Главная   Редакция    Помочь газете
  Духовенство   Библиотечка   Контакты
 

Газета основана в апреле
1993 года по благословению 
Высокопреосвященнейшего
Митрополита 
Иоанна (Снычёва)

  НАШИ ИЗДАНИЯ    «Православный Санкт-Петербург»       «Горница»       «Чадушки»       «Правило веры»       «Соборная весть»

        

К оглавлению номера

В мире животных

СОВСЕМ КАК ЛЮДИ

…Все любители собак знают, как богата мимика у этих четвероногих. Есть ли такое состояние души, которое собака была бы не способна ясно выразить? Всё, всё что угодно! Начиная от простых эмоций, таких как страх, ярость, радость, грусть, — и кончая тончайшими оттенками чувств. Вот, к примеру, собачья радость — как она может выражаться? От бурного восторга до тихого, задумчивого счастья — со всеми промежуточными ступенями, со всеми оттенками и полутонами.

Надеюсь, не удивлю никого, сказав, что собаки умеют смеяться. Умеют, умеют!.. И как же они смеются? Самыми различными способами. Они могут радостно хохотать, могут улыбаться во всю пасть, могут изображать вежливую улыбку (например, при встрече с дальним знакомым своего хозяина), могут насмешливо скалиться, могут заискивающе лыбиться… Друзья, вам не придумать такую разновидность смеха, которая была бы недоступна собаке! Помню, мой кот (никогда прежде не видавший собак) с воинственным урчанием начал наступать на огромную чёрную кровожадную дворнягу. Неразумный кот шёл навстречу верной гибели, но дворняга не спешила пустить в ход зубы: ей вдруг стало смешно. Надо было видеть, сколько самой ядовитой иронии отразилось в ухмылке этой жутковатой псины:

— Шипишь? Смелый, да? Ну шипи, шипи — разрешаю! Живи, покуда я добрая!

Потом развернулась и ушла, посмеиваясь.

Да что там смех? Нет ни одной человеческой эмоции, которая была бы недоступна собачьей мимике. Даже такие высокие чувства, как благоговение, сердечная любовь, глубокое раздумье, искреннее раскаяние, эстетический восторг (да, да! вам любой охотник подтвердит, что собака отлично чувствует красоту природы) — всё это собака может выразить очень ясно.

Погодите, но ведь дело, собственно, не в мимике… Мимика — это только отражение некоего душевного движения, и если собака способна выразить определённую эмоцию, значит… Значит, она способна и ощутить её! Она способна благоговеть, способна раскаиваться, способна безкорыстно любить, способна сострадать…

Совсем как человек!

Да нет… Лучше человека. Именно так. Вам что, никогда не приходилось видеть людей, не способных ни на раскаяние, ни на любовь, ни на преклонение перед чем-то, что выше его?..

Что же получается? Что душою собака выше нас с вами? Выходит, что все лучшие наши качества вполне доступны собакам?

Так что же?.. Где, в чём скрывается наше преимущество перед прочими млекопитающими? В том, что все мы знаем таблицу умножения, а некоторые из нас и квантовую механику постигли? Что ж, собака не может исчислять логарифмы, зато она обладает потрясающим чутьём, о котором нам и мечтать не приходится. И как ни крути, а математические способности — это такой же вспомогательный инструмент души, как и собачья способность различать тысячи запахов, — в этом смысле между двумя этими талантами нет ни малейшей разницы.

Я сейчас говорю о собаках, потому что с другими животными знаком гораздо хуже (о кошках особый разговор — они тоже порой восхищают своим душевным богатством, но иначе, чем собаки). Однако часто приходится слышать рассказы людей бывалых, которые утверждают, что и прочие, так сказать, представители фауны способны показывать чудеса. Вспомните хотя бы про медведей-меломанов, часами слушающих мелодичное дребезжание древесной щепки… А случалось ли вам читать о бобрах? О, это невероятно!..

И вот теперь, как говорилось в известном фильме: «Меня терзают смутные сомнения…» — сомнения в ценности нашей хвалёной человеческой души. А что, если она не более чем обычная, заурядная звериная душа?! И когда мы, восхищаясь умной собакой, умилённо восклицаем: «Они же совсем как люди!» — нам следовало бы на самом деле кричать от ужаса: «Мы же совсем как они!..»

