Главная   Редакция    Помочь газете   Духовенство   Библиотечка   Контакты				Газета основана в апреле 1993 года по благословению  Высокопреосвященнейшего Митрополита  Иоанна (Снычёва)
НАШИ ИЗДАНИЯ	«Православный Санкт-Петербург»       «Горница»       «Чадушки»       «Правило веры»       «Соборная весть»

К оглавлению номера

13 января — День российской печати

ОБ «ОЧЕПЯТКАХ» И ПРОЧИХ РАДОСТЯХ

13 января отмечается День российской печати. Эта дата связана с датой исторической — началом издания первой российской печатной газеты «Ведомости», основанной указом Петра Великого. 2 января 1703 года (13 января по н.ст.) в Москве вышел первый номер русской печатной газеты, который тогда назывался: «Ведомости о военных и иных делах, достойных знания и памяти, случившихся в Московском Государстве и во иных окрестных странах». Пётр I рассматривал газету как важное средство борьбы за проведение реформ и утверждение могущества Российской империи.

Закончив школу, я поступила на журфак, как и мечтала. Но через полгода перевелась на заочное отделение: отца раздавила «Татра», надо было зарабатывать деньги, и я устроилась работать в пионерскую газету. Вот тут-то я и вспомнила студенческую байку про то, чем отличается воробей от соловья: соловей учился очно, а воробей — заочно. Я многого не знала и вечно попадала впросак. Помню, однажды ответсек (раньше, когда не было электронной вёрстки, а каждую букву в статьях наборщик вбивал вручную, ответсеки занимались размещением на газетной странице материалов, фото и иллюстраций к ним, т.е. чертили макет полосы) говорит мне: «Ирочка, срочно отправь в типографию досыл». Я кивнула и пошла по всей редакции искать Досыл, решив, что так зовут курьера (дело было в Казахстане). Заглядывала в каждую комнату и спрашивала: «Досыл у вас?» Не обнаружив нигде даже следов таинственного Досыла, отправилась к ответсеку и, просунув голову в дверь, выпалила: «А Досыла-то нет, наверное, на обед ушёл». На лице ответсека появилось передаваемое словами выражение, и он выдавил: «Досыл у редактора на столе лежит». Ошеломлённая столь странным известием, я заглянула в кабинет к редактору и, не увидев у неё на столе курьера, пискнула: «Я насчёт Досыла...» — «Возьми». — Редактор протянула мне папку. Досылом, оказывается, назывались статьи, которые писались в последнюю минуту и отправлялись в типографию вдогонку, когда номер уже верстался.

Прошли годы, я получила диплом, освоилась в журналистике. Успела поработать на радио и телевидении. Но тут новый поворот судьбы: по милости Божией я оказалась в газете «Православный Санкт-Петербург». Чтобы работать в православной газете, мало верить в Бога и изредка забегать в храм. Это я поняла очень скоро. Я проработала около месяца, когда скончался кто-то из священников, и мне было поручено написать некролог. Я и написала: «Такого-то числа преДставился ко Господу отец...» и с волнением ждала, что скажет редактор. Вдруг вижу, брови Александра Григорьевича медленно поползли вверх вместе с очками. Грозно глянув на меня, он спросил: «Это в каком смысле батюшка преДставился? Кому?» — «Умер, преДставился Господу», — прошептала я. Тут уж Александр Григорьевич не выдержал, вскочил со стула и, сделав поклон, заявил: «Здравствуй, Господи, это я, отец такой-то... Так, по-твоему, что ли? Не преДставился, а преставился, запомни на всю жизнь». Запомнила... Но сколько их было ещё за 13 лет работы в газете, ляпов, неточностей, ошибок, после которых священникам в глаза смотреть совестно было, а перед читателями стыдно — хоть увольняйся. Но газета не отпускала — учила, требовала, наказывала, поощряла.

Вот уже год газета живёт без Александра Григорьевича — учителя строгого, жёсткого, но правильного. А мне вспомнились совсем другие «учителя». Это были 90­е годы. Отрядил Запад к нам в город святого Петра своего аса-журналиста, этакую акулищу пера, — Энжелу Гроссман, двадцати с хвостиком лет отроду. Чтобы научила, значит, нас, русских медведей, как писать надо. В газете «Привет, Петербург!» объявление появилось: открывается, дескать, новая газета, корреспонденты требуются. И я решила сходить — узнать, что там задумали. В час назначенный собралось нас, корреспондентов, человек десять. Сидим, на ус заморскую науку о печати мотаем. К стыду и удивлению узнаём, что не о том и не так всё это время писали. «Запомните как «Отче наш» темы, которые будут заполнять нашу газету, — поучает нас заморская гостья через переводчика. — Тем пять: убийства, наркотики, секс, частная жизнь известных людей, несчастные случаи. (Ничего себе «Отче наш»! — ахнула я про себя.) Норма — в неделю 20 статей по 30—40 строк. Оплата — 25 долларов».

— Что за газета хоть? Название у неё есть? — подаю голос.

— Yes, — улыбается Энжела широко-широко, доброжелательно-доброжелательно. — Как это по-русски, когда безобидную неправду говорят? — обращается к переводчику. — Слухи? Сплетни?

— Вы считаете, газета с таким пакостным, извините, названием будет иметь в России успех?

— Yes, — доброжелательная улыбка уставилась на меня. — Люди везде одинаковы — в Америке, России, Франции… все жадно ловят слухи, смакуют пикантные подробности (и ведь права оказалась: у нас сейчас много таких газет — как поганок дождливым летом). Выпуск подобных газет мы уже наладили во многих странах Европы. Впрочем, можете предложить другое название с тем же смыслом.

Порешили: «Молва». Дескать, народная молва, никакого криминала.

— Редактировать друг друга сами будете, — продолжала Энжела, — я русский язык не знаю. (Слава Тебе, Господи! Чего ж приехала? Что это — небрежность или пренебрежение?..) Заголовки должны привлекать внимание, например: «Кошка-наркоманка», «Гриб-вампир», «Зелёные зубы — это модно»… — Акула показала в улыбке белые (не зелёные!) зубы. — Я раздам свои статьи, переведённые на русский язык, — вникните, как и о чём писать надо.

Мне попались две статейки — о собачках и о старушке. Любители Шариков и Жучек! Не торопитесь радоваться. В этой статье Энжела на полном серьёзе выясняла, есть ли среди собак особи нетрадиционной ориентации. Пришла к выводу, что есть — по крайней мере, в Америке. (А я-то голову ломала, почему собачий корм называется «Педигрипал»?..) Во второй Энжела смачно расписывала, как русская бабушка где-то на Псковщине купила рыбные консервы, в которых к рыбе оказались подмешаны… наркотики. Старушке так понравились консервы, что на следующий день она помчалась в магазин, но в этой банке наркотиков не оказалось. Разочарованная старушка подала на производителей консервов в суд… Где Энжела взяла подобную информацию? Кто ей такое рассказал? Это уже не сплетня, это бред сивой американской кобылы.

В следующий четверг все собрались вновь. Двадцать статеек на столь «разнообразную» тематику мне выжать из себя не удалось, накропала только восемнадцать. Но и из них выбрали только две зарисовочки — из самых безсмысленных, остальные забраковали.

— Ваши статьи чересчур интеллектуальные. Попроще писать надо, в расчёте на среднего читателя, — пояснил переводчик.

— А что, по-вашему, средний читатель в России — Иванушка-дурачок с интеллектом идиота?

Что же из моей писанины пришлось по душе Энжеле Гроссман? Один «шедевр» назывался «Пейте собачье молоко — будете здоровы». Якобы некие предприимчивые люди продавали собачье молоко, выдавая его за козье... «Чушь», — скажете вы, — где столько собачьего молока взять? Проще козье продавать». Конечно, чушь. А теперь представьте себе газету — красочную, красивую, но сплошь заполненную подобной ахинеей. Словом, чем глупее и пошлее, тем лучше. А «на ура» прошла только писанина некой Рабкиной. Суть: сосед Рабкиной уехал жить за границу, поскольку в России нормальному человеку жить невозможно: за работу получают гроши, культурно отдохнуть негде. Да и не место здесь приличному умному человеку. Мол, каждый день из России бегут тысячи россиян, скоро здесь некому будет жить... Такая вот незатейливая пакость, вызвавшая у Энжелы море одобрительных улыбок, кучу вопросов и предположений.

— Слушай, Соня, — спросила я у девушки с рабской фамилией, — ты действительно считаешь, что Россия опустеет, или доллары в руках подержать захотелось? Но ведь подобной гадостью газетные полосы из раза в раз не заполнишь. Да и кто читать это будет?

...Не получилось у них тогда ничего. Я ликовала: а не надо лезть со своей американской голубой мечтой в нашу загадочную русскую душу. Но прошло лет 15—20, и многие наши газеты, телепередачи (я уже молчу про Интернет) превратились в этакую «Молву»: пикантные скандальчики, перемывание чужого грязного белья… Слава Богу, что именно в то время, когда прибыла к нам заокеанская акула пера, родилась в Петербурге скромная, отнюдь не лакированно-цветная, газета «Православный Санкт-Петербург», которая вот уже 25 лет занимается посильным просветительством, неся свет Христов людям. И в каждой епархии по всей матушке-России издаются умные, добрые православные газеты. С Днём печати, уважаемые коллеги и дорогие читатели!

Ирина РУБЦОВА