Главная   Редакция    Помочь газете
  Духовенство   Библиотечка   Контакты
 

Издание газеты
"Православный Санкт-Петербург"

 

  НАШИ ИЗДАНИЯ    «Православный Санкт-Петербург»       «Горница»       «Чадушки»       «Правило веры»       «Соборная весть»

        

К оглавлению номера

САМОХОДНЫЕ ЛАПОТКИ

Три сына при отце жили. Земли было мало. Одну десятину на троих не разделишь. Да и одну лошадь тоже натрое не раздерёшь. Вот и придумали братья ремёслами промышлять. Жить ведь надо. «Я по городам пойду ремесло искать, — говорит старший сын. — За которое больше платят, то моё и будет». — «А я, — решил средний сын, — стану по базарам ходкий товар высматривать. Какой ходче идёт, тот и делать буду». До младшего очередь дошла. «Чем ты, мил сын, промышлять будешь?» — «Хочу я, тятенька, научиться лапти плести. Всегда в спросе». Засмеялись братья: «Дурень и есть дурень. В спросе-то они в спросе, да цена за этот спрос с воробьиный нос». Поговорили братья и разошлись.

Идёт старший по городам и видит: мастера чаёвничают. Подсел. Слушать стал, о чём мастера беседуют. «А я сто одну деньгу зарабатываю, — хвалится каменщик. — Одну деньгу для души в трактир отдаю, а сто денег домой несу». Как старший брат услышал эти слова, и думать больше не стал. Доходнее каменного ремесла не найдёшь. «Возьми меня, каменщик, в выученики», — стал проситься. Посмотрел каменщик: парень здоровый, плечи широкие, руки сильные и, видать, глазастый. «Возьму, — говорит, — если ты ремесло ниже денег ставить не станешь». Взял его и начал каменному делу обучать.

Второй сын идёт по базару и видит: дуги хорошо разбирают. А старичок, который дугами промышлял, возьми да похвались: «Мошна у меня, как дуга, туга. Что ни дужка — то полтина с полушкой». Услыхал это средний сын и тут же порешил дуги гнуть.

А младший сын лыка надрал, колодочек лапотных настроил и плетёт себе лапоть за лаптем. Один получается с косиной, другой — со слабиной, третий — в руки взять совестно. Парни-однолетки, девки-невесты в один голос бедняжку просмеивают, недоумком лапотным величают. А он плетёт себе да плетёт. Одна неделя проходит, другая начинается. Полная баня лаптей, а обуться не во что. На пятую неделю от лаптей вовсе тесно стало, сын-то и говорит отцу: «Тятенька, дай лошадь, я на базар лапти повезу». Дал отец лошадь. Привёз мастер лапти да и свалил их в кучу. «Почём, парень, лапти»? — спрашивает народ. — «По совести. Подходи, выбирай по ноге. Если совесть заговорит — скажет, сколько заплатить надо. А если совесть промолчит — даром носи». Много народишку налетело на даровые лапти. Живёхонько разобрали. Кто грош (две копейки), кто полушку (полденьги) кинет, а другой не то что полушку или грош, а ещё к лаптям приплату просит: «Коли по совести, так по совести. Полушку заплатишь — так и быть, потешу тебя, малый, твою худую работу на свои добрые ноги обую». Делать нечего, приплачивает мастер к своим лаптям, а сам смотрит, какие лапти складнее на ногах сидят, за какую пару приплаты не просят, а деньги дают. Расторговался парень — ни лаптей, ни денег. А песни поёт.

«Ты что, Ваня, больно весел? Аль выручку большую привёз?» — «Не выручку, тятя, а выучку. Выучка дороже всего». Сказал так и пошёл лыко драть — и опять за лапти.

А той порой старший брат, подучившись кое-чему, камни кладёт, торопится, а средний дуги гнёт, поспешает. Пока меньшой сто лаптей сплёл, старший много кирпича выклал, а средний того больше дуг нагнул. Пришло время братьям встретиться.

«Ну, милые мои сыны, — говорит отец, — сказывайте, как ремёслами промышляете». — «Я, тятя, каменным ремеслом занялся. Сто одну деньгу зарабатываю. Скоро отделюсь, своей семьёй заживу». Похвалил отец старшего и среднего слушать принялся. «У меня, тятенька, мошна будет, как дуга, туга. Что ни дужка, то полтина с полушкой. Знай наших!» Дошла очередь до младшего: «Моя работа вся на виду. Базар цену скажет».

