Главная   Редакция    Помочь газете   Духовенство   Библиотечка   Контакты			Издание газеты "Православный Санкт-Петербург"
НАШИ ИЗДАНИЯ	«Православный Санкт-Петербург»       «Горница»       «Чадушки»       «Правило веры»       «Соборная весть»

К оглавлению номера

ПТИЧКА У ИКОНЫ

Мы хотим вспомнить о старце Николаюшке Тотемском. Молитвой этого старца и его чудотворениями держалась вера в старинном русском городе Тотьме в годы страшных гонений на христиан. Память об этом до сих пор жива у тотьмичей. Летом 1998 года школьники из поисковой группы «Роман­тики» побывали в экспедиции на Сондуге, где родился Николаюшка. Так под руководством Галины Александровны Оленевой был начат сбор сведений о старце. К настоящему времени собрано множество свидетельств о его чудотворениях.

Тотемский провидец

Наш земляк Николай Константино­вич Трофимов (Николаюшка Тотем­ский) всю жизнь свою посвятил служе­нию Богу, имея дар предвидения. Но люди прозвали его святым не только за то, что этот человек предсказывал буду­щее, но и за его доброту, простоту, лю­бовь к народу. Даже по образу жизни Николай походил на святого: никому не завидовал, кормился чем Бог пошлёт, одевался просто. По воспоминаниям жителей, на нём были холщовая рубашка, перевязанная пояском, и белые штаны.

Родился Николай в 1892 году в д. Угрюмовская (Погост) Вожбальского с/с. Он является дальним род­ственником другого юродивого — Алек­сея Васильевича Талашова, вериги ко­торого сданы его сыном в Тотемский краеведческий музей. Отец Николая Константиновича был священником в Благовещенской церкви на р. Двинице, затем — в Христорождественской на Сондуге.

Николай был прихожанином Христо­Рождественской церкви. У него при себе всегда находилась маленькая Библия. Жизнь Николая проходила в постах и мо­литвах. Он любил природу. Его часто мож­но было видеть одного у реки, в лесу, где-нибудь в поле. По воспоминаниям И.А.Талашова, Николай закончил Духовную се­минарию, но где — неизвестно.

После смерти отца жил с матерью, Александрой Николаевной. Она пекла просвирки и была прекрасной швеёй. Отличалась необыкновенной добротой. Уж если к ней придут, особенно дети, без гостинца не отпустит.

Николай некоторое время находил­ся в браке, но, когда началось гонение на христиан, жена ушла от него. С тех пор жил в доме матери. После установ­ления советской власти мать всячески старалась уберечь его от гонений, даже пустила слух, что её сын ненормальный: «Да он шальной, мало чего понимает». После смерти матери за Николаем при­сматривала Анна Завьялова, прозванная в деревне Японихой.

Впервые Николай был арестован до войны как сын священника. Но его от­пустили, и он вернулся на Сондугу. На­чалась война — и поток людей к старцу увеличился. К нему приезжали даже из других сельсоветов узнать, почему не приходят письма с фронта, живы ли их родственники и т.п. И Николай брал на себя их беды, успокаивал, предлагал молиться. По воспоминаниям Ивана Алексеевича Талашова, Николаюшка предсказал важнейшие события войны: битву под Москвой, Сталинградскую битву, день Победы.

После войны люди ходили к старцу, чтобы вылечиться. Когда наступили го­лодные годы (1946-1948), он начал ски­таться по деревням Вожбальского сель­совета. «Жил он в лесу, — вспоминает Л.С.Дубровский. — Там была избушка с самодельной печкой. Но вскоре Нико­лая нашёл Иван Тихонович Кулаков — охотник, директор заготконторы. Нашёл его на Сондужском озере, в осиновой лодке, которая скорее походила на плот, чем на лодку». После этого Николая привезли в больницу, подлечили и по решению властей отправили в Кувшиново как «умалишённого». Он пробыл в Кувшинове год. Потом вернулся в Тотьму.

12 января 1958 года Николай ушёл из этого мира в мир иной. Прово­жать в последний путь пошли жители все­го города. Могила его всегда прибрана и ухожена. Мы побывали там и убедились, что люди до сих пор верят в великую Бо­жественную силу исцеления, так как пос­ле нашего ухода с могилы туда пришёл мальчик-калека и, по словам Ливерия Се­мёновича Дубровского, исцелился.

