Главная   Редакция    Помочь газете   Духовенство   Библиотечка   Контакты				Газета основана в апреле 1993 года по благословению  Высокопреосвященнейшего Митрополита  Иоанна (Снычёва)
НАШИ ИЗДАНИЯ	«Православный Санкт-Петербург»       «Горница»       «Чадушки»       «Правило веры»       «Соборная весть»

К оглавлению номера

Незабываемые встречи

ОТ СЕРДЦА К СЕРДЦУ

На прошедшей 10—15 августа в СКК православной выставке произошла встреча петербуржцев с человеком, каждое слово которого ловишь и бережно складываешь в сердце, ­— насельником Псково-Печерского монастыря игуменом Хрисанфом (Липилиным).

— Кто такие старцы? — начал беседу с вопроса о.Хрисанф. — Это люди, не дерзающие говорить от себя, а ищущие слова от Бога и передающие слово от Бога. Это не значит, что из их уст ежечасно изливаются откровения. Нет, чаще всего общение молодых иноков со старцами наполнено повседневным бытом. Но порой одно слово, даже взгляд старца были таковыми, что можно было понять — ты получил ответ на вопрос, мучивший тебя. Иногда получал ответ на вопрос, который ещё даже не успел задать. И даже беседуя с ними о вещах незначительных, можно было получить мощный заряд духа Христова. И ты вдруг понимал, что главное не просто нести послушание — закупить лекарства, подмести двор, приготовить обед для паломников, главное, приобретая лекарства, подметая двор, готовя трапезу, — сохранить мир Христов. Старцы вкладывали в нас это понимание самим образом своей жизни.

Преподобный Серафим Саровский говорил, что у каждого свой дар — у кого-то дар слова, у кого-то смирения и т.д. Например,  архимандрит Адриан (Кирсанов †2018), старец нашего монастыря, с 1964 по 1994 год отчитывал бесноватых, изгонял демонов. И слова «дух гордости» (это одна из формул заклинательных молитв) он произносил так, будто держал в руках что-то грязное, невыразимо отвратительное. И ты понимал, что хуже этого нет на свете ничего. А когда ты слышишь это часто в течение многих лет, то невольно начинаешь сопротивляться этому «духу гордости», который в монастырях довольно распространён. Да-да. Люди ведь приходят в монастырь не от святости и духовной чистоты, а на покаяние. А дальше уж как пойдёт. И тут важно, чтобы рядом с тобой оказался духоносный старец. 

Одним из таких старцев был подвижник благочестия архимандрит Серафим (Розенберг). Он скончался в 1994 году, а я в 1991 году в монастырь пришёл и успел с ним пообщаться. Хотя общение это было весьма своеобразным. Я нередко заходил в его келью... просто молча постоять. Последние пять-шесть лет своей жизни он лежал в своей келье, и я как-то зашёл к нему на всенощной. А он, как всегда очень вежливо, попросил: «Помажьте». И я помазывал его св.миро. В ответ опять одно слово: «Благодарю». Вот и всё общение, и ты уходишь. Но удивительное дело, побывав в келье о.Серафима, ты уходил оттуда совершенно другим человеком — всё духовное барахло, что накапливалось за неделю общения с паломниками и несения различных послушаний, спадало с тебя и истаивало. Понимаете, без какого-либо разговора со старцем ты уходишь от него в чистоте. Именно так угодно Богу призывать к себе людей — от сердца к сердцу. Ну, а дальше вступал в силу непреложный закон христианской жизни: главное не получить благодать, а удержать её. И это разумно, потому что благодать-то была тебе дарована, не ты её создал, но суметь удержать её — это уже зависит от самого человека. Почему так? Потому что Бог ждёт от человека поступка, решимости, самостоятельности.  

И хотя говорил старец Серафим мало, но оставил после себя рукописное наследие. Например, его дневник, каждая страница которого дышит подлинной любовью к Богу. Вот только одна строчка: «Ты — всё блаженство моё, Господи, и радость и всё-всё. Ничего мне не надо, кроме Тебя; прости неверность мою — что угождаю плоти, миру, диаволу. Помоги!» Отец Серафим был высокообразованным человеком, хотя тщательно это скрывал.

И ещё один случай особо поразил меня. Я никому не советую это повторять, просто рассказываю. Он был настолько наполнен глубоким подвижничеством, что вытерпел операцию по удалению предстательной железы у себя в келье. И после этого прожил довольно долго. А когда слёг в конце жизни, то несколько раз от руки переписал творение прп.Феодора Студита из «Добротолюбия». Что так привлекало о.Серафима в преподобном Феодоре? — Он жил так же, как этот подвижник-аскет IX века. Именно поэтому к нему можно было прий­ти, молча постоять и уйти умиротворённым, обновлённым, его келья будто была пропитана молитвами и благодатью.

В характеристике о.Серафима в его личном деле (а личное дело — это сухой документ, без лирики) написано: «Это монах, в котором совершенно нет гордости». И уже после смерти о.Серафима я делился своими переживаниями с братией и говорил, что отсутствие о.Серафима ощущаю физически, будто образовалось пустое место, которое никто и ничто не может заполнить. И многие братья ответили, что чувствуют то же самое.

Вспоминается ещё один чудесный батюшка, который никого не окормлял в монастыре, даже не исповедовал по причине телесных немощей. Впрочем, у него было совершенно другое служение. Я говорю об архимандрите Феофане (Молявко †2001). Он был рукоположен во диаконы и пострижен в монашество в 1937 году, за четыре года до начала Великой Отечественной войны. Вскоре был арестован и приговорён к 10 годам лагерей. Оттуда он ушёл на войну добровольцем в 1944 году. Служил в пехоте, дошёл до Будапешта, где встретил день Великой Победы. Это тем более удивительно, что в пехоте солдат выдерживал от силы два боя: или его ранило, или он погибал. Отец Феофан был тяжело ранен в ногу, что, конечно, ограничило его движение, не все осколки были удалены. Он рассказывал: «Лежу я на передовой, до немцев метров 50. Все спят, а я в карауле. И я стал молиться Божией Матери: “Пресвятая Богородица, вот мальчики наши лежат, ты сохрани их”. А поскольку я был маленького роста, я переползал от окопа к окопу, перекрещу бойцов, поплачу над ними. И все оставались живы». Я его как-то спросил: «Война есть война, наверное, стреляли, убивали?» — «Нет, — отвечает. — Бог миловал».

 Думаю, это потому, что о.Феофан мирный дух в себе имел. Помнится, даже все коты, которые жили у о.Феофана, имели примечательную особенность. В его келье коты были само миролюбие, даже мышей не ловили, и те шныряли по келье, как у себя дома. Но как только они пересекали границу форточки кельи старца, они тут же вспоминали о своих хищнических инстинк­тах.

И все, кто приходил к о.Феофану, начинали вести себя так же, как его коты. Если человек был чем-то недоволен, раздражён, обижен — переступив порог его кельи, моментально пропитывался мирным духом, царившим там. И в отличие от о.Серафима с о.Феофаном можно было поговорить, отвести душу. А поскольку в последние годы своей жизни он лежал, то у него было послушание — келейно молиться, читать синодики...

Сейчас в монастыре непростая ситуация в том плане, что старшее поколение — плеяда великих духовников и старцев — ушло, а мы хотя и общались с ними и напитывались от них, но ещё молоды, малоопытны, и сможем ли стать достойной им заменой — покажет время. Молоды, потому что шкала монастырского возраста иная, чем в миру. Когда человек поступает в монастырь (неважно в каком возрасте) — он новорождённый. Упование на то, что у Престола Божия наши старцы молятся за нашу монастырскую братию и за процветание нашей обители.

Записала Ирина РУБЦОВА