Главная   Редакция    Помочь газете
  Духовенство   Библиотечка   Контакты
 

Газета основана в апреле
1993 года по благословению 
Высокопреосвященнейшего
Митрополита 
Иоанна (Снычёва)

  НАШИ ИЗДАНИЯ    «Православный Санкт-Петербург»       «Горница»       «Чадушки»       «Правило веры»       «Соборная весть»

        

К оглавлению номера

Русская живопись

ЦВЕТОК В ЛЕСНОЙ ГЛУШИ

Жил такой художник в Петербурге — Вениамин Борисов. Вы о нём не слыхали? Да знаю, что не слыхали… Знаю и жалею вас, потому что если бы вы его знали, если бы его работы время от времени вспоминались вам, то вам бы легче жилось. Немного светлее было бы у вас на душе, немного добрее, и мир вы стали бы видеть немного ярче, чем прежде. Такое уж свойство у живописи Вениамина Ивановича: она просветляет душу, она дарит зрителю широкое и чистое дыхание, она возвышает сердце.

Но кто ж его знает, живописца Борисова, кроме нескольких ценителей, кроме немногочисленных друзей? Он был человеком в высшей степени скромным и замкнутым: обширных знакомств не водил, самораскруткой не занимался вовсе, и даже в нашей городской организации Союза художников его знали далеко не все. Живопись и только живопись — вот всё, что было у него на уме, у него на сердце. И он не создавал огромных полотен, он писал работки небольшие размерами, и темы для них выбирал негромкие: просто пейзаж — городской или сельский; просто натюрморт; просто жанровая, бытовая сценка… И он не чертил чёрных квадратов, не сочинял заумных «измов», не принадлежал к модным школам; он просто умел видеть красоту в окружающей жизни и умел эту красоту переносить на свои полотна.

С ним однажды случилось такое: он открывал свою персональную выставку в хорошем, престижном зале. Вы, конечно, понимаете, что такое для художника персональная выставка, — примерно то же, что для писателя выпуск новой книги, для режиссёра выход нового фильма. На открытии такой выставки художник должен постоянно быть в центре внимания, улыбаться гостям, беседовать с искусствоведами, умно рассказывать о своих работах… Так сделает всякий, кто хочет, чтобы его выставка запомнилась, чтобы его имя закрепилось в памяти у публики, чтобы хорошее впечатление от его живописи оставалось у людей возможно долго. И как же поступил Вениамин Иванович? Он терпеливо переждал, пока прозвучат приветственные речи, а потом подхватил один из подаренных букетов и попытался незаметно улизнуть из зала. Коллеги поймали Борисова у выхода и стали дружески попрекать его: «Ну что же ты, Веня!.. Куда же ты уходишь? Ведь люди же собрались!..» А Вениамин Иванович, вертя в руках букет, объясняет им: «Да вот, цветы больно хороши… Надо бы их написать поскорее! Завянут, боюсь… Чего мне здесь толкаться? Лучше я цветочки эти попишу дома!»

А вы видели, как он писал цветы? Да нет, не видели… А я вам расскажу: цветы он писал так, что посмотришь зимой на полотно, а потом повернёшься к окну и удивишься: откуда это — снег, сугробы? Ведь вот же — цветы цветут! Ведь это же совсем новая картина, только что написанная с натуры, ещё и краски не обсохли!..

Вообще его работы всегда хранят ощущение новизны, всегда кажется, что они прямо сейчас вышли из-под кисти, а глянешь на дату: «Ух ты, да это же 70­е годы!»

А родился Вениамин Борисов в русской глухомани, в деревне Сусанино Костромской области. Но если вы думаете, что эта деревня совершенно безвестна, то вы ошибаетесь: именно в Сусанине классик русской живописи А.К.Саврасов написал знакомую всем и каждому картину «Грачи прилетели». Тоже, кстати, удивительная картина: ничего на ней особенного не изображено, просто русская деревня, просто слякотная весна, скромная церковка вдалеке, дерево, грачи… А вот уже второй век дух замирает у каждого, кто на эту картину смотрит. И, видимо, гений Саврасова как-то остался в сусанинском воздухе, если именно здесь родился столь родственный Саврасову живописец — В.И. Борисов.

