Главная   Редакция    Помочь газете   Духовенство   Библиотечка   Контакты			Издание газеты "Православный Санкт-Петербург"
НАШИ ИЗДАНИЯ	«Православный Санкт-Петербург»       «Горница»       «Чадушки»       «Правило веры»       «Соборная весть»

СЧАСТЬЕ МОЁ, БОЛЬ МОЯ…

Протоиерей Алексий Потокин, сам страдающий от тяжелой болезни, дал нам очень глубокое, интересное интервью о том, как облегчить терпение страданий при болезни духовными средствами.

— Насколько облегчение нашей боли зависит от близких?

— Если я в болезни чувствую себя одиноким: «Я никому не нужен. Я пропадаю», — боль усугубляется. Потому что это ложь. Когда у меня сильно болит, я не могу проверить, как вы ко мне относитесь, — я этого не замечаю, я становлюсь слишком груб. Поэтому люди больные, страдающие часто бывают несправедливы к окружающим, резко требовательны, скандальны. Приступы боли сопровождаются клеветой на всех, кто рядом. Но это несправедливо. Да, близкие не могут сейчас исцелить, помочь, но это не значит, что они не сочувствуют, не значит, что они не трудятся. И когда человек допускает такую клевету, оскорбления на своих ближних, то одиночество увеличивается и боль усиливается.

Мы облегчим свои страдания, если будем вести себя противоположным образом. Я знаю, что обо мне заботятся, и я стараюсь уменьшить громкость своего крика. Я стараюсь давать окружающим маленькие передышки. И при том, что я кричу, что от меня смердит, что я приношу много страданий моим близким — потому что помощь такому человеку — это тоже страдание, — тем не менее, им становится легче. И их облегчение придаёт силы и мне. Оказывается, это взаимно.

Да, есть болезни, которые почти совсем не дают передышки. Но когда бывают секундочки передышки, боль на секунду смягчается, отступает — пусть даже с человеческой помощью, — мой труд терпения, когда я не кричал, не капризничал и т.д., он вдруг делает общение совершенно счастливым: мы чувствуем, как мы близки, как нужны друг другу. Болезнь тогда перестаёт быть могильной плитой, трагедией. Мы вместе.

В болезни хочется полного освобождения от страданий. Но в эту секундочку передышки, пока нет давления больной плоти, скажем себе, что маленькая помощь других людей для меня драгоценна, что меня не оставили. Ведь вы посмотрите, как мир развивается — он становится подлым, людей списывают, выкидывают, забывают. А тут пусть даже ругаются, но мучаются со мной, — это уже много…

Я сейчас скажу вещь, которая, может быть, кого-то обидит: даже больной человек должен быть счастливым. Человек может так достойно умирать, что многие живые будут завидовать ему и говорить: «Я так не живу, как он умирает».

— А разве согласиться с болью не значит согласиться с тем, что я грешный человек?

— Нет, не обязательно. Есть в Евангелии одно глубокое место, когда спрашивают у Христа: «Почему этот человек болен? Кто согрешил — он или его родители?» Ответ такой: «Ни он, ни его родители».

Может ли человек защитить другого и при этом получить тяжёлую травму? Он на секунду забыл про себя, своей жизнью принял удар смерти и дал возможность жить другому. Но взамен этому он получает страдания до конца жизни. Разве это наказание за грех?

Есть много страданий, в которых не видно нашего греха. Любой родитель знает, что ребёнок принесёт страдания. И несмотря на это, мы стремимся к тому, чтобы стать родителями. В жизни страдания неизбежны. Если я соглашаюсь жить — я соглашаюсь на мучения. Так что боль в нашем умирающем мире не только от греха, — это согласие жить.

— Некоторые люди от тяжёлых страданий болезни жаждут уже любого её прекращения. Хотя бы и вместе с жизнью.

— Я считаю, что терпение, которое только ждёт, когда всё закончится, — это скорее малодушие и трусость. А есть терпение другое, которое говорит: на меня сейчас навалилась мука этой жизни — я сколько смогу, вытерплю. Как воины в Брестской крепости: окружены, сопротивление безнадёжно — и всё-таки они сопротивлялись. И вот, если человек ощутит себя такой Брестской крепостью, скажет: «Я не буду сдаваться наступающей тьме, я не буду ей подчиняться. Это великий труд, за который не платят. Я убеждён, я благодарен тем людям, которые терпели хотя одно мгновение, они помогли мне». Как только мы сдадимся и скажем: «Всё, я согласен умереть, я больше не могу терпеть эту боль», — боль этого мира хлынет на меня и на других.

То есть я убежден в глубоком единстве людей, и я уверен, что человек, который не сдаётся, а сопротивляется какими-то, даже самыми слабыми своими усилиями, он делает мне неоценимую услугу — он защищает меня от той тяжести, которая обязательно ляжет и на меня.

Многие люди замечали, насколько легче им жилось, пока у них были живы родители, особенно отец. Пусть с отцом они поругались, пусть они враги, пусть они прокляли друг друга, пусть один живёт на Северном полюсе, а другой — на Южном, умер отец — и детям становится тяжелее. То, что он нёс в этой жизни, то, чему он сопротивлялся, теперь ложится и на них. Есть эта тяжесть, несение ответственности перед жизнью. Одно дело, когда есть тот, кто тебя покрывает — хочет он того или нет, но он покрывает, пока жив,— и другое дело, когда ты встаёшь лицом к лицу с этой тяжестью.

То же самое и с болезнью. Если человек согласен не подчиняться болезни — он делает мне великое, он мою жизнь избавляет от тех страданий, которые усугубят моё положение. Спасибо ему. Там, где есть борьба, обязательно есть Бог. Если он не уступил борьбе, хотя бы какое-то время, — для меня, безусловно, это Божий человек. Человек, соглашающийся терпеть болезнь и не умереть сразу, для меня это человек, который стоит на стороне Бога и трудится ради света.

Что значит не согласиться с победой боли, с победой страдания? Это выражается молитвенно в жизни христиан. Сейчас уже это подзабыли, а раньше христиане говорили: «Ей, Господи, гряди». «Ей, Господи, гряди» — это ожидание второго пришествия и начало жизни, которая победит эту боль. В «Символе веры» сказано: «Чаю жизни будущего века». Вот это «чаю» означает, что я надеюсь на жизнь будущего века, она мне желательна. Т.е. есть жизнь этого века — страдательная, и я знаю, что есть жизнь другая, я жду ее.

Часто мы связываем прекращение боли с полным исцелением. Человеку трудно представить, что если кто-то до конца разделит с ним его страдания, это уже не будет состояние отчаянной тяжести, состояние может быть благодатным. Мы думаем, что Христос со мной только тогда, когда Он волшебной палочкой махнёт — и у меня все язвы прошли. А если Он говорит: «Я с тобой, с твоими язвами. Я сам страдаю»?

Страдание может помочь нам достичь блаженства не только в единении с Богом, но и в единении с близкими людьми. Владыка Антоний Сурожский пишет, что когда его мать умирала, не было счастливей времени. Потому что это были единственные годы, когда они по-настоящему были вместе. Он научился дорожить каждым днём, каждый день он её видел, и общение их было удивительным. Он эту её болезнь, умирание и смерть воспринимает как один из самых светлых периодов в своей жизни. Посмотрите, во многих воспоминаниях он останавливается на этом.

— Я всегда боялся боли и просил всегда обезболивать, когда что-то делали с зубами. А однажды я провёл эксперимент и с тех пор при любой боли пользуюсь этим способом. Способ такой: вспоминать свои грехи и представлять себе, что я этой болью искупаю этот грех. Сразу же становится легче терпеть. На физическом уровне боль, может быть, остаётся такой же, но терпеть её гораздо легче.

— Поискать возможность своих неправд — ну, это очевидные вещи, которые уже навязли. Я просто хотел сказать, что всюду видеть, что страдания связаны непосредственно только с грехом, — это неправда. Хотя 99% связано с нашим грехом. Это целая огромная тема — объяснить, что такое грех. Потому что о грехе думают как о нарушении какого-то Небесного уголовного кодекса. Нет. Грех — это всегда подлость, это всегда предательство, грех — это всегда убийство другого человека или себя самого.

Да, конечно, если человек неожиданно для себя заболел и мучается — вспомни, скольких ты обидел, к скольким ты был равнодушен, как ты презирал больных, боялся их и прятался от них. Всё это нужно вспомнить. В совести своей судить себя, если не можешь в храм прийти. И не только это, но и многое другое: сколько выплёскивал раздражения, сколько яда было, зависти…

Есть ещё ужасное чувство ревности, когда я требую от другого любви к себе. Ревность сжирает хорошее: тебе и так дают хорошее, а ты говоришь «мало». Человек не может, он болен, может быть, а ты: «Давай живи, действуй, трудись, лобызай меня!» Я прошу, требую и настаиваю. И когда у меня поток таких требований и к людям, и к Богу, — это ревность. Ревность — это душа несытая, алчная, жадная. Конечно, за это обязательно потом будет расплата — страдания.

Ну, и зависть. В чем патология этой болезни? А в том, что я мучаюсь от чужого добра. Представьте: вы родной мне человек и, пусть даже несправедливо, вам жизнь что-то дала хорошее. Естественное моё чувство будет радость за вас. Это действительно уже раковая какая-то опухоль в душе, когда счастье другого для меня становится злом.

В большинстве случаев боль связана с какой-то моей подлостью, неправдой, которую я совершал в жизни. Поэтому в подавляющем большинстве можно увидеть тот путь, которым мы наши болезни усиливаем. Можно проверить. Я думаю, что если люди не будут обидчивы, они проверят это: когда мы смеялись или были равнодушны к чужой беде — к нам это вернётся. То, чего ты желаешь другому, вернётся к тебе. А этого у нас много: много сплетен, много всего…

— Что можете еще сказать по поводу работы над собой для ослабления страданий?

— На боли не нужно сосредотачиваться. Не нужно ограничивать всю свою жизнь этой болью. Скажем, болит зуб. Днём, пока ты работаешь, он болит не так сильно, но стоит тебе сосредоточиться на себе, лечь спать — эта боль вдруг возрастает. Это простой, но ясный пример того, что если ты сосредотачиваешься только на своей боли — она тебя убьёт.

Поэтому я советую даже в болезни искать какого-то дела. Ищите всё, что возможно, старайтесь трудиться. Хоть вяжите. Это отвлечёт ваше внимание. Сосредоточенность на боли усиливает боль. Используйте любое здоровое занятие, которое занимает ваше внимание. Боль напомнит о себе — и всё равно упорно к нему возвращайтесь. Сама привычка возвращаться к работе научит вас отвлекаться, она многое даст.

Ещё простые советы. Когда болит у вас, старайтесь попросить милости сначала к другим болящим. Потому что боль как бы замыкает человека на себе. Этим разрывается наше одиночество.

Ещё одиночество разрывается благодарностью за тех, кто ещё не болеет: «Господи, слава Тебе, что есть ещё здоровые. Как хорошо».

© Boleem.com