Главная   Редакция    Помочь газете   Духовенство   Библиотечка   Контакты				Газета основана в апреле 1993 года по благословению  Высокопреосвященнейшего Митрополита  Иоанна (Снычёва)
НАШИ ИЗДАНИЯ	«Православный Санкт-Петербург»       «Горница»       «Чадушки»       «Правило веры»       «Соборная весть»

К оглавлению номера

Русское слово

РУССКИЙ СМЫСЛ И РУССКИЙ ТОЛК

Был такой русский поэт —Владимир Григорьевич Бенедиктов. На днях, 17 ноября, ему исполнилось 215 лет. Не знаю, вспомнит ли кто-нибудь в современной России эту дату, помянет ли почти забытого отечественного стихо­творца. Я хочу его помянуть, тем более что имею перед Владимиром Григорьевичем некую маленькую провинность. Дело вот в чём: некогда сдавал я экзамен по русской литературе середины XIX века, а билет знал плохо и потому нёс всякую околесицу. Преподаватель слушал меня, слушал и наконец, чтобы прервать поток глупостей, спросил: «Ну а кого вы ещё знаете из тогдашних поэтов?» — «Да был там некто Бенедиктов, — ответил я, — но разве же это поэт?..» При этих словах экзаменатор взглянул на меня так, словно я его самого, а не поэта Бенедиктова, смертельно оскорбил… Помолчал, переваривая обиду, потом спросил сквозь зубы: «А вы хоть одно его стихотворение читали?..» — «Да, что-то такое — обо всём и ни о чём…» Преподаватель даже отвернулся от меня, тяжко вздохнув, пробормотал, ни к кому не обращаясь: «Нет, он был хорошим поэтом…» На самом деле я, конечно ничего из Бенедиктова не читал.

Прости меня, Владимир Григорьевич!

Он и в самом деле был хорошим поэтом. Одно время он был даже модным поэтом. Публике нравилась его кипучая энергия, лихость, любовный пыл… Потом Бенедиктов начал писать патриотические стихи — и тут восторгов поубавилось, ибо и в XIX веке, как и сейчас, образованная публика считала патриотизм, а в особенности русский национализм, делом сугубо предосудительным. И слава Бенедиктова пошла на спад.

Нет, Владимир Григорьевич не кончил жизнь в нищете и забвении. Он всё-таки был не только поэт, но ещё и чиновник. И не какой-нибудь забитый, затюканный титулярный советник, а действительный статский советник, то бишь штатский генерал. Служил по финансовой части. Можно ли представить себе такое: крупный финансист, служака — и при том плодовитый поэт, пишущий про войну, про чернооких дев, про матушку-Россию…

Впрочем, лучше знакомиться с поэтом по его стихам. Я приведу здесь одно его стихотворение, написанное в страшные дни Крымской войны, Севастопольской обороны — во времена очень похожие на наше, нынешнее время… Дай Бог, чтобы у нас не кончилось так же, как тогда, в Крыму…

К ОТЕЧЕСТВУ И ВРАГАМ ЕГО

Русь — отчизна дорогая!
Никому не уступлю:
Я люблю тебя, родная,
Крепко, пламенно люблю.

В духе воинов-героев,
В бранном мужестве твоём
И в смиреньи после боев —
Я люблю тебя во всём:

В снеговой твоей природе,
В православном алтаре,
В нашем доблестном народе,
В нашем батюшке-царе,

И в твоей святыне древней,
В лоне храмов и гробниц,
В дымной, сумрачной деревне
И в сиянии столиц,

В крепком сне на жёстком ложе
И в поездках на тычке,
В щедром барине — вельможе
И смышлёном мужике,

В русской деве светлоокой
С звонкой россыпью в речи,
В русской барыне широкой,
В русской бабе на печи,

В русской песне залюбовной,
Подсердечной, разлихой,
И в живой сорвиголовой,
Всеразгульной — плясовой,

В русской сказке, в русской пляске,
В крике, в свисте ямщика,
И в хмельной с присядкой тряске
Казачка и трепака,

В чудном звоне колокольном
По родной Москве-реке,
И в родном громоглагольном
Мощном русском языке,

И в стихе весёлонравном,
Бойком, стойком, — как ни брось,
Шибком, гибком, плавном, славном,
Прорифмованном насквозь,

В том стихе, где склад немецкий
В старину мы взяли в долг,
Чтоб явить в нём молодецкий
Русский смысл и русский толк.

Я люблю тебя, как царство,
Русь, за то, что ты с плеча
Ломишь Запада коварство,
Верой-правдой горяча.

Я люблю тебя тем пуще,
Что прямая, как стрела,
Прямотой своей могущей
Ты Европе не мила.

Что средь брани, в стойке твёрдой,
Миру целому ты вслух,
Без заносчивости гордой
Проявила мирный дух,

Что, отрекшись от стяжаний
И вставая против зла,
За свои родные грани
Лишь защитный меч взяла,

Что в себе не заглушила
Вопиющий неба глас,
И во брани не забыла
Ты Распятого за нас.

Нет! Мы стойки. Не Европа ль
Вся сознательно глядит,
Как наш верный Севастополь
В адском пламени стоит?

Крепок каждый наш младенец;
Каждый отрок годен в строй;
Каждый пахарь — ополченец;
Каждый воин наш — герой.

Голубица и орлица
Наши в Крым летят — Ура!
И девица и вдовица —
Милосердия сестра.

Наша каждая лазейка —
Подойди: извергнет гром!
Наша каждая копейка
За отечество ребром.

Чью не сломим мы гордыню,
Лишь воздвигни царь-отец
Душ корниловских твердыню
И нахимовских сердец!

Стой, отчизна дорогая!
Стой! — И в ранах, и в крови
Всё молись, моя родная,
Богу мира и любви!

И детей своих венчая
Высшей доблести венцом,
Стой, чела не закрывая,
К солнцу истины лицом!

                         (С сокр.)