Но только Борисов, может быть, куда более солнечный, яркий — он очень любил играть солнцем, лепить пространство своих работ из солнечного света, любил насыщенность воздуха солнечными лучами… Даже если у него на картине запечатлен пасмурный денёк, всё равно солнце живёт в чуть заметных бликах, отсветах, в рассеянном свечении облаков…

Как рассказать о его работах человеку, не видевшему их? Легко, например, пересказать сюжет «Последнего дня Помпеи» или «Бурлаков на Волге», — а как перескажешь картины Левитана или того же Саврасова? Или Вениамина Борисова? О технике его рассказать можно: Вениамин Иванович очень любил так называемое «корпусное письмо» и раздельный мазок, придавая плоскости холста некую выпуклость, рельефность. Но это техника, это не душа… А вы взгляните, к примеру, на его натюрморты — вот, скажем, такой: простая бревенчатая стена русского деревенского дома и на ней пёстрый, яркий женский плат (картина называется «Рязанский платок». Да ещё под платком букетик — несколько ромашек. Эта нехитрая композиция столько говорит русскому сердцу, такие затрагивает воспоминания (причём не только твои личные, но и родовые, генетические), что только со стихами Есенина и сравнивать, — что-то вроде «По меже на перемётке резеда и риза кашки. И вызванивают в чётки ивы, кроткие монашки…»

А каков Петербург на полотнах у В. Борисова! Художник словно ополчается на это расхожее, неумное мнение, будто наш город — «серый и холодный». У Борисова в петербургской палитре столько тёплых, ярких красок, что у иного живописца и в тропическом пейзаже не насчитаете! И ведь это многоцветье не выдумано, не притянуто за уши: смотришь на него и думаешь: «Да, это наш город! Это именно Петербург! Он часто бывает таким!»

И вот этот свет, эта спокойная радость, эта любовь — именно любовь, ибо свет на полотнах Борисова — это свет любви душевной, — это радостное, любовное приятие мира Божиего… Всё это так православно! Вениамин Иванович никогда о своей вере не говорил, и я, собственно, не могу утверждать, что он был по-настоящему верующим человеком, но его любовь в Божиему творению, любовь, мягко, но властно уводящая от творения к Творцу, возвышающая зрителя, очищающая его, — она говорит за художника, говорит о многом…

Как я жалею, что не могу по-настоящему показать вам здесь, на страницах газеты, его работы! Ибо они целиком в цвете: отнимите у них цвет — и ничего не останется! Но даже если вы читаете этот материал в Интернете и перед вами цветная иллюстрация, всё-таки вы не видите Борисова так, как должно. Тут ведь огромное значение имеют полутона, оттенки, мягкие переходы и т.д., которые при воспроизведении теряются безвозвратно, унося с собою и большую часть очарования… Много есть художников, чьи работы в репродукциях совершенно теряются, — Борисов вполне принадлежит к их числу.

…И вот ушёл от нас Вениамин Иванович. И как давно — шесть лет уж миновало!.. А работы его такие живые — вот только что написанные!.. И никогда он на них не разбогател: того, что выручал за свою живопись, хватало только на краски да холсты, на кисти да подрамники. Жил ради живописи и умер — точно растворился в собственных полотнах…

Всегда приходит на ум такое сравнение: растёт цветок в лесной глуши, вдали от человеческих троп. Никто его не видит, никто о нём не знает, а он такой красивый! Так и увянет, никем не увиденный. Для кого же цвела его красота? Для кого, спрашиваете?.. А это он Бога славил своей красотой — вот и весь ответ.

Алексей БАКУЛИН

предыдущая    следующая