Главная   Редакция    Помочь газете
  Духовенство   Библиотечка   Контакты
 

Издание газеты
"Православный Санкт-Петербург"

 

  НАШИ ИЗДАНИЯ    «Православный Санкт-Петербург»       «Горница»       «Чадушки»       «Правило веры»       «Соборная весть»

        

К оглавлению номера

ЧТОБЫ КАЖДЫЙ ОКАЗАЛСЯ С ПОДАРКОМ

Рождественский рассказ

В то утро настоятель Михаило-Архангельского храма села Угрюмиха о.Филипп очень волновался: к ним в Угрюмиху должен пожаловать Серёжа — любимый батюшкин внук. Серёжины родители собрались на зимние каникулы в Австрию — покататься на лыжах. А семилетний мальчик с котом Барсиком на ближайшие десять дней должен был отправиться к отцу иеромонаху. Отец Филипп Новый год праздновал очень давно, когда ещё была жива жена, а их дети были маленькими. Уверовав в Бога, они праздновали уже Рождество Христово, но по привычке не оставляли и Новый год. Теперь Новый год для батюшки превратился в некую исходную точку временно´го отсчёта. Поздно вечером 31 декабря он служил молебен мученику Вонифатию и просил святого заступиться в эту ночь за сельчан, чтобы никто из них не учинил какой-нибудь беды.

В январе, числа с четвёртого, в храме начинали ставить большую красивую ёлку. Старался о.Филипп порадовать ребятишек большими разноцветными шарами и замечательной светящейся восьмиконечной звездой. Эти игрушки к ним в Угрюмиху аж из самого Санкт-Петербурга прислал один знакомый мастер по украшению огромных городских искусственных елей в благодарность Богу за исцеление своего сыночка. Ну как не повесить на ёлку такие игрушки? В сам праздник Рождества, уже после ночной литургии, храм наполнялся множеством маленьких детей. Батюшка как мог рассказывал им об этом великом празднике, читал над малышами молитву и кропил их святой водичкой. Клиросные исполняли весёлые рождественские колядки, а потом уже детки рассказывали стишки или пели песенки. Это называлось «сделать подарок маленькому Христу». Отец Филипп каждого выступающего ставил на специальную табуреточку и подставлял к его губам микрофон. И пока ребёнок произносил стишок, батюшке в другую руку вкладывали игрушку, книжку или шоколадку. А чтобы дитя, не дай Бог, не соскользнуло со скамейки, батюшка щекой легонько упирался ему в спинку. Поначалу он даже не обращал внимания на какие-то странные ритмичные звуки, что в этот момент начинали раздаваться у него в ухе. Точно маленький молоточек быстро-быстро бьёт по крошечной наковальне. Потом прислушался и понял: так стучит маленькое детское сердечко. Совсем не так, как у людей взрослых. У нас это: «Тук, тук, тук…», а у детей: «Тук-тук-тук-тук-тук…». Отец Филипп слушал их биение, умилялся и благоговел. Сердце не простой орган, в нём сокрыта тайна жизни. И ещё где-то там в нём обитает душа. В Свой великий праздник Господь позволял и батюшке прикоснуться к этой великой тайне.

Серёга прибыл в Угрюмиху, вооружённый большим чёрным пистолетом. Барсика привезли в специальной клетке с внушительным запасом «Кити-кэта» и прочих кошачьих деликатесов. «А это зачем? — поинтересовался батюшка, указывая на продолговатый полиэтиленовый ящик. — Кошачий туалет? Зачем коту в деревне туалет? Да и харчи эти ваши сухие ни к чему, у нас здесь настоящие мыши водятся, пускай побегает, поохотится». — «Что ты, дед! Наш кот на улицу не выходит. И мышей Барсик боится, он вообще всего боится». Со своим пистолетом маленький Серёжка почти не расставался. Даже в постель они укладывались сразу все вместе: малыш, Барсик и пистолет. «Мне его сам Дед Мороз на Новый год подарил. Надо же тебя, дед, от волков охранять. А Барсику он подарил банку зелёных оливок. Наш кот очень любит оливки».

Когда в храме начали устанавливать ёлку, Серёга недоумевал: что, опять встречаем Новый год? Прихожане в ответ улыбались и рассказывали гостю из столицы о празднике Рождества Христова и маленьком Мальчике, Который очень скоро придёт в этот мир. «Дед, все говорят, что через несколько дней придёт маленький Христос. А как это Он придёт? Я Его увижу?» — «Вполне может быть, и встретишься и даже пообщаешься с Ним, — загадочно улыбается отец Филипп. — Всё, брат, зависит только от тебя. Знаешь, у меня есть одна удивительная история. Мне её подарила девочка, которая однажды в рождественскую ночь встретилась с Христом. После той встречи прошло много лет, а она её помнила всю свою жизнь и записала, когда уже сама стала бабушкой. Я тебе её сейчас прочитаю». Батюшка, усадив внука поудобнее в кресло, взял с полки тонкую школьную тетрадку и стал читать: «Мне сейчас уже много лет, а ту рождественскую ночь я помню до сих пор. Тогда шёл трудный 1937 год. Нашу церковь к тому времени уже закрыли. Я была совсем маленькая. В эту рождественскую ночь мне исполнялось пять лет. Накануне Рождества Христова у нас в доме готовились к этому удивительно прекрасному и таинственному празднику. Мама пекла сдобнушки и пирожки и всё складывала в большую корзину. В избе стоял такой манящий аппетитный запах, от которого кружилась голова, а в животе урчало. Я ходила кругами возле корзины, но мама сказала, что всему своё время и что Младенец Иисус ещё не родился, а поэтому кушать скоромное нельзя. Отец тоже постарался разменять бумажные деньги на мелочь, по 20 и 10 копеек и даже по пятаку. Он ссыпал их все в тарелку и сказал, что славильщиков Христа будет много, а одарить нужно всех и сдобнушками, и денежкой, пусть хоть и маленькой, но всё равно радостно.

На всех улицах села детвора тоже готовилась к встрече Христа. Около каждого дома лежали охапки соломы или сена. Дети, несмотря на тридцатипятиградусный мороз и ветхую одежонку, носились по улицам, перебрасывались словами. Спорили, у кого больше сена и соломы заготовлено. В воздухе стоял приятный гул детских голосов и скрип хрустящего под ногами снега. Деревья, как заворожённые, тихо стояли под снежными шапками и белыми пуховыми платками. Небо всё было усыпано мириадами золотых звёзд, а мы всё старались отыскать Вифлеемскую звезду и страшно боялись, что вдруг волхвы не увидят её и не успеют поздравить Младенца и Его Мать и не отдадут Ему гостинцы. Мороз к ночи крепчал. Ноги в худых валенках и руки стыли от холода, но никто не обращал на это внимания и не собирался уходить домой. Две мои старшие сестры тоже стояли наготове возле большой охапки соломы, наготове были и спички. До полуночи ещё было время. Тут мама позвала меня домой. Она мне дала узелок со сдобнушками и пирожками и велела отнести это Стешёнке с ребятишками. Жили они на самом конце улицы. Дальше околица и выход из села. Домишко у них был маленький, старенький. Отца у ребят не было, а их мама, Стешёнка, ходила по домам побираться. Этим они и кормились, а детишек было трое. Мама, давая мне узелок, сказала: «В дом-то не входи, крыльцо у них провалилось. В темноте можешь ногу сломать. Стукни в оконце, положи узелок на завалинку и бегом домой, чтобы тебя никто не видел». Видно, мои глаза выдали меня. Мне так хотелось ну хотя бы кусочек сдобнушки. Мама меня пристыдила: «И вам всем хватит. Вот родится Христос, и мы разговеемся. А эти отнеси им и в сердце не жалей. Ты им дашь, а тебе Господь даст в пять раз больше». Бегу я по улице, а сама думаю: да как Господь знает, что я несу сдобнушки и пирожки? И как Он их сосчитает и даст мне в пять раз больше? Но думы мои прервал радостный весёлый крик детворы. Вот он, желанный миг Рождества! Раньше ведь улицы не освещались, а тут запылали сотни костров! Вверх к небу веером взлетели золотые искры от горящих соломы и сена. Село просвечивается как на ладошке, а на сердце такая радость, что словами это передать невозможно. Я не знаю, откуда к нам пришёл этот обычай, но он такой прекрасный! Он закладывал в наши души любовь к родившемуся Младенцу и любовь ко всем, кого мы знаем. Ведь нам родители объясняли, что Христос родился в таком же холодном хлеву, как у нас, где мы держали скотину. Младенец родился там, где были волы и ослы, овцы, ягнята, и они согревали Его своим дыханием. Поэтому и мы жгли солому, чтобы согреть родившегося Младенца. На улице было красиво, но мороз делал своё дело, холод пробирался сквозь старую рваную одежонку. Сёстры остались на улице, а я, как вернулась от Стешёнки, сразу побежала домой. Сбросила шубейку, дырявые валенки и забралась на горячую печку. Какое это блаженство! В доме полумрак, горят только лампадки да свечки перед образами. Мама хлопочет на кухне, готовит незатейливый, но праздничный обед. Отец ей помогает, и они тихо поют, прославляя Господа. Эти минуты нельзя забыть. Я молчу и потихоньку плачу от умиления и от боли. Руки и ноги стали отогреваться на горячей печи и болели нестерпимо.