Погостили сыны у отца и в путь собрались: старший — деньги за каменную работу получать, средний дуги повёз на базар продавать. А младший и говорит им: «Братцы, не захватите ли вы и мою работу? Вдруг да грош с полушкой выручите, и то нам с тятенькой деньги». — «По паре лаптей дашь — свезём». — «Да хоть по две, братцы, берите», — говорит младший, а сам радуется. И есть чему. Если уж братья-мастера — один каменщик, другой дуговик — его работу обувают, то простой человек верняком обует.

Приехал старший брат в город деньги получать, а вместо денег ему по загривку сулят, стены на все корки костерят. Тут он к каменщику кинулся. А тот сидит в трактире и на одну деньгу чай с баранками распивает, а за пазухой у него сто денег лежат. «Ах ты, такой-сякой, немазаный, сухой! Чему ты меня выучил?» А тот чаек попивает да посмеивается: «Разве я тебя, торопыгу, учил ремесло ниже денег ставить? Вот и получай взашей». Делать нечего. Каменное дело не к рукам пришлось, надо новое ремесло искать. Продал он братовы лапти да домой поворотился.

Средний той порой на базаре дуги расставил, а вторую половину лаптей в кучу свалил. У лаптей от покупателя отбоя нет, а на дуги даже и не глядят. Продал он лапти, а дуги на базаре оставил — даром никому не нужны. По дороге нагнал старичка-дуговичка, спрашивает: «Скажи, старичок, почему у тебя дуги идут, а у меня лежат?» — «Потому, — хитро щурится старик, — что у тебя дуги простые, а у меня самоходные». — «Какие такие самоходные?» — стал добиваться средний брат. А старик как воды в рот набрал, только посмеивается.

Опять сошлись братья у отца. Опять их отец спрашивает, как они ремёслами промышляли. Первым стал старший сказывать: «Обмануло меня каменное ремесло. Еле на харчи заработал да вот продольную пилу купил. В бревне много денег. Надо только их досками да тёсом выпилить». — «И я, тятя, другое ремесло нашёл, — сказал средний. — Много ли на дуге выгнешь? Я горшки лепить буду. Станок купил». — «Ну, а ты, Ваня, что скажешь?» — спросил отец. «За меня братья скажут. Они лапти продавали». — «За твои лапти по загривку надавали. Еле ноги унёс». — «А что в них не так?» — «А то, что ты ремесло ниже денег ставишь», — сказал старший брат, а средний поддакнул: «И к тому же лапти твои простые, а не самоходные. Я их на базаре бросил».

Задумался младший брат и ещё злее за работу принялся. И братья своим делом занялись. Один тёс-доски пилит, другой горшки-плошки лепит… Опять пришло время на базар ехать. Опять младший просит братьев счастье испытать. Братья видят — нечем лапти похаять, а хают: «Для тебя только, как для меньшого… Авось грош с полушкой заработаешь».

Большой базар собрался. Братья свой товар расставили, народ зазывают: «А вот горшки, плошки!.. Кому тёс, бруски, доски!..» А про лапти ни слова. Потому как их они до базара не довезли, по дороге продали. Чуть не все в новых лаптях ходят да похваливают: «Ах, какая обужа! Сапоги снимешь — лапти обуешь. До чего хороши, до чего легки да увёртисты». А от горшков с тёсом нос воротят. Из милости доски на дрова взяли, а горшками с плошками дорогу вымостили. И то польза… Приехали братья с обновками да с гостинцами, лапотными деньгами похваляются: «Ах, как доски ходко шли! И горшки нарасхват. Не нахвалится народ: до чего хороши, легки да увёртисты… Ну, конечно, и лапти кое-какие продали. Вот тебе, братец, выручка». Подали они меньшому брату полтинник с денежкой. Иван от радости заплясал, песни запел: «Ну, теперь, я, братцы, самоходные лапти плести начну, которые вперёд денег ходят».— «Плети, дурень, плети. Мы тебя опять оплетём», — посмеялись над лапотным мастером братья и за дело принялись. Они все-таки не совсем безсовестные были. Хотелось старшему брату хоть одну доску выпилить, которая в дело пойдёт. И среднему перед собой совестно было, что его горшками дорогу мостят. Тоже стараться стал… Опять пришло время на базар ехать. Горшки, доски на воз погрузили, под лапти три подводы наняли. «Давай, Ваня, услужим тебе. Может, два полтинника да две денежки привезём». А он наотрез: «Нет. Не хочу я больше срамить вас своей лапотной работой». — «Да что ты, братец! Да мы для тебя хоть в огонь, хоть в воду. На всё согласны. Ты у нас меньшой». А младший своё: «Я зарок дал самоходные лапти сплести…» — «Какие такие самоходные? Ты что?» — «А такие, которые вперёд денег сами идут». Тут братья давай уговаривать младшего. А он ни в какую:  «Ни одного лаптя из бани не выпущу, пока сам не пойдёт.

