Главная   Редакция    Помочь газете
  Духовенство   Библиотечка   Контакты
 

Газета основана в апреле
1993 года по благословению 
Высокопреосвященнейшего
Митрополита 
Иоанна (Снычёва)

  НАШИ ИЗДАНИЯ    «Православный Санкт-Петербург»       «Горница»       «Чадушки»       «Правило веры»       «Соборная весть»

        

К оглавлению номера

Рабство

ТЕМ ЖЕ ДНЁМ В ЧЕЧНЕ…

Прошло восемь лет со дня освобождения заложников из театрального центра на Дубровке. Но материал, присланный нам известным политологом Борисом Подопригорой, не об этом. Он о том, что случилось в те же дни в Чечне. Казалось бы, какая тут связь?.. Но связь есть. Возможно, прочитав этот материал, вы лучше поймёте, от кого именно освобождали людей, запертых на Дубровке.
***
Утром 23 октября 2002 года на границе Чечни и Ингушетии спецназ освободил двенадцать русских рабов. Вообще-то обнаружение «странных» лиц — явление в Чечне привычное. Их обнаруживают при каждой пятой-десятой проверке. Другое дело — не всегда удается разобраться на месте, кто есть кто. Хозяева представляют их так запутанно, что лишь в одном случае федералы имеют законное основание забрать их с собой: когда сам раб себя так и называет. Но кто на это решится? Тем более когда не факт, что заберут. Вот типичный монолог хозяина, у которого разведка проводит первичную проверку: «Это Муса, мой помощник. Вот справка о регистрации. Скажи, Муса, хорошо у меня жить? Видишь, кивает. Иди, Муса, иди. Беженец он. Документы сгорели. Отэц-мат-брат нет». Впрочем, нередко уже через час, когда подходят более строгие «фильтровальщики», странный «помощник» исчезает бесследно: «Не знаю, уехал, наверное». Летом рабы находятся на дальних стоянках, вокруг которых они пасут скот. Зимой их прячут в пещерах, иногда в хлеву, бывает, в подвалах домов. Смирных просто запирают. Склонных к побегу пристегивают наручниками.
Этих двенадцать нашли, вообще говоря, случайно. Хотя в селе их было больше. Спецназ гнал остатки гелаевской банды. Той, что в начале октября вышла из Грузии и добралась до ингушского села Галашки. Банда была серьёзная, боевиков двести, на четверть — наёмники. Значит, особо идейные или оплачиваемые. Не только из Турции, но и арабы с немецкими паспортами: нашли четыре трупа. В лесном массиве банда растворилась. Преследователи по инерции прошли лес и вышли на село Аршты. Оно оказалось на ингушской территории, но население здесь смешанное, в том числе чеченское. Прошерстили несколько домов. Следов бандитов не обнаружили, но сразу наткнулись на нескольких «помощников». Их с летних стоянок уже забрали, а на «зимние квартиры» еще не перевели. Конец октября — «межсезонье».
«Работники» — ребята незатейливые: «Один не пойду. Только с Николаем-маленьким. Он мне бутылку должен». — «Где Николай-маленький?» — «Вон там», «Маленький», в свою очередь, не идет без «Вовки-немца»… Так двенадцать и насобирали, почти в каждом третьем доме. Местные власти сначала поартачились: «Прокурор жаловаться будем. Президент писать будем». Пытались и шантажировать: «Зачем лошадь зарезал?»; «Зачем женщину приставал?» На них цыкнули, хотя они тоже поняли, что дело пахнет керосином. Потом глава села принимал военных, как близких родственников, сулил «лучший на Кавказе шашлык», явно намекая на большее. А пока спецназовцы доложили «наверх».
Спустя часов пять-шесть освобождённых доставили в Ханкалу — главную базу федералов. Потом было то, что ближе всего подходит к понятию «допрос». Хотя допрашиваемых явно мучила жажда общения и вообще неблагодарных не было. После допроса остались СЕМЬ исписанных заметками листков. Когда уже вели восьмого, диктор объявил о «Норд-Осте». Допрос прервался и возобновился уже на другой день и в другом составе.
Может, эти купированные, но не отредактированные записи расскажут о Чечне октября 2002 года больше, чем кабинетный аналитик из самой высокой столичной башни?
Отдельные признания были подчеркнуты фломастером, в тексте — курсив. И ещё обойдемся без фамилий — неизвестно, как сложилась их судьба, да и не всё услышанное требует публичности. По разным причинам.
Михаил Т., 1945 г.р., из Орловской области, до 1990 года шабашил там же. Были там и чеченцы. Вместе с ними уехал в Грозный. Попал к хозяину. Хороший мужик — партийный, и партбилет показывал, одно слово — пенсионер, не молодой, не давал молодым бить, даже одежду дал зимнюю и крестик оставил. Обещал сделать документы, чтобы вернуться домой, но началась война. Вместе с хозяином прибыл в село, работал у него и еще у главы администрации. Никуда без охраны не выпускали, кормили с двумя другими работниками. Больше всего хотел побывать в магазине — купить чаю и мыла, но денег не платили. Бежать не решался, болен, возможно, туберкулёз. «Ты считал себя рабом?» — «Нет. Все так».
Владимир Ш., тот самый «немец», с Украины, год рождения точно не знает, кажется, 1960-й, малограмотный, три ходки на зону, потом пил беспробудно, не помнит, когда и как попал в Чечню: «Ребята пригласили, еще при Горбачёве». Летом пас баранов у милиционера, кажется, дяди главы администрации, зимой сидел в подвале. Денег не получал, но когда чеченцы победили, хозяин всех напоил самогоном и после этого не избил — самое сильное впечатление за жизнь.
Анатолий Е., 1947 г.р., из Оренбурга, в рабах с 1968 года: приехал на заработки, но пропали документы. Потом перепродавали от хозяина к хозяину. Уже не пьёт, болен. Пас баранов у директора школы. Сначала пас вместе с Колей-старшим, потом он умер или его убили: видел, как хоронили на скотном дворе. Зимой держали в подвале. Когда приезжали родственники хозяина, сажали на цепь за селом: «Может, и к лучшему — молодые всегда бьют русских, а тут далеко». Кормили в отдельном закутке в хлеву. Дважды бежал — пока здоровье позволяло. Догоняли — били. «Спасибо, что освободили. Только куда мне сейчас?».
Сергей К., 1953 г.р., из Владимирской области. Да, то был здоровяк, в 1990 г. ехал забирать родную сестру из Сумгаита, подпоили, сняли с поезда, отобрали документы. Дважды убегал. Первый раз поймали сразу, избили, вернули в кошару. Второй раз ползимы лазил по горам. Нашли боевики. Сломали ребро, выбили все зубы. Заставляли принять ислам. Насильно обрезали. Но идти воевать отказался. Хотели зарезать, но подвернулся богатый хозяин. Заплатил 500 рублей. Однажды видел пост федералов. Побоялся подойти — «я ведь целый месяц ходил с боевиками».
Юрий Д., 1970 г.р., украинец из Николаева, в рабах с начала 90-х, типичный заложник, за которого не заплатили, возможно, выходец из интеллигентной среды. После побега били по голове: остались шрамы и наполовину оторванное ухо. Страдает психическим расстройством — речь безсвязная, но симптоматичная: «Если хозяин скажет, что я у его собаки хлеб воровал, не верьте. Это я у Резвановой. Она добрая». Когда Юрию сообщили о «Норд-Осте», он ничего не понял и плача продолжал, уставившись на стол: «Люды добры, тильки нэ быйте. Вона — ни хозяйска була»…
В последующие три-четыре дня Чечня могла считаться самым законопослушным федеральным субъектом. Районные коменданты докладывали исключительно о воровстве дров и прочих «казусах» подготовки к зиме. Многие чеченцы боялись лишний раз выйти на улицу: а вдруг?.. Уже потом, через неделю-другую, перед Домом правительства собрался очередной митинг протеста на штатную тему «варварства федералов». Среди митингующих находились и такие, кто бравировал родством с Бараевыми. Впрочем, точно, как это было, мы вряд ли узнаем…
Борис ПОДОПРИГОРА, полковник

предыдущая    следующая