Главная   Редакция    Помочь газете   Духовенство   Библиотечка   Контакты				Газета основана в апреле 1993 года по благословению  Высокопреосвященнейшего Митрополита  Иоанна (Снычёва)
НАШИ ИЗДАНИЯ	«Православный Санкт-Петербург»       «Горница»       «Чадушки»       «Правило веры»       «Соборная весть»

К оглавлению номера

День знаний

В ДВОРОВОЙ ШКОЛЕ ДЕТИ ДОБРЕЕ

Оканчивая школу, человек думает, что отныне День знаний никогда больше не будет его праздником. Но идут годы, у него появляются дети — и вот приближение 1 сентября волнует едва ли не больше, чем в детстве…

Сегодня мы беседуем с учительницей из простой, «дворовой» петербургской школы Кировского района, преподавательницей английского языка. Не будем называть её имени — в конце концов, под её словами, уверен, подпишется большинство наших педагогов, а потому воспримите речь нашей собеседницы как общее мнение петербургских учителей.

— Вы много лет работаете школьным учителем… Скажите, вы не раскаиваетесь в своём выборе?

— Нет, нет! Я закончила педагогический вуз и всю жизнь работаю по профессии, а ведь из нашего потока всего пять-шесть человек задержались на школьной работе — остальные не стали связывать свою жизнь с педагогикой. А я вот связала — и нисколько об этом не жалею.

— И всё же за это время какие-то иллюзии относительно педагогики у вас, наверное, рассеялись?

— Конечно, в институте мне думалось, что дети всегда будут себя хорошо вести и внимательно слушать, что говорит учитель. На самом деле всё оказалось по-другому. Оказалось, что детей надо заинтересовать, надо сделать так, чтобы они хотели тебя слушать, чтобы им было интересно. Тем не менее всегда бывают темы, которые сделать интересными очень трудно… Ну, по крайней мере, надо попытаться, — обязательно надо.

— А что вы считаете самым трудным в работе школьного учителя?

— Не знаю, что самое трудное, а вот что самое неприятное — знаю: это засилье всевозможных бумаг: отчётов, планов и т.д., — с которыми приходится возиться. Сейчас это, конечно, не бумаги: все подобные документы существуют в электронном виде, — но легче от этого не стало. Сейчас видите какая ситуация: большинство учителей в школах — они и предметники, они же и классные руководители, и очень часто на классного руководителя складывается столько, что это мешает ему как предметнику. Нам, например, постоянно присылают сверху всевозможные видеоматериалы: по профориентации, по патриотизму и — да, по толерантности, — чтобы ученики изучали их на классных часах. Но материалов этих столько, что классный час приходится проводить каждый день! А когда у детей семь уроков, то это издевательство — оставлять их на восьмой, чтобы провести какое-то не слишком важное мероприятие. Хорошо, если ты учитель истории, — тогда присланный ролик можно будет с некоторой натяжкой совместить с уроком. Но мне-то, учителю английского, что делать? Приходилось показывать ролики во время своего урока, за счёт учебного материала. Я свой класс обожаю, я хороший классный руководитель, и я готова часто проводить классные часы, но всему же есть предел. Причём это вина не нашего директора или завуча: им самим это присылают сверху и потом от них требуют отчётов, что всё это было показано ученикам. Я думаю, что тут вина даже не роно, а более высоких инстанций — столь высоких, что оттуда чиновникам не разглядеть, что в действительности происходит в школах. Этим чиновникам пойти бы да пару лет поработать среди детей, причём не в гимназию какую-нибудь, а в обычную дворовую школу, чтобы они поняли: кое-какие их задумки просто физически невозможно воплотить в жизнь.

— Как вы считаете, велика ли нагрузка на современных школьников?

— Я работаю в обычной школе, «дворовой», и мне кажется, что там нагрузка не сказать чтобы очень большая. А вот моя дочь учится в гимназии (не потому, что я презираю дворовые школы, — просто эта гимназия была ближе к нашему дому). Честно скажу: там очень много задают детям, просто беда. На мой взгляд, это просто издевательство над детьми. А моя дочь к тому же занимается в музыкальной школе, и я вообще не представляю, как она всё успевает. Но тут вот ещё в чём дело: иногда чрезмерные нагрузки объясняются тем, что учитель просто не умеет правильно их распределить. Там есть некоторые хитрости, которые мне, как педагогу опытному, хорошо известны, но, видимо, кто-то о них не догадывается.