Вот и Рождество! Входят первые славильщики. Они ходят не по одному, а целыми группами. У одного из них, кто постарше, через плечо висит холщовая сумка, в неё они складывают, что им подают. Дети начинают петь: «Рождество Твое, Христе Боже наш…» Вот они закончили, и мама кладёт им в сумку сдобнушки с пирожками на всех. А отец каждому в руку даёт по денежке. Старшим — по 20 копеек, младшим — по 10, а некоторым — и по пятачку. Дети довольные убегают, а через некоторое время приходит новая партия, и так пока не рассветёт. А я лежу на печке, всё жду и думаю, когда же Господь придёт ко мне и принесёт в пять раз больше того, что я отнесла Стешёнке. Хотя мне было всего пять лет, но я уже умела и читать, и считать, и решать незамысловатые задачи. Всему этому меня научила моя безграмотная мама. Но никто не приходил, и я уже стала подзабываться, разморенная теплом печки. Клонило в сон. И вдруг открывается дверь и входит Он. Я смотрю на Него во все глаза: Он высокий, худой. Шапку Он снял, как вошёл в дом, и всё время держал её в руке. По плечам рассыпались светло-русые волнистые волосы, а в руке у Него такая же холщовая сумка, как и у детей. Не говоря ни слова, Он подошёл к печке, на которой я лежала, и посмотрел на меня такими ласковыми, излучающими свет глазами. Потом погладил по голове и подал мне сумку. Я взяла её, но сказать ничего не могла, губы мне не повиновались. Он поклонился всем и вышел. Родители молча стояли в недоумении, а когда опомнились, мама попросила отца, чтобы он Его догнал и пригласил к нам пообедать. Отец бросился вдогонку, но на улице Его уже не было. Наутро в селе говорили, что Он был у многих, но никто не знал, кто Он, откуда, как Его имя? Для всех это осталось в тайне, я знала, кто Он, но говорить никому не стала. Пускай сами догадываются. Так я маленькой девочкой встретилась с Господом и всю жизнь вспоминаю эту встречу и ту далёкую рождественскую ночь». — «Дед, это на самом деле Христос приходил? А почему же Он тогда такой большой, если только что родился?» — «Малыш, Он может прийти к тебе и маленьким мальчиком, и старенькой бабушкой, и взрослым мужчиной. Важно Его узнать и ни в коем случае не пропустить. В эти дни он приходит ко всем, только не все Его узнают».
«А точно в пять раз больше принесёт, а?» — «Не знаю, дорогой мой, девочка об этом ничего не пишет. Но думаю, что может и больше. Не всё, мой друг, меряется в цифрах». — «А костёр? Дедушка, мы тоже будем жечь костёр?» — «Нет, в это время мы с тобой будем молиться в храме и ты, если захочешь, будешь зажигать свечи».