Хоть Николай и не канонизирован­ный святой, на его могиле в родитель­скую субботу и на Троицу протоиерей Георгий ведёт службу.

Воспоминания очевидцев

ЗАВЬЯЛОВ Вячеслав Александро­вич, уроженец д. Шильниково:

«Моя мама, Калисфения Алексеев­на, была ровесницей старцу Николаю. Росли они вместе, ходили по вечеринам. Николай был общительным, любил по­гулять, как все молодые парни. Был влюблён в Талашову Анну из д. Захаровской. Но так как Николай являлся сыном священника, его отправили учиться в Духовную семинарию».

ДВОЙНИШНИКОВА Лидия Алек­сандровна, жительница г. Тотьмы, 1925 года рождения:

«Заболела у меня грудь. Пришла я к Николаю. Он взял полотенце, поставил меня на ноги, приложил полотенце и гладил по животу, считая до сорока. Впе­чатление такое, что до самой спины во­дит. Думаю: до сорока лет жить буду. Вскоре грудь прошла. Павла, у которой он жил, сказала: «До сорока он считает — это сорок мучеников было».

Потом палец разбила молотком и опять пришла. Он сидит за столом, гово­рит: «Проходи, проходи, видишь, пальчик ушибла механизированно». Он даже не спрашивал о хворях, и так знал.

Слышала, что шла женщина с Тафты к нему на Сондугу. Шла осенью и заблу­дилась, не знает, как выйти. По пожне походила кругом — темно; вдруг увиде­ла тропинку, услышала петухов и выш­ла на Сондугу. Пришла, Николай гово­рит: «Что, матушка, заблудилась? Я ви­дел, видел, я ведь помог тебе выйти-то».

ПЕРЕВЯЗКИНА Евгения Феодосьевна, жительница Зеленской слободы, 1908 года рождения:

«Собралась у меня мама Николаюшку навестить, а сама еле ползала. Я её отговаривала, но напрасно. Она сходи­ла, а придя домой, рассказала: «Вот пришли, а хозяйка и говорит, что, пока вас не было, Николай велел самовар поставить, мол, ко мне гости придут. Принял нас, а наут­ро и говорит мне: «Крепка ты, креп­ка думой своей. Тебя крепко дер­жали, но ты решила».

А ещё был такой случай. По­шла одна женщина Николаю бу­ханку хлеба принести. Идёт по доро­ге и думает, как дети её без хлеба будут, денег-то нет. Пришла она к нему, он взял буханку, разломил пополам и половинку-то женщи­не подаёт со словами: «Мне и половинки хватит, ведь дети-то голодные останутся».

И мне довелось с Николаюшкой встречаться. С 1948-го работала я на пристани. В 50-х годах встретила слепую женщину, которая попросила отвести к Николаю. Я спросила у главного разре­шения, тот не сразу, но отпустил. При­вела. Николай вышел. Как помню, был небольшого роста, седой, волосы до плеч, холщовая рубаха, холщовые под­штанники. Он поблагодарил меня: «Спа­сибо. Идите, идите, вам надо на дежур­ство!» Женщины этой больше не виде­ла. Но моя знакомая сказала однажды: «Знаешь, ты водила к Николаюшке жен­щину близорукую. От неё спасибо боль­шое и вот тебе подарок». Оказалось, эта женщина приходила к ней одна, без по­водыря — уже видела своими глазами».

КУЗНЕЦОВА Александра Алексеев­на, жительница г. Тотьмы:          

«Как ни приду к Николаю, он всё в белой рубашке, перевязанной кушач­ком, штанёшки беленькие, и похажива­ет. Вот пришли мы с женщинами его навестить. Принял он нас хорошо. На­завтра говорит: «Возьмите-ка хлебца-то с собой. Может, дорожки спутаете, хлеб и пригодится». Вскоре мы пошли, было три часа дня, а идти нам 10 км. От Сондуги отошли уже далеко, завернули за поворот, а там горошек растет, так по­шли горошку пощипать. Несколько стручков сорвали да и забыли, как обратно в лес заходить. Путались, пута­лись, но потом вышли. А хлеб и правда пригодился.

Уж Николай при смерти лежал. Я за ним ухаживала, кормила, так как правая рука у него парализована была. Прихо­жу как-то раз, забыла о руке-то, прошу, чтобы благословил. А он — раз, руку правую поднял и перекрестил меня. У него спросила, можно ли сфотографи­ровать на память, а он в ответ: «Всю жизнь не фотографировался, а теперь воля ваша». Так не стали мы его фотогра­фировать, а назавтра в 10 часов утра помер. На его похороны весь город ходил».

АНДРЕЕВА Галина Михайловна, уроженка Нюксеницкого района:      

«Однажды со своей мамой я послала Николаю записку и попросила, чтобы он дал ответ. Вопрос был такой: «Сой­дусь ли я со своим мужем?» Старец дал ответ при маме: «Есть враг, он силён». Потом встал на приступок к печке и на­чал на своей голове волосы закручи­вать и после руками гладить себя. Мама поняла, что каждый вечер на бу­мажки я завивала волосы и ходила на работу в глаженом платье, а на моленье не было времени.

Местные власти были против того, что к о. Николаю со всех кон­цов идут люди за помощью, и при­везли его в Тотьму, в тюрьму са­жать ни за что. Определили его в больницу. Народ узнал об этом и начал его навещать с передачами.

Однажды в выходной мы ре­шили зайти к нему с дочками. У них было по резиновой птичке. Младшая, Ольга, подала птичку Николаю, он попикал ею и отдал обратно, а Танину подержал и по­ложил на верхнюю икону — Спа­сителя, которая стояла почти под потолком. Таня заплакала, но он ей птичку не отдал.

Отец мой после 10 лет заклю­чения заболел. У него был день рождения, мама напекла пирож­ков и отправила за Николаем. Ког­да мы пожелали отцу здоровья, о. Николай выдвинул у столика, за которым мы сидели, задвижку, взял клубок льняных ниток, намо­тал их на два пальца, снял и положил обратно в стол.

В мае 1955 года заболела Таня, так сильно, что пришлось отправить в Во­логду в больницу. Я написала директо­ру заявление, чтобы отпустил меня туда, и он дал визы на 3 дня. С этими бумага­ми я зашла к Николаю с сильным пла­чем. Он из одной бумаги сделал гробик, а из другой ящик. Гробик вложил в ящик и подал мне. Погладил меня по голове, после чего я не могла плакать.

В Вологду я прибыла в 6 часов утра, больница была закрыта. Я сходила в цер­ковь, был праздник св. Архангела Гав­риила. К 8 часам подошла к больнице. Захожу на крыльцо, и выносят мою доч­ку — мёртвую. Через три дня умер и отец. Вот тогда сбылась притча о. Нико­лая, когда он снял с пальцев намотан­ные нитки и опустил в ящик, и птичка (душа) улетела на небо».

ТАЛАШОВ Иван Алексеевич, уроженец д. Угрюмовской:            «В 1935 году стоял Николай у церкви и размышлял вслух: «Деревня Захаровская (Заречье) неправильно построена. Надо было в два ряда». А через неделю случился страшный пожар, деревня вся сгорела. После пожара осталось три дома, да и то на краях. И до войны дерев­ню отстроили в два ряда».

ЦЫБИНА Серафима Никаноровна, 1912 года рождения:           «Идёт Николай полем, а там мужики зелёную траву косят, он и говорит: «Вся травка зелёная, расцвела, а всю-всю ско­сили-то». Таким образом он войну предвещал и прощался с людьми, которые уйдут на фронт. В следующий раз шла с сенокоса, привернула к нему, а он: «Травка зелёная-зелёная, молоденькая, расцвела, а ведь вся повянет». Перед тем как идти на войну, муж­чины к Николаю заходили узнать, что с ними будет. Кого погладит по голове и скажет: «Скорого возвращения домой», — это значило, что он прощался навсег­да. Так и моего мужа гладил — как ушёл на войну, так больше и не видела».

КИЧИГИН Николай Васильевич — из
д. Угрюмовской:

«Когда Николай предсказывал буду­щее, говорил не прямо, а нагадками (за­гадками). Посылали меня в 1949 году в Егорьев день в армию. Думаю: как там — в армии? По дороге встретил Николая: «Хорошо, хорошо, Коля! — говорит он. — Там все не по-нашему говорят». Как при­ехал, так новые сапоги и форму дали да в Германию послали служить. Сбылись слова Николая».

ИЕВЛЕВ Алексей Николаевич, д. Исаево:

«И в наших местах был случай. Шла Павла, а Николай стоит, на небо смот­рит: «Вон какие крупные мухи-то летят». А на небе солнце сияет и ни облачка. Но под вечер такой град учинился, что даже стёкла в окнах повыхлестывало».

КУКАНОВА Анна Ивановна,
д. Сродино:

«Ходил оборванный, а разденется — чище его и не было. Больно обиходной был. Неделями в деревнях жил, собирал милостыню. Сходит в лес, лыка надерёт, ребятам игрушки из лыка берестяного наплетёт: крестиков, лапотков, пеньки игрушечные».

ФИЛИМОНОВА Раиса Егоровна, г. Тотьма:

«Лежала с дочкой в больнице. По­нос у неё был. Врачи ничего не могли сделать, так и выписали больную. Моя мать предложила сходить к Николаюшке, хотя он принимал не всех. Мама по­говорила с ним. А он как лежал на печ­ке, так и остался лежать. Пошорошил на полатях чего-то и сказал: «Девочка-то голодная у вас». Дал ломаных печенюшек. Дочка стала их грызть. Вскоре жи­вот у девочки прошёл».

КУЗНЕЦОВА Анна Александровна, уроженка д. Горбенцово:

«После какого-то праздника тётуш­кин ребёнок был очень неспокойный; всё время плакал. Все ходили и не знали, что делать, как успокоить ребёнка. И вот тётушка подумала: «Хоть бы уж Николаюшко пришёл». Только подумала, глянула в окно, а Николаюшко бежит полем. Она обеспокоилась: «Как буду рассчитываться?» А накануне муж при­шёл с рыбалки со щукой. Николаюшко ещё не успел зайти за порог, двери от­крыл — улыбается. Говорит: «А я люб­лю рыбку-то». Когда он ушёл, ребёнок успокоился».

Многие из этих чудес подтвердил духовный ученик Николая — Ливерий Семёнович ДУБРОВСКИЙ, он родился в д. Внуково в 1932 году. Человек набожный, простой, скромный, добрый. У него много духовных книг из разрушенных тотемских церквей. Ливерий Семёнович рассказал нам, как он познакомился с Николаем:     

«Он мне наставления давал: «Соби­рай, — говорит, — книги». «Молись, если даже камня на камне не будет, место святое». «Пойдёшь по трём путям, по трём дорогам, по трём делам, но род­ные братья тебя предадут, будут предла­гать тебе золото, но не соблазняйся. Кто был врагом, станет лучшим другом». И правда, пошёл я в Верховажье, Ильин­скую церковь посмотреть да старых книг пособирать. Возвращался домой, а брат двоюродный и предал. Рассказал, что я книги священные собираю. Хотели за­брать, но взяла болезнь меня. После это­го Николай сказал, чтобы ехал я в Вели­кий Устюг, мол, Святой Дух откроет бо­лезнь мою. Приехал я в Великий Устюг на пароходе, и голубь сел и по виску дол­бит (так указал место болезни), потом врач направил на операцию.

Бабам однажды сказал: «Не придёт­ся вам плясать 8 марта, зато слёз-то бу­дет». Действительно, 5 марта 1953 года умер тов. Сталин.

Был Николаюшко небольшого ростику, волосы чёрные до плеч, бородуш­ка клинышком, седая. Сам сухонький. Носил балахон, подпоясанный пояском, или в белых штанах ходил. Жил у Цыбиных Василия и Павлы. У них было двое сыновей — Геннадий и Иван. Однажды зимой встретил я его в монашеской одежде. Он стоит и снег окучивает, мо­гилы делает. Пять сделал. В скором вре­мени Анна с Сондуги приехала, вот все и угорели, а Иван сгинул в тюрьме».

***

«Не стоит село без праведника» — гласит русская пословица. Кто эти пра­ведники, если стоит ещё наша Россия, пройдя через страшный XX век? Эти праведники — лучшие люди нашего на­рода, в которых горел неугасимый огонь веры. Жизнь этих людей — это самые прекрасные страницы нашей истории, пример веры, верности и мужества нам и всем последующим поколениям. Этих людей, не отступивших от Бога даже пе­ред лицом смерти, многие и многие ты­сячи. Почти все они уже покинули этот мир, пройдёт ещё немного времени — не останется и свидетелей их праведной жизни. Наше время — последнее, чтобы собрать безценные свидетельства. Это наш долг перед Богом и перед людьми. Народ, не помнящий своего прошлого, не вправе надеяться на будущее…

Татьяна СОРОКИНА, ученица воскресной школы при храме Святой Троицы г. Тотьма.

Г.А. ОЛЕНЕВА, преподаватель воскресной школы