шёл, не сводя глаз с детей и с Пушкина, и в
определённом ракурсе вдруг увидел, что поэт только притворяется отрешённым
романтическим певцом, что на самом-то деле он следит краем глаза за ребятнёй, и
следит с большим любопытством и напряжённым вниманием. Пожалуй, он не просто
следил за детьми, а именно присматривал за ними —
как заботливый и мудрый воспитатель, который не докучает воспитанникам своей
навязчивой опекой, но ни на секунду не оставляет их без присмотра. Так вот и
веселилось «племя младое, незнакомое» под добрым надзором русского поэта, и от
зрелища такого, не скрою, я умилился душою. Наверное, это единственный в России
детский сад, где среди воспитателей числится сам Пушкин.
И вот теперь, сидя в Зелёной палатке на Книжном салоне, слушая искренние и горячие призывы защитить Пушкина от современной культурной коррозии, я вдруг подумал, что Пушкин, он ведь и сам способен нас защитить. Все мы, как те дети в сквере, носимся туда-сюда, дерёмся друг с другом, поём свои песенки, а он стоит над нами, делает вид, будто смотрит в небеса, а сам внимательно наблюдает за тем, что у нас тут без него происходит, что нас радует, что огорчает.
И он всегда готов дать нам руку помощи. Когда русский язык мелеет, точно река в засуху, когда огромные пласты нашей исконной лексики исчезают и на их место приходит англо-одесская галиматья, когда мы сами начинаем порой задумываться: «Как же эту мысль выразить по-русски?» — достаточно просто перечитать хотя бы «Бориса Годунова» или любую из пушкинских сказок. Пушкин (не мне вам объяснять) никогда не чурался иноязычной лексики, но, когда нужно, умел писать на чистейшем русском, создавая целые произведения без единого заимствованного слова. И какие произведения! Просто перечитайте «Сказку о царе Салтане» — даже не нужно вдумываться в её смысл, читайте, перебирая слова, строку за строкой, удивляясь прекрасной вязи этого словесного узора, удивляясь строению речи, её предельной простоте и предельной точности, яркости, сказочности. Это будет великолепное лекарство для всех отравленных телевизионным речевым ядом. Если каждый день читать Пушкина просто для того, чтобы учиться у него русскому языку, — поверьте, через полгода занятий вы выработаете в себе стойкий словесный иммунитет.
Когда ваша душа, которая ежедневно подвергается ковровым русофобским бомбардировкам, начнёт унывать — идите к Пушкину, он вас поддержит. Ведь это он сказал:
И ненавидите вы нас…
За что ж? ответствуйте: за то ли,
Что на развалинах пылающей Москвы
Мы не признали наглой воли
Того, под кем дрожали вы?
За то ль, что в бездну повалили
Мы тяготеющий над царствами кумир
И нашей кровью искупили
Европы вольность, честь и мир?..
…Так высылайте ж к нам, витии,
Своих озлобленных сынов:
Есть место им в полях России,
Среди нечуждых им гробов.
Кажется, жёстче, чем Пушкин, никто из наших патриотов на эту тему не высказывался. Сегодня, читая эти строки, так удивительно ложащиеся на нынешнее положение вещей, даже не сразу осознаёшь, что под словами «тяготеющий над царствами кумир» поэт имел в виду вовсе не Гитлера, а Наполеона. Стихотворение столь метко бьёт по русофобскому войску, что в войске этом и до сих пор, вот уже почти два века подряд, слышатся пронзительные визги задетых осколками за живое.
Пушкин, его поэзия способны защитить Россию, способны стать нашим грозным оружием в эпоху гибридной войны. На эту тему можно написать целую книгу и назвать её, по примеру воинских уставов, «Наставлением по пользованию оружием пушкинской поэзии». Надеюсь, такой труд будет однажды написан.
Творчество Пушкина может быть оружием и в другой брани — невидимой. Не буду сейчас пытаться объять необъятное, скажу только об одном его творении — о «Пире во время чумы».
Царица грозная Чума
Теперь идёт на нас сама…
Наверное, только совсем наивные читатели считают, что речь здесь идёт об опасной инфекционной болезни. Недалеко ушли от них и те, кто считает, что, говоря о чуме, Пушкин имел в виду неизбежную для каждого человека смерть. Нет, чума здесь — это грех, склонность к которому, точно чумные бациллы, мы все носим в своём сердце. Поддаться ли греху? Радоваться ли его победному шествию? Искать ли в нём упоения, словно «бездны мрачной на краю»? Или выбрать иной путь? У Пушкина Председатель пира Вальсингам, не в силах ответить на этот вопрос, остаётся в глубоком раздумье… А, к слову сказать, в фильме Михаила Швейцера «Маленькие трагедии», где всё поставлено с ног на голову, два эпизода из «Пира…» поменяны местами, и в результате сначала Вальсингам гонит прочь священника, зовущего к покаянию, а потом с сатанинским восторгом поёт гимн Чуме! — на каковой бравурной ноте и завершается фильм. Но у Пушкина всё было наоборот: сначала пение гимна, а уж потом приход священника, призыв покаяться и глубокое раздумье Вальсингама. Вот вам пример, как — не сейчас даже, а в советские времена, когда вообще-то подобные штучки не проходили, — кое-кто умудрялся представить мысль Пушкина с точностью до наоборот! Что же сейчас творится на этом фронте?..
Да, Пушкин нуждается в нашей помощи. Я с этим не спорю и никогда не спорил. Но только нужно не забывать, что Пушкин — не безпомощный младенец, что его поэзия остаётся действенным оружием и пользоваться им можно с большим успехом.
Видимо, это процесс обоюдный: мы защищаем Пушкина, а он защитит нас. Только вместе победим!
Сергей ОЛЬХОВЕЦКИЙ