Где он, «царь природы»? Где венец творения? Где, наконец, образ и подобие Божие?

Время вспомнить слова древнегреческого философа: «Человек — это двуногое животное без перьев». А что ещё вы можете прибавить к этому определению? Неужели ничего?

Но ведь что-то прибавить надо. Но ведь чем-то мы всё-таки превосходим братьев наших меньших. Неужели мы называемся братьями старшими только в силу своей гордыни?

Но, между прочим, сами животные безоговорочно признают превосходство человека. Тому есть множество примеров, я вспомню один из собственной практики. Я видел пса, который (поверьте, друзья!) умел довольно внятно произносить два-три человеческих слова. И произносил их, если его очень об этом просили. А уговаривать его приходилось потому, что он ужасно стеснялся и, сказав, к примеру, «мама», тут же поджимал хвост и прятался под стол. Он как бы говорил: «Простите, я, кажется, залез выше, чем мне положено от природы…» Он отлично понимал субординацию вселенной и не претендовал на звание старшего брата.

Словом, непременно надо что-то прибавить к формуле древнегреческого мудреца. И заметьте: это «что-то» будет скрываться не в интеллектуальной сфере. Честное слово, я видел иных собак, что были умнее иных людей. Нет, нет, интеллект тут ни при чём, не в нём наше превосходство. Равно как и не в эстетическом чувстве. С песней соловья не сравнится никакая человеческая музыка, а ведь соловей не механически воспроизводит заложенные в него программой звуки — он творит свою песню, как творит свою музыку человек-композитор.

Так чем же, чем же мы лучше животных? Ведь сейчас, в нынешнее лукавое, безчеловечное время вражеские силы уже начали спекулировать на этом нашем недо­умении и прямо говорят о «правах животных», о том, что человек ничем не превосходит ни одно живое существо, о том, что мы должны знать своё скромное место…

Может быть, всё дело в том, что мы всё ещё недостаточно люди? Мы похваляемся своими добрыми качествами, доступными большинству высокоорганизованных животных, и не понимаем, что человеческое — это выше, много выше.

Мы всё ещё «совсем как они» и не достигли того, чего должны достигнуть. А что же это — таинственное недосягаемое?

Это — святость. Только святость поднимает человека над миром четвероногих, только святой — это собственно человек.

Мы все делаем вид, будто святость — это нечто сверхчеловеческое, некое доброе излишество, что-то, что хорошо, но не обязательно. И так проживём! Я, конечно, не святой, но с меня и этого довольно.

Да нет, сдаётся мне, что не святой — «сверхчеловек», а мы — «недочеловеки» (простите за такую терминологию). Хорошо, скажем иначе: не святой «набрал лишнего», а мы «недобрали необходимого».

В конце концов, именно сказано некогда: «…будьте совершенны, как совершен Отец ваш Небесный» (Мф.5,48). Совершенный — значит святой. И сказано это не двум-трём человекам и даже не двенадцати ближайшим ученикам, но всем вообще. И вам. И вам. И мне. И тебе.

Наш долг перед Богом — стать святыми. А это значит — стать людьми. Пока же этого не случилось, мы остаёмся «такими же, как они» и, сравнивая себя с животными, зачастую вынуждены краснеть от стыда.

Впрочем, нет. Есть у всех у нас — даже у не совсем хороших, даже у совсем плохих, — есть одно отличие в лучшую сторону от животных. Мы можем стать святыми. Мы можем, а они нет. Их предел совершенства — стать нашими верными слугами. И они помнят об этом, а мы — не всегда. И они страдают от нашего несовершенства. «…Вся тварь совокупно стенает и мучится доныне» (Рим.8,22). Потому и стенает, что не может дождаться, когда же человек станет ей в полной мере старшим братом, когда он займёт своё царское место и начнёт мудро править, как это было некогда. До тех пор все животные — это как бы «безотцовщина», «безпризорники»… И когда смотрю на икону, где преподобный Серафим кормит медведя, я воспринимаю её как некую картинку из будущего: вот так должно быть, вот это — норма, и так будет однажды.

Алексей БАКУЛИН

предыдущая    следующая