Главная   Редакция    Помочь газете   Духовенство   Библиотечка   Контакты				Газета основана в апреле 1993 года по благословению  Высокопреосвященнейшего Митрополита  Иоанна (Снычёва)
НАШИ ИЗДАНИЯ	«Православный Санкт-Петербург»       «Горница»       «Чадушки»       «Правило веры»       «Соборная весть»

К оглавлению номера

Я — русский

ВОЙНУ ВЕДУТ И С РУССКИМ ЯЗЫКОМ…

Сегодня мы беседуем с известным петербургским писателем, членом штаба СПб.отделения Культурного фронта России А.Ю.Козловым. Беседа наша — о русском языке.

— Анатолий Юрьевич, мы с вами отлично знаем, какие нападки идут на русский язык. Активно внедряется иноязычная лексика, и когда пробуешь протестовать, на её защиту яростно кидаются сотни поклонников Запада. Всевозможная нецензурщина лезет отовсюду, но когда начинаешь бороться с ней, те же самые люди, которые только что защищали иностранные слова, вдруг становятся отчаянными славянофилами и заявляют: «Руки прочь от исконных русских выражений! Мат — это главная ценность русской цивилизации!» Как вы считаете, за минувший год война с русской речью усилилась или ослабла?

— Сейчас идёт война не на жизнь, а на смерть со всем русским миром, — так неужели наш язык избежит нападок? Конечно, борьба с русским языком только обостряется — в иных странах за русский язык можно лишиться жизни. Если кое-где запрещены Чехов, Достоевский и Чайковский, то как можно говорить о наступлении мира? Русских вообще пытаются запретить, отменить: и как государство, и как народ, и как культуру, — и этого даже никто и не скрывает.

— Надо полагать, что в такой яростной борьбе не обходится без потерь? Сильно ли пострадала русская речь за последнее время?

— Конечно, без потерь не обошлось, но я бы заметил, что английский язык претерпел больше изменений в худшую сторону. Современный английский всё больше походит на птичий язык, связная речь в нём заменяется набором междометий, которые сложно назвать человеческим языком. А русский язык пока старается выжить, и небезуспешно, — во всяком случае, есть ещё уголки в нашей стране и есть ещё направления в нашей литературе, где к языку относятся бережно. Западная литература сейчас далеко ушла от классических канонов прошлых веков, там безвозвратно исчезли все эти формы, которые и придают красоту художественному тексту: стихи потеряли рифму и чёткий размер, проза стремится только к передаче мысли, не заботясь ни о музыкальности, ни о метафорах, ни о прочих выразительных средствах… А русская литература ещё держится и удерживает язык в целом от окончательного разложения. И это вызывает наибольшее раздражение русофобов всего мира!.. Хотя, несомненно, от утрат и мы не убереглись: тот русский язык, который мы сейчас слышим на улицах и с экранов телевизоров, тот язык, на котором пишут в Интернете, — его трудно назвать действительно русским языком… Но большую часть молодёжи это даже устраивает, более того — приманивает своей простотой и незатейливостью. И впечатление таково, что русский сегодня настолько приблизился к прочим иностранным языкам, что скоро последние различия сотрутся, скоро образуется международный птичий язык, язык жестов, мимики и нечленораздельных вскриков.

Надо понимать, что разговорный, литературный, повседневный, деловой — это разные языки, и в одни из них проникновение англицизмов и жаргонизмов идёт сильнее, в другие — меньше. Например, в деловой сфере разрушение языка превратилось в настоящий обвал. Деловые люди, политики, экономисты говорят так, что я вообще не понимаю, на каком языке они говорят, не понимаю, с кем они говорят. Хорошо, если я понимаю процентов десять из этого речевого потока, но не больше. И не потому, что я отстаю от современности, — иностранные термины просто не укладываются в голове, не вызывают никаких соответствий из русского языкового ряда. Когда произносят исконно русские слова, то за каждым таким словом встают многочисленные соответствия, смысловые связи, в памяти рождаются родственные, однокоренные, близкие по смыслу слова, и фраза наполняется глубиной, оставаясь при этом ясной и хорошо понятной. Каждое родное слово через общие корни связано как минимум с пятью­десятью другими словами, и вместе они со­здают объёмный образ. А когда люди начинают говорить «деловым языком», слова теряют глубину, становятся плоскими и одномерными. На живой язык это похоже не больше, чем звуки морзянки на человеческую речь, — и жутко становится от такой мертвечины. Понятно, что наши писатели стараются беречь язык в его первозданности, но и в литературу уже вносятся какие-то теории, вымышленные самим автором, так что без специальных знаний ты просто не сможешь прочесть художественное произведение… Если не знаешь некую теорию (особенно если автор сам её изобрёл), книга останется для тебя недоступной, и назначение её — непонятным.

— Есть такой род неологизмов, пришедших в наш язык сравнительно недавно, которые образованы от русских корней и по всем законам русского словообразования. Знаете эти слова? «Днюха», например, то есть «день рождения», или «милота» — этим словом выражают восторг и умиление. В сущности, это русские слова, хотя и звучат они непривычно…

— Я заметил, что с возрастом — не из принципа, а благодаря природному чувству языка — всё больше стараюсь произносить слова так, как они должны звучать. На фоне всех этих «днюх» и т.д. мне доставляет огромное удовольствие нормально звучащий русский язык. Конечно, иной раз проскакивает и у меня какое-нибудь нынешнее словцо, но это потому, что иной раз, когда начнёшь говорить нормальным языком, тебя уже не понимают. И всё же важно удерживать себя от таких поползновений: иначе, встав однажды на эту лексическую платформу, ты неизбежно скатываешься в пропасть. Тогда нормальный язык для тебя отойдёт на задний план: сначала ты перестанешь его употреблять, а потом ты перестанешь им владеть. Я и писать стараюсь нормальным языком, а ведь в процессе письма невольно проговариваешь слова… Ну что это за «днюха»? Если тебя поздравляют с «днюхой», то поначалу не понимаешь, о чём речь идёт — то ли об ударе в ухо, то ли о каком-то неведомом блюде, о невиданном явлении… А ведь день рождения — это такой день, который и бывает-то раз в году! Это день твоего появления на свет!.. Неужели можно поганить его таким нелепым словом? Когда слышишь такое поздравление, невольно думаешь: «Неужели я так «уднюшился», что ко мне можно так обращаться?» И меня удивляет, что люди быстро подхватывают подобные слова…

Может быть, это свойство писателя, который работает со словом и невольно начинает чувствовать его ценность. Ведь бьёшься порою часами, отыскивая нужное слово, — и вот это слово является, и ты понимаешь, что его ничем не заменить, и теперь у тебя вышла глубокая и понятная фраза!.. Это такая радость! Так прививается вкус к словам. Может быть, для того нас в школе и учили писать сочинения, изложения: у нас есть опыт составления фразы, работы с языком. Пусть не из всех получились писатели, но человек должен хоть раз испытать это удовольствие.

— Я вот что вижу: очень туго доходят все эти гуманитарные истины до людей с техническим образованием. Они, как правило, считают, что техника и вообще материальное начало — это единственно важная в мире вещь, а всё остальное — только необязательные украшения. Говорить с ними о важности хранения культуры, языка и т.д. зачастую бывает бесполезно…

— Ну что тут сделаешь? Уважение к культуре впитывается с молоком матери, с младых ногтей… Какая культура была в семье? На каком языке говорили родители? Всё это влияет, и порою влияет самым удручающим образом. Хорошо, мы не можем перевоспитать каждую семью, но перестроить школьное образование мы можем и должны. Я всегда писал в своих статьях и сейчас, будучи членом Культурного фронта России, предлагаю: нужно добиваться того, чтобы увеличилось количество часов русского языка, русской истории. И если люди будут по-настоящему изучать свою литературу, свою историю, причём история должна быть написана хорошим русским языком, с использованием всех его ещё не утраченных возможностей, — тогда важность культуры будет ясна всем. Историю надо знать не только гуманитариям. Если ты учишься на строителя, то учи историю отечественного строительного дела, если учишься на экономиста — учи историю отечественной экономики. Любая учёба требует напряжения, она будет вызывать сопротивление, но без этого нельзя. Без этого будут вырастать люди — особенно техники, инженеры, — которым проще объясняться двумя-тремя словами, причём не обязательно литературными.

— Как вы считаете, не нужна ли России некая комиссия, состоящая из филологов, историков, литераторов, которая бы занялась сочинением новых русских слов, которые заменили бы иностранную лексику — ту, для которой в русском языке нет соответствий?

— Для начала нужно заменить те иностранные слова, которым уже есть замена в русском языке. Ведь многие русские слова просто взяли да заменили, без всякой надобности. Многие считают, что такое утверждение — это теория заговора. Да нет, давно не теория. Разрушая язык, разрушают этнос. Как на Украине смогли вытравить русское начало? За 30 лет там вымели всю русскую литературу, всю русскую культуру и начали говорить на непонятном языке, который вначале был вроде бы украинским, а сейчас и не украинский вовсе, а жаргонный, примитивный язык, на котором можно усвоить лишь основные бытовые понятия. Истинное образование возможно только на русском языке. И защита языка — это не просто вылавливание иноязычных слов, хотя нужно делать и такую простую работу, а в том, чтобы сохранить логику и образность, связность речи. Сейчас детей учат, что язык — это просто средство передачи информации. Я в ужасе от таких определений. Язык — это огромная духовная субстанция, до конца ещё не изученная. Он передаёт не только информацию, это передача неких сакральных знаний, и не только знаний, но и духа. Дух народа и язык народа неразрывно связаны: разрушая одно, неизбежно разрушаешь и другое. Это нужно понять всем, кому небезразлична русская культура

Вопросы задавал Павел ГОРЕЛОВ