В праздничную рождественскую ночь Серёжа почти не спал. Правда, ему удалось прикорнуть на самой службе. Певчие на хорах выделили ему укромное местечко и уложили на тёплом овчинном тулупе. Мальчик спал и видел, как они с дедом развели большой костёр и согревают родившегося Младенца. Ещё ему снился вертеп, что скрывается под самой ёлкой и переливается множеством разноцветных огоньков. А в нём ослик и две овечки, стоят возле яслей с Младенцем Христом и согревают Его своим дыханием. Утром на детском рождественском празднике Серёга изо всех сил старался помогать деду и всем своим видом показывал окружающим, что без него и его замечательного пистолета батюшке никак не справиться со всей этой безтолково галдящей малышнёй. Каждый пытался первым пробиться сквозь толпу, рассказать отцу Филиппу свой стишок и взамен получить подарок. Хотя подарков всегда хватало на всех, тем не менее подобные опасения присутствовали всегда. И в этот раз всё шло как обычно, дети радовались машинкам, куклам, танкам, а ещё шоколадкам, календарям, книжкам, плюшевым медведям, зайцам и обезьянкам. Отец настоятель намётанным взглядом прикидывал количество детей и старался раздавать призы и игрушки так, чтобы ничего из его запасов не осталось до следующего года пылиться в запасниках. Когда утренник уже заканчивался и все призы обрели своих счастливых обладателей, в храм спешным шагом за-
шли незнакомые взрослые люди, а вместе с ними маленький мальчик лет пяти. Незнакомый малыш, оказывается, тоже собирался подарить Христу свой стишок, просто не успел попасть в храм вместе со всеми. «И я расскажу! Я готовился!» — кричит ребёнок. Подбегает к батюшке и громко выкрикивает какое-то четверостишие. Он-то декламирует, а подарки у отца настоятеля закончились, и дарить мальчику абсолютно нечего. Батюшка находит глазами Серёгу и так же глазами спрашивает: «Что же мы ему подарим?» В этот таинственный радостный день нельзя допустить, чтобы хоть кто-то ушёл из храма в слезах или просто обиженным. Об этом знает батюшка, но Серёга об этом не знал ничего, но как-то догадался и выручил деда. Как ему было ни жалко, а подошёл к малышу и вручил ему свой великолепный пистолет, подарок Деда Мороза.

В трапезной, сидя за праздничным столом, Серёга, улучив момент, на всякий случай поинтересовался: «Дед, как ты думаешь, Христос сегодня придёт подарить мне новый пистолет?» — «Нет, скорее всего, не придёт. Завтра мы сами отправимся в город и купим тебе пистолет. Какой нам больше всего понравится, такой и купим». — «А как же Христос?! Почему Он не придёт, ведь я же сделал доброе дело?!» Отец Филипп улыбается: «Он к тебе уже приходил, только ты Его не узнал». — «Приходил?! Когда, дедушка?» — «А вот тот самый опоздавший ребёнок, которому ты отдал свою любимую игрушку. Это и был Христос». — «Дед, но так же нечестно! Разве я должен был Ему что-то дарить, а не Он мне?» — «Малыш, ты и этого не заметил! Сегодня тебе достался безценный подарок, теперь у тебя доброе, отзывчивое сердце». — «Отзывчивое? Что это значит, дедушка?» — «Это значит, что ты никогда не будешь одинок, мой мальчик». Вечером уставший за день, переполненный впечатлениями Серёжка укладывается в постель, в это время Барсик, притаившись на подоконнике, пытается поймать крошечного лунного «зайчика». Дедушка, по оставшейся привычке проверяя температуру, целует внука в лобик. Поправив одеяло, благословляет мальчика и, уже собираясь уходить, слышит: «Дед, а папа с мамой за мной приедут?» — «Куда же им без тебя? Конечно, приедут. Наверняка они сами по тебе уже очень-очень соскучились». — «Дед, а расскажи мне сказку». — «Какую тебе сказку рассказать?» — «Волшебную». — «Тогда не сказку, давай лучше я спою тебе волшебную песенку про твоего Барсика. Этой песенке меня научил один добрый человек. Вот послушай». И отец Филипп чуть слышно поёт:

Тихонько, тише, тише…
Ты слышишь, ночь идёт.
И вместе с ней по крышам
Гуляет лунный кот.

Крадётся выше, выше
И звёздный пьёт кефир.
«Ну где же эти мыши,
Что съели лунный сыр?!

Серёга лежит закрыв глаза и улыбается: «Дед, какие мыши? Ты же знаешь, наш Барсик боится мышей…» Малыш всё ещё улыбается, но его дыхание становится ровным, почти исчезает, а ещё через секунду он засыпает. Отец Филипп смотрит в окно и тоже улыбается. Надо же такое придумать: «съели лунный сыр». Потом нежно, едва касаясь, гладит внука по головке. «Господи, слава Тебе, в эти святые дни Ты не оставил меня».

Священник Александр ДЬЯЧЕНКО

предыдущая    следующая