Те к отцу: «Тятенька, цыкни на него! Гляди, какие он слова говорит». А отец-то давно понял, что за доски пилятся, какие горшки лепятся, и говорит: «Нет уж, сыны. Вас я не принуждал и меньшого неволить не буду. Охота ему самоходные лапти плести — пусть плетёт». Те опять: «Да разве лапоть может сам пойти? Ты, тятя, что?» А отец им: «Сами же сказывали, что нужны не простые лапти, а самоходные. Значит, такие лапти есть». Делать нечего, поехали братья на базар с кривыми горшками да с косыми досками. По дешёвке, совсем задарма, доски да горшки продали. Гроши да копейки выторговали. Тут-то подошёл к ним старичок-дуговичок да и сказал: «Вы бы, братцы, лучше лапотки привезли. Молчком бы продали». Как только это сказал старичок, народ-то и признал братьев. И ну расспрашивать, почему лаптей нет да из какой они деревни. Братья то да сё, отнекиваются, дорогу к меньшому брату не сказывают, околесицу плетут: «Лыко ныне плохое… убыточно стало лапти плести». Народ видит, что братья чистую воду мутят, — давай допрос чинить. А на базаре бабушка случилась, которая всех братьев знала. Она-то и рассказала всё как есть. Тут народ зашумел. Братья еле ноги унесли… Приехали домой, хотели было отцу наплести семь вёрст до небес и всё лесом, как слышат — весь базар к старой бане подъехал. «Что за диво? Что такое?»

Глянули — а старые люди шапки ломают, почтенные мужики спины гнут, младшенького брата уговаривают лаптями оделить, Иваном Терентьевичем величают: «Ну, скажи на милость, Иван Терентьевич, как народу без лаптей жить! Продай хоть по паре на человека». А тот хоть и оробел маленько, а своё гнёт: «Я зарок дал самоходные лапти сплести, а до той поры из бани не выходить». Тут старичок-дуговичок выходит вперёд и говорит: «Твои лапти, Ванечка, давно самоходными стали. Сами идут. И на базар их возить не надо». — «Тогда другое дело, — сказал мастер и стал из старой бани лапти выкидывать. — Берите, кому какие по ноге. Продаю по совестливой цене. Кто сколько даст — такая и цена лаптям… Тятенька, получай деньги. У меня ещё одна пара не доплетена. Солнце-то уж садится. Урок кончить надо».

Народ было принялся лапти хватать, только старичок-дуговичок не дал — сам лаптями стал каждого оделять: «Один мастер весь мир не обует. Каждому охота в такой парочке покрасоваться!» Разделил он лапти, а народ полну котомку денег навалил, не подымешь. Братья стоят ни живы ни мертвы, отцу глянуть в глаза боятся. Тогда старичок-дуговичок и говорит среднему брату: «Не одни дуги самоходными гнутся. И лапти такими плетутся, и доски такими пилятся, и горшки лепятся». Крепко с того дня задумались братья. Задумались и за дело принялись… много ли, мало ли дней прошло, только стал пилить старший брат самоходные доски, а средний — самоходные горшки обжигать. Хорош товар: из-под пилы доски рвут, горшкам после обжига остыть не дают. Ну, а про лапти уж и говорить нечего. В чести братья зажили. Звонко у них дело пошло, самоходно. А как оно у вас идёт — вам лучше знать.

Евгений ПЕРМЯК

 

 

предыдущая    следующая