Главная   Редакция    Помочь газете
  Духовенство   Библиотечка   Контакты
 

Газета основана в апреле
1993 года по благословению 
Высокопреосвященнейшего
Митрополита 
Иоанна (Снычёва)

  НАШИ ИЗДАНИЯ    «Православный Санкт-Петербург»       «Горница»       «Чадушки»       «Правило веры»       «Соборная весть»

        

К оглавлению номера

К сороковому дню кончины Сергея Юрского

НЕПОДРАЖАЕМЫЙ

Садясь писать о Сергее Юрском, я для начала перечитал все интервью, данные им в последние годы его жизни: по моему мнению, нигде человек так не раскрывается, как в интервью… И что же я увидел? Юрский оказался изменчивым, как летнее облако под ветром: в одной беседе он представал ярым шестидесятником и демократом, в другой — горячим советским патриотом, не боящимся даже почтительных высказываний о Сталине, — и тут же, через недолгое время, перед новым журналистом вновь жаловался на «советские притеснения»… Он то говорил о своём православии, то горько сетовал на «православных ревнителей», восстающих против современного театра…

Сложный человек? Или, может быть, даже лицемер? Да нет, конечно, — просто артист, просто художник, — а художник никогда не будет всерьез принимать политику, какой бы она ни была. Политика для него игра. А вот игра — это политика, это нечто существенно важное, определяющее жизнь, меняющее лицо мира.

И Сергей Юрский был именно из тех художников, которые меняли лицо мира.

…Может быть, и не стоило бы в православной газете говорить о «Золотом телёнке», об Остапе Бендере, об Ильфе и Петрове… В последнее время не раз убеждался, что у этих авторов, у этих безсменных любимцев публики в глубине их творческой души (одной на двоих!) жила тьма, и всё своё вдохновение они черпали оттуда, куда верующему человеку заглядывать не полезно… Но я как раз не о них, я о Юрском, — и не об ильфо-петровском Великом Комбинаторе, а о том Остапе, что из фильма. Ведь у Юрского герой получился и глубже, и добрее, и человечнее, и положительнее, чем он был прописан в книге. Именно этот Остап — наивный, влюбчивый, мечтательный, а вовсе не наглый, коварный, самовлюблённый ильфо-петровский герой, останется в нашей памяти. Для чего ему нужен миллион? Чтобы чахнуть над златом, как Корейко? Нет, просто он уверен, что с деньгами его тут же полюбит весь мир! Странная идея!.. Но он так хочет любить всех, и чтобы все его любили! И когда оказалось, что деньги и любовь ни в чём не соприкасаются, он расстался с ними без особых сожалений, с презрительной усмешкой — и над деньгами, и над собой, неразумным.

Лучшие роли Юрского всегда были интереснее того фильма, где они появлялись. Так началось с самой первой его картины — «Человека ниоткуда». Этот пример наиболее ярок: фильм, далеко не самый лучший у Эльдара Рязанова — к этому фильму лучше всего подходит эпитет «безбашенный», — затянувшаяся клоунада, которую не рекомендуется смотреть больше одного раза… Но как же хорош в ней Юрский! Как же трогателен, обаятелен и опять-таки человечен его Чудак! Некое тайное, кровное родство связывает его — не побоюсь так утверждать — с гениальными чудиками Шукшина. И вот ещё: в «Человеке ниоткуда» как нигде проявился удивительный талант Юрского — среди самой безудержной клоунады оставаться глубоким драматическим артистом, играющим такой непростой человеческий характер, что хоть чеховским драмам впору.

…Юрский был, кроме всего прочего, великим чтецом: талант, не каждому актёру свойственный, даже если это и хороший актёр. Мне долго думалось, что, читая то или иное литературное произведение, он перевоплощается в его автора: читая Пушкина, играет Пушкина, читая Мандельштама, играет Мандельштама… Наверное, что-то в этой мысли есть — какая-то часть правды, но не вся правда. Идя по такому пути, слишком легко увлечься чертами внешнего сходства, и тогда вместо игры получится обезьянничанье. А Юрский, он именно отсекал всё внешнее, оставляя только самый дух, показывая зрителю не внешний облик, а душу поэта, — чтобы быть способным на такое, нужно и самому иметь душу немаленькую, говорящую на одном языке с нашими классиками.

А знаете, какая роль Юрского меня поражает больше всего? Нет, не доктор Груздев из «Места встречи…»: в ней актёр как раз увлёкся внешним в ущерб внутреннему. Как и в роли комического выпивохи из фильма «Любовь и голуби»: комедии много, очень много, но почему-то душа не лежит к этому персонажу. А любимая его роль у меня — это итальянский поэт-импровизатор из «Маленьких трагедий». Вот это действительно игра за гранью и плоского реализма, и банального правдоподобия! Юрский играет существо неземное, потустороннее, — но не тёмное, а просто слишком далёкое от земной суеты, как те ангелы из Апокалипсиса. Когда он в этом фильме читает Пушкина, понимаешь, что поэзия нашего гения — это явление космического порядка, как появление кометы и взрыв сверхновой.

По-настоящему только такие бы роли Юрскому и играть, не размениваясь на всяких там Груздевых. Хороших артистов в СССР были сотни, и любой из них смог бы сыграть Груздева не хуже, а может быть, и лучше, чем это сделал Юрский. Но кто смог бы на том же уровне сыграть Импровизатора? Перебираю в памяти самые славные имена — и никого не нахожу. Он там — как самый дух поэзии, ангел словесного творчества, муза в мужском обличии.

Конечно, он не мог не быть православным: столь высокая душа не могла не услышать голос подлинной высоты — Церкви Христовой. И, конечно, он не мог быть простым дисциплинированным прихожанином какого-нибудь московского храмика: есть некоторые вещи, которых нельзя требовать от художника — безполезно, словно учить медведя таблице умножения. Лучше смириться и махнуть рукой. Да и поздно уже подходить к нему с человеческим уставом: он сейчас далеко за повседневностью, в том мире, который он угадывал чуткой своей душою, который он и нам помогал чуть-чуть разглядеть.

Сергей ОЛЬХОВЕЦКИЙ

предыдущая    следующая