Главная   Редакция    Помочь газете   Духовенство   Библиотечка   Контакты				Газета основана в апреле 1993 года по благословению  Высокопреосвященнейшего Митрополита  Иоанна (Снычёва)
НАШИ ИЗДАНИЯ	«Православный Санкт-Петербург»       «Горница»       «Чадушки»       «Правило веры»       «Соборная весть»

К оглавлению номера

…Не поле перейти

ОЧЕНЬ ХОРОШИЙ ЧЕЛОВЕК

Не раз всем нам приходилось слышать такой вопрос: «Вот, допустим, есть человек — и добрый, и справедливый, и честный, и зло ненавидит… Но он неверующий. Неужели он со всеми своими достоинствами попадёт в ад только за то, что никто его не приобщил к вере?»

Наверное, разные люди ответят на этот вопрос по-разному. А у меня есть вот такой ответ… Сразу предупреждаю: история, которую я вам расскажу, — подлинная, ни слова в ней не выдумано.

Итак, жила-была одна старушка. Всю-то свою жизнь она прожила в одной и той же небольшой коммуналке, всю-то свою жизнь проработала на одном и том же заводе.

Старушка дожила до девяноста лет, сохранив при том и относительное здоровье, и здравый ум, и неплохую память. И следует учесть вот такой немаловажный факт: до глубокой старости сохранила она и ангельский характер! Соседи в её коммуналке менялись примерно каждые десять лет, и с каждым она прекрасно уживалась, находила общий язык, и даже что-то вроде родственной любви рождалось между ней и прочими обитателями квартиры.

Вот такой это был человек!

И если вас интересует её моральный облик, то смею вас уверить: по этой части у неё тоже всё было чисто.

В своё время она была и замужем, но мужу был отпущен недолгий век — наша героиня пережила его лет на пятьдесят. Был у неё и сын, но и сын не зажился на этом свете, умер, едва дотянув до сорока. Получается, что лет тридцать наша старушка прожила в одиночестве, всё в той же коммуналке с постоянно меняющимися соседями. Она жила в своей комнате во время февральской революции, и в октябрьские дни, и в годы Гражданской войны, и финской, и Великой Отечественной, пережила и НЭП, и индустриализацию, и блокаду, и Хрущёва, и Брежнева… Пережила даже годы правления Горбачёва и преставилась уже при Ельцине. И всё это время она обитала в своей небольшой комнатёнке, одной и той же улицей ходила на один и тот же завод, в одни и те же магазины, поликлиники, кинотеатры… Кино она очень любила, а вот телевизора у неё никогда не было, зато радио — простой однокнопочный приёмничек — она слушала очень внимательно и с удовольствием обсуждала услышанное с соседями. И книжки любила приключенческие — «Наследник из Калькутты» и тому подобное.

Кто-то скажет: «Убогая жизнь, растительное существование…» А я скажу: «Нет! Есть в этом что-то величественное!» Не в шутку величественное… Что-то монолитное, как скала, которой не страшны ни ветры времени, ни смены эпох.

Хотя сама-то она на величественную скалу никак не походила: обычная такая бабушка, небольшого ростика, не худая, да и не толстая… Обычная. Правда, однажды молодая соседка увидела её фотографию, снятую в конце 20-х, и ахнула:

— Да вы же красавицей были!

— А что ж?.. — ответила старушка со сдержанной гордостью. — Не хуже прочих!

Общаться с ней было одно удовольствие. Может быть, она и не блистала обширными познаниями, но ум имела крепкий, говорить могла интересно и весело, помнила многое… И всегда готова была прийти на помощь по мере сил и дать дельный совет… Скандалов очень не любила, всякое недоумение старалась разрешить по-доброму, и предпочитала лучше уступить, чем идти в атаку.

Но вот что важно… Старушка наша не верила в Бога ни на копейку. То есть не то чтобы она была сознательной атеисткой, борцом с религией, — нет! Просто мысли о Боге были так же далеки от неё, как рассуждения об особенностях гравитации на Юпитере. В детстве, конечно, деревенские родители водили её в церковь (а она была родом деревенская), но вместе с детством и церковь из её жизни ушла, — ушла, и наша героиня не посмотрела ей вслед, не проронила слезинки, не вздохнула и не вспомнила о ней ни разу.

И вот настала ельцинская эпоха… Все беды этих чёрных лет прошли мимо нашей героини. Она блокаду пережила — что ей 90-е! Но в те годы бурно шло воцерковление России, и вот это-то движение как-то коснулось её души. В разговорах её начали вдруг мелькать детские воспоминания о походах в храм, о свечах, об иконах… Молодая соседка, сама недавно впервые причастившаяся, решила привести старушку в ближайшую церковь. И старушка легко согласилась: пошла вслед за соседкой, ставила свечки, крестилась перед иконами…

Казалось бы, на этой благостной ноте и должна была завершиться её долгая и, по человеческому разумению, праведная, светлая жизнь. Но вышло всё совсем иначе. Вышло страшное искушение.

Вскоре после похода в храм бабушка вдруг начала заговариваться. Поначалу немного, а потом всё сильнее, сильнее… Да мало того что заговариваться: она начала видеть наяву всевозможные кошмары.

— Какие-то мужики ко мне в комнату лезут! — жаловалась она молодой соседке. — Рожи синие, страшные такие… Через щели в полу так и лезут, будто тараканы!

И она начал затыкать щели в полу ватой.

Потом стала ходить по квартире с молотком в руках: как увидит, что сквозь стену на неё смотрит очередная рожа, — так и хвать по ней молотком!

Молодая соседка всполошилась и снова повела её в храм — на этот раз не на экскурсию, а к Причастию. Бабушка причастилась. Ей полегчало. Но ненадолго. Вскоре опять заклубились вокруг неё всевозможные страшилища.

— Да у вас же иконы в комнате нет! — спохватилась соседка и купила для неё несколько иконок.

Старушка послушно развесила их по стенам, но молилась перед ними или не молилась — неизвестно. А однажды опять стала жаловаться:

— Этот старик-то на иконе… Дразнится! Язык показывает иконке. А та на него сердится, ругается плохими словами…

Вскоре получилось так, что все кошмары старушки стали кучковаться именно вокруг икон. И тогда вся её злость на «страшные рожи» обернулась против святых образов. Она с возмущением срывала их со стены, бросала на пол, прятала в шкаф… Однажды её застали за тем, что она пыталась гвоздём расцарапать лик Богородицы… Эту иконку у неё отобрали, а другие она сама поснимала.

Снова её сводили на Причастие. Бабушка немного присмирела, а может быть, затаилась: говорила мало, о видениях своих ничего не рассказывала — разве что иногда случайно проболтается… И соседи почти успокоились. И вот однажды видят они: вышла бабушка в коридор, надела пальто, тёплый платок, но пошла не на улицу, а вернулась в свою комнату.

— Куда вы? Вы дверь перепутали?

А час поздний — считай, ночь на дворе.

Бабушка отвечает:

— Зовут меня. Вон видите, за окном человек стоит? Говорит, что подарки будет давать. Это друг всех детей и стариков! Надо к нему выйти. Сейчас, я окошко раскрою…

А жила она, между прочим, на четвёртом этаже.

Её оттащили от окна, заставили снять пальто, попытались уложить в кровать. Она вроде бы легла. Но через десять минут — опять к вешалке в коридоре:

— Надо идти! Зовёт ведь! Подарки мне приготовил…

И так несколько раз. Угомонить её было невозможно.

Соседи поняли, что однажды она всё-таки ускользнёт «за подарками» — не сегодня, так в другой день, когда никого дома не будет… И вызвали «скорую». И отвезли нашу старушку в психиатрическую больницу Святителя Николая Чудотворца.

Там она и преставилась через два месяца. Да ещё слава Богу, что умерла она на больничной койке, а не на асфальте двора, в луже крови. А ведь именно это готовили ей «страшные рожи»!

Вот такой был конец у этой долгой и светлой жизни.

А ведь она была действительно хорошим человеком! Так что же это? Неужели за долгие годы, прожитые совсем не роскошно, полные горьких бед, все­дневного терпения, полные любви и благорасположения к ближнему, — за всё это ей под старость лет были уготованы только ужас, мрак и страшная смерть самоубийцы?

Неужели же вот она — цена нашей человеческой праведности, праведности без Бога? Живи, трудись в поте лица, старайся быть в мире со всеми, неси тяжкие потери, а в конце некто тёмный свистнет тебе: «Иди сюда! Получишь подарочек!» И побежишь — в пропасть…

Неужели все наши труды — телесные и душевные, — если они без Бога, — это дом, построенный на песке?

Ведь в этом случае со старушкой Бог по милости Своей сделал видимым то, что обычно — у других людей — происходит тайно, то, что скрыто от нас покровом смерти. Обычно проклятый «друг детей и стариков» появляется уже тогда, когда душа отошла от тела, когда посторонние не могут знать о его появлении… Но что от этого по сути меняется? Та же пропасть, то же смертельное падение, та же страшная гибель… Мы не можем откупиться от этого ужаса не только скопленным богатством — об этом и говорить смешно! — но даже и добрыми делами своими, если они творились не во славу Божию.

Это трудно понять. Это кажется жестоким. Но в этом-то и заключается суть нашей веры. Только Кровью Христовой омывается душа. Ничем иным. Только Господь спасает — и никто, кроме Него. Сам себя за волосы из болота не вытащишь, как ни старайся.

Верю, что Господь видит все наши добрые дела, ради чего бы они ни совершались. Видит и не забудет их. И всё же надо помнить, что вся наша «безбожная добродетель» легче пушинки на Его весах.

— Но эта старушка всё же пошла в церковь! Даже причащалась!

Да. И верно, потому-то Бог и уберёг её от раскрытого окна. Может быть, это-то и помогло ей пройти мытарства ещё при жизни, а что было после её кончины — про то нам не судить.

Сергей Ольховецкий