Главная   Редакция    Помочь газете   Духовенство   Библиотечка   Контакты			Издание газеты "Православный Санкт-Петербург"
НАШИ ИЗДАНИЯ	«Православный Санкт-Петербург»       «Горница»       «Чадушки»       «Правило веры»       «Соборная весть»

«Я НЕ БОЮСЬ СУДА ЗЕМНОГО»

Мой папа - протоиерей Симеон служил в Ряжском благочинии в Троицком соборе. Папин папа о.Алексий в Сасово служил. Он умер в алтаре, на Введение. Отслужил литургию. В одной руке - чаша, в другой - плат. Было ему 94 года. Маму звали Евдокия. У меня было 6 братьев и 5 сестер. Я - самая старшая и ходила в школу. Звали меня София. Исполнилось мне 12 лет, и я решила пойти в монастырь. Прожила там месяца три-четыре. Папа приехал, а я яблоки в кучку собираю. Мы их возили продавать. В деревню приедем, я, в платьице темненьком, кричу: "Монастырские яблоки!". А тут папу увидала, плачу: "Папа, я домой хочу!" - "Ну, поедем!". Потом передумала, осталась.

Первый год приходилось трудновато. Привыкла. Была пастушком, дояркой. Нас было четверо в келье. С нами жила матушка Параскева из Торжка, с палочку мою ростом. Мы ее жалели. В трапезную идем: "Мать Параскева, собирайся". Сажаем ее на руки и несем в трапезную. Однажды она приболела и говорит: "Не ходите сегодня на работу. Я, наверное, помру". Мы к матушке отпрашиваться. И остались дома. В семь часов она и говорит: "Сколько ко мне пришло монашек! Да какие все хорошие!". И умерла. 72 года ей было.

В 25-м году я приняла мантию, и меня назвали Серафимой. В 32-м начались гонения. Батюшек забирали. Всех монашек подобрали. Был у нас старец Паисий. Мудрый старец. Ходили к нему очень много, он всех принимал, благословлял. Лет ему было 80. Это был мамин брат родной. Его забрали, и он пропал без вести.

В Рязани, как забрали нас, заставляли снять крестик. Но мы не отдали. Неделю стояли в камере в воде. Потом по этапу пошли. В Кандалакше нас было 300 монахинь и примерно столько же священников. Жили в одном бараке перегороженном. Папу посадили вместе со мной. Ему пальцы на лесоповале отрубили. На моих глазах. Я пальчики его собирала, держала в руках. Лопухом завязала ему руки. Кровь льет. У него заражение получилось, и через неделю он умер.

Раз согнали нас, монахинь, в сарай. Меня 85-ю, самую последнюю. Облили сарай керосином и зажгли. Я топошилась, топошилась. Подрясник рваный горит. В дверь стучу. И вертушка отлетела, я выпрыгнула - и ползком в озеро. А остальные все погорели.

Каждый день в 12 часов открывают папку толстую. "Покровская Серафима Семеновна! Выходить к расстрелу!". Выходишь. Перекрестишься. Попрощаешься. Выведут человек 50 в ряд, поставят по четверо. Стреляют, а не убивают. И так каждый день. А потом терпение наше кончилось, и говорим: "Убивайте нас совсем, если вы Бога не боитесь!". Как-то пришли мы с работы, из нашего барака вызывают 15 матушек. Нет их и нет. А на следующий день глядим - висят. Поставят столбушки, доски на них, сверху - перекладины и веревки. Туда голову сунут, дернут - и все.

В 41-м у меня мама умерла. А освободилась я в 42-м. Пришла с работы. Идет женщина со списком: "Кто такая Покровская Серафима Семеновна? На освобождение". Я обрадовалась. Денег ни копейки. Сначала ехала на подножке. А потом - пешком. Где пустят - заночую. Одна мордовка говорит: "От нас в 15 км церковь. Ты старайся на Троицкую субботу туда попасть". Пришла. Башмаки у меня грязные, платок на мне рваный. В церкви народу битком. Матушка меня спрашивает: "А где Вы ночуете?" - "Где Господь благословит". - "Пойдемте к нам". А батюшка тоже был в заключении. Посидели, поговорили. И я жила у них две недели. Картошечку полола, окучивала, лук полола. Надо домой. А где мой дом? Я ушла от них. Прошла немного. Села на горочку и плачу: "Ах, ты, мамочка, мамочка! Кто меня встретит? Кто меня напоит?". Пришла домой, а мне никто не рад. Никто. Родных никого не осталось. Председатель говорил: "Убрать монашку обратно, чтобы не было в деревне". Три месяца в лесу сидела. Ягод наберу - землянички, чернички. А потом, после войны, перестали приставать. Я в колхозе работала, картошку сажала, помидоры, огурцы собирала, капусту поливала. Начальство меня уважало. Дрова привозили, помогали…

…Гонения еще будут. Но надо молиться, чтобы Господь продлил наши дни и не дал нам такое же гонение. Усердно молиться. На то монах и остался. В этом его предназначение - молитва за весь мир. Пусть монах в постели лежит. Он все равно по четкам молится, даже во сне молится не-престанно. Утренние, вечерние, потом по четочкам 300 Иисусовых, 200 Богородичных, 150 Ангелу, 25 за игуменью, 30 за строителей, 60 за весь мир, земные поклоны, Апостол, Евангелие, Псалтирь (каждый день по 4 кафизмы).

Сладостей не надо много вкушать. Хлеб насущный есть? Есть. Вода есть? Есть. Слава Богу за все! Слава Богу за радость! Слава Богу за скорби! Слава Богу за болезни! Я прожила 104 года. Я не блудила, не пьянствовала, не воровала. Я не боюсь суда земного. Нисколько! Я боюсь Суда Вечного.

Верить надо. Как святые жили? В молитве, в подвигах, ели плохо. А мы сейчас? Наедимся, напьемся. Ведь ничего нашего нет. Мы едим все Божие. А нашего нет. Мы, грешные, дома украшаем, квартиры белим, красим, моем. А душу свою ничем не украшаем, не моем, не стираем. Так паук в паутине сидит, к нему муха забралась, жужжит - не вылезет от него никак. Так мы от грехов не вылезем никогда. Надо каяться. Не копить грехов. Надо отмывать душу свою. И легче будет.

Подготовили священник Сергий МИРОНОВ и Татьяна РТИЩЕВА