Главная   Редакция    Помочь газете   Духовенство   Библиотечка   Контакты				Газета основана в апреле 1993 года по благословению  Высокопреосвященнейшего Митрополита  Иоанна (Снычёва)
НАШИ ИЗДАНИЯ	«Православный Санкт-Петербург»       «Горница»       «Чадушки»       «Правило веры»       «Соборная весть»

К оглавлению номера

ПАМЯТНИК

Если бы я был скульптором, то обязательно сделал бы памятник династии Романовых — не каждому царю в отдельности, а всей династии сразу. Я сделал бы его, взяв за образец замечательный новгородский монумент 1000-летия России: высокую многофигурную пирамиду, в которой нашлось бы место каждому царю романовского рода.

Где бы я поставил этот памятник? Конечно, в Петербурге. Да, Романовы начали царствовать в Москве — и всё же это петербургская династия: вся суть, весь дух этого рода, вся его имперская мощь и слава связаны не с Москвой, а с великой Северной столицей, их парадизом и бастионом.

Вершиной пирамиды, её осью я, разумеется, сделал бы фигуру Петра Великого. Я не взял бы в расчёт тех претензий, которые предъявляли к первому императору и современники, и потомки, забыл бы об его ошибках и перехлёстах — всё это было, да не это важно! Важно другое: именно в Петре I в полной мере воплотился романовский порыв, он главный носитель романовской миссии, он средоточие и романовской идеи, и романовского действия, он — дух Империи. Его фигура — в сильном, порывистом движении, как бы обдуваемая свирепым ветром, — венчала бы монумент.

Рядом с ним, на ступеньку ниже (ступеньки, впрочем, определяют не исторический вес персонажа, не его значимость для России, а скорее близость по духу), встали бы два брата — Александр I и Николай I. Александр — при котором романовская Россия достигла предела могущества, когда вся Европа не смела шагу ступить, не спросив разрешения у русского царя, победитель Наполеона, — он стоял бы со шпагой в руке, оборотясь на Запад, как бы готовый отразить новое нашествие и в то же время мечтательно вглядываясь в европейские заманчивые дали… И Николай, оборотившийся на Восток, — суровый рыцарь, страж Империи, в тяжёлой, сковывающей движения кирасе, — воин, способный геройски умереть в обороне, но тяжеловатый для стремительного наступления.

Ступенькой ниже — московские Романовы: прежде всего Михаил Феодорович и Алексей Михайлович, отец и сын — степенные и величавые, с сердечной мягкостью в чертах, свойственной этим государям. Что-то в них должно быть и от Ильи Муромца, и от Ильи Ильича Обломова (двух корневых русских персонажей), и в то же время не должен им быть чуждым петровский порыв, петровская воля… Здесь же, за их спинами, выступая рельефом из пирамиды, видны, во-первых, Феодор Алексеевич — с молодым умным, но измученным болезнью лицом (удивительный царь, правивший всего шесть лет, непрестанно боровшийся с жестокими недугами, но нашедший в себе силы не уронить честь короны и сделать много доброго для России), во-вторых, Иоанн Алексеевич, брат-соправитель Петра I, — его смутный облик чуть угадывается на монументе, его труд — тишина, безмолвие, и всё же он — венчанный царь, и потому не изобразить его нельзя… И в-третьих, это царевна Софья, самодержица не Божиим повелением, а собственным хотением и волею буйных стрелецких полков; её недобрый, искажённый властолюбием лик тоже лишь обозначен на монументе… В центре всей композиции на этой ступени — могучая фигура Патриарха Филарета — отца-основателя романовского дома, самодержавного правителя России при мягкосердечном сыне-царе. Патриарх Филарет осеняет с памятника крестом всех пришедших к подножию монумента — всю Россию.

Следующая ступень — царицы-самодержицы. Впереди всех Екатерина Великая — почти такая же, какой она изображена на памятнике в сквере на площади Островского, «Богоподобная Фелица», по слову Г.Р. Державина… По обе стороны от неё — Елизавета Петровна с лицом весёлым и умным, живая, немного кокетливая, но не без ясного царского величия, и Анна Иоанновна — тяжёлая, неподвижная, сумрачная, но с тенью зловещей улыбки на мясистых губах… Здесь же —
скромно потупившая голову Екатерина I, супруга великого Петра, удивительная Золушка романовского дома, никогда не претендовавшая на величие, но Божией волей из солдатской портомои ставшая императрицей. И Анна Леопольдовна, лёгким рельефом намеченная на стене пирамиды, — никогда не бывшая царицей, но всё же имеющая своё место в чреде царственных особ… Печален её образ…

Следующая ступень — трагические персонажи, цари убиенные… Павел I — может быть, именно такой, каким мы видим его на гатчинском памятнике, на котором в лице у царя непостижимым образом сочетаются черты египетского сфинкса и русского Иванушки. Да, пусть он будет таким же, — но только с обнажённой головой, менее бравый, более умудрённый… Рядом с ним — несчастный Царь-Освободитель… Мне хотелось бы изобразить его также с обнажённой головой, со взором, обращённым к небу, — в левой руке он держит фуражку, правой творит крестное знамение… Где-то за их спинами бледная фигура Петра III; давно принято считать его предателем на троне, сдавшим врагу результаты кровопролитной и победоносной для России Семилетней войны, — эту версию никто всерьёз не оспаривает, но всё же не изобразить его на общем памятнике нельзя — а что завтра скажут историки об этом императоре, мы не знаем… Столь же лёгким, едва заметным контуром намечена фигура царя-узника Иоанна Антоновича, чьим троном была колыбель — и то лишь на несколько дней, а затем — долгая жизнь в каменном мешке… И здесь же царь-подросток Пётр II. Кто знает, каким бы он стал государем, если бы не умер в 15 лет?.. В его ранней смерти есть трагизм недосказанности, не воплотившихся возможностей, не исполненных надежд… В этом же ряду — могучая фигура Александра III, умершего, конечно, собственной смертью, но всё равно несущего на себе явственный отпечаток трагизма… «Мой сын и мой отец народом казнены…», как сказал от его имени Демьян Бедный — хотел посмеяться пролетарский смехач, а вышло страшно… Александр III стоит на памятнике, как могучий столп, продолжая линию, определённую фигурой Петра Великого, но являясь как бы её основанием, утверждением…

И наконец, у самого подножия пирамиды, значительно выступая вперёд, к зрителю, — вся семья Царя-Мученика, именно так, как её изображают на иконах: позади стоят царевны, перед ними — Николай Александрович и Александра Феодоровна, а впереди — царевич, навеки оставшийся наследником. Он — словно недосказанное слово, словно дверь, распахнутая перед нами в будущее…

…Может быть, доведётся когда-нибудь увидеть памятник, созданный по этому словесному проекту?

Сергей ОЛЬХОВЕЦКИЙ