— А велика ли разница между гимназиями и простыми школами?

— Как сказать! Я, например, рада, что работаю в обычной школе. Да, у нас много детей мигрантов, но мне с ними работается очень неплохо, я даже вижу в этом определённые плюсы. Эти дети, например, воспитаны в глубоком почитании старших: у них что взрослый сказал, то и закон, а у наших это не всегда так. И как ученики они в общем-то даже и неплохие. В моём классе их человек десять: киргизы, таджики, — и никакой нездоровой атмосферы это не создаёт. А если сравнить мой класс и тот, в котором учится моя дочь, то приходится признать, что у нас дети добрее. Не знаю, с чем это связано. Может быть, у наших меньше высокомерия? Наши все без пафоса, из обычных рабочих семей. А у дочки в классе я не вижу этой теплоты, там взаимоотношения другие. У нас дети дружнее, что ли, несмотря — а может, благодаря многонациональности. У нас и из Донбасса дети есть — особенно в 2014­м их много приехало… Из Молдавии есть — из Гагаузии, —
отовсюду.

— Скажите, как изменился школьник с тех пор, как вы начали работать, и по сей день? И есть ли такие изменения?

— Изменения есть. В первую очередь они обусловлены тем, что у нынешних детей появились телефоны. К сожалению, родители очень рано начинают их давать детям. И первым результатом стало ухудшение памяти. Школьникам с детства испортили память — это и психологи уже подтвердили. Дети привыкли, что найдут всю нужную информацию не у себя в голове, а в телефоне, и теперь у них нет необходимости что-то запоминать, мозг не работает в этом направлении. Я просто сравниваю, как прежние ученики учили стихотворение, и как их учат сейчас: для нынешних детей это адский труд! Их ужас охватывает, когда надо что-то выучить. Без подсказки из телефона — ни шагу. Естественно, дети пытаются на уроках доставать смартфоны — конечно, подпольно. А учителя пытаются их отбирать. Честно скажу: я отбираю. Отбираю и кладу на стол, на видное место: «Вот, смотри, мне он не нужен, тут он лежит, ты его видишь». А некоторые родители — не у меня, правда, — жалуются в роно: «Как учитель посмел отобрать личную вещь моего ребёнка?!» В результате директор и завучи запрещают нам это делать. Но разве родители не понимают, какой вред они наносят? Или вы давайте детям в школу кнопочные телефоны, или пишите разрешение на то, чтобы мы их забирали во время урока. А как подрывает телефон дисциплину!.. В школе, где у меня дочка учится, просто ужас что творится: там даже уроки срывают. Дети начинают во время урока переписываться, что-то смешное слать друг другу… Был опрос, где я участвовала как родитель; учитель спрашивал: «Как вы относитесь к тому, чтобы забирать телефоны на уроке?» Большинство родителей было за. Но несколько мамаш упёрлись: нет и всё! А принцип был такой: либо забирать у всех, либо ни у кого. Соответственно, не стали забирать. Эти странные мамаши просто шли на принцип: «Я так хочу — и всё! Нагажу всем!» Ситуацию с телефонами должны решать наверху: не в школе, а на федеральном уровне! Нужно обязать сдавать телефоны охраннику либо классному руководителю… Поверьте, так все учителя считают!

— У меня такое впечатление, что сейчас дети стали менее агрессивными…

— Да. Я вспоминаю свои школьные годы: там и драки были, и травли. Сейчас такое тоже порою бывает, но за это потом так сильно влетает всем виноватым!.. Мало никому не кажется, драться уже не хочется. И вот что мне нравится в современной школе: когда я училась, ребята очень часто насмехались над очкариками, толстяками, тощими и т.д. А вы знаете, что это были за насмешки — дружескими их никак нельзя было назвать, и нередко они плавно переходили в побои. Сейчас этого нет. Может быть, просто слишком много стало очкариков, много толстых — не знаю, в чём тут причина, но это явление ушло: я ни у себя в классе, ни у дочки в школе этого не замечаю.

— До какой степени над современной школой довлеет идеология?

— Идеология представлена главным образом теми самыми видеороликами, которые нам присылают сверху, — я о них уже говорила. Когда приходит такой ролик, мы обязаны проводить так называемые патриотические уроки. В принципе это неплохо (если не считать того, что на них очень трудно найти время), и те ролики, которые нам присылали в прошедшем году, они были очень толковые, мне и самой нравилось их обсуждать, и детей они заинтересовали. Была, например, тема «Военные корреспонденты», была — «Военные врачи», посвящённые истории и Великой Отечественной, и Чеченских войн, и иных конфликтов… Но, к сожалению, попадаются ролики до отвращения непрофессиональные. Например, за видео про возвращение Крыма мне было просто стыдно. Я сама — патриот и Крымской весне радовалась не меньше других, и я вижу, как интересно можно было бы подать эту тему, — но тот ролик, который нам прислали, был настолько плох, что мог скорее вызвать отторжение у школьников. Впрочем, в основном нам шлют хорошее видео — вот только как бы грамотно совместить его с расписанием уроков?

— Давайте поговорим о ЕГЭ…

— Если честно: он не даёт развернуться творческому началу в школьнике. Допустим, ребёнок хорошо знает английский язык, и ему нужно написать сочинение на английском, — он может, так сказать, улететь на крыльях вдохновения и написать больше, чем требуется. Что в таком случае происходит? У длинного сочинения грубо обрубается всё «лишнее» и оценивается только оставшийся обрубок. Понятно, что структура в нём нарушена, и за структуру ученик получает ноль… И вот бедные дети вместо того, чтобы, как раньше, творить — писать сочинения, — сидят на ЕГЭ и считают слова: не написать бы лишнее! Это так мерзко!.. Кроме того, при проверке учитывается, использует ли ученик определённые клише, которые существуют для данной темы. За самостоятельную мысль тебя не похвалят, а вот если ты забыл то или иное клише, то балл непременно снижается.

Что же касается заданий по грамматике, то к ним у меня претензий нет: там просто проверяются знания. Но сочинения нельзя проверять так же!.. То же самое — устная часть. Сажают школьника к бездушному компьютеру, и нужно непременно уложиться в какое-то время, использовать те же клише, а если ты их не сказал, то ноль тебе, а не балл.

Мне кажется, наверху такое положение всех устраивает — для проверяющих система ЕГЭ, действительно, очень удобна, а вот детей она натаскивает на определённый шаблон. Усвоил шаблон — молодец, ушёл от шаблона — и попрощайся с высшим образованием.

— Могут ли отменить ЕГЭ? Сейчас такие разговоры ведутся…

— В него столько вложено денег, если честно!.. Нет, его не отменят. Все школы оборудованы аппаратурой для ЕГЭ, камерами, всякими там компьютерами — теперь уже просто из жадности не отменят.

— Как коснулась школы спецоперация на Украине?

— Об уроках патриотизма я уже говорила… А в остальном — всё зависит от учителя. Лично я рассказываю детям то, что сама знаю: один мой знакомый казак был добровольцем в 2014 году, он видел всё происходящее своими глазами, видел и фашиствующих, и бандитов, и говорил, что у него такое ощущение, будто мы воюем против уголовников, что наши враги — это совершенно аморальные люди. А сейчас, я думаю, всё это ещё больше расплодилось. И я удивляюсь противникам этой спецоперации, потому что понимаю, с кем там воюют и кто там воюет. Так я и детям говорю: понятно, что мирные жители страдают от войны, мирных жителей жалко, но ведь зло расползается, и рано или поздно его нужно было остановить. Да дети и сами всё понимают: я говорила, что у нас учится много беженцев из Донбасса, а они всё знают не понаслышке. Война — это всегда страшно, но мы понимаем, с кем и ради чего идёт эта война.

Вопросы задавал Павел ГОРЕЛОВ