Главная   Редакция    Помочь газете
  Духовенство   Библиотечка   Контакты
 

Газета основана в апреле
1993 года по благословению 
Высокопреосвященнейшего
Митрополита 
Иоанна (Снычёва)

  НАШИ ИЗДАНИЯ    «Православный Санкт-Петербург»       «Горница»       «Чадушки»       «Правило веры»       «Соборная весть»

        

К оглавлению номера

Со-бытие

«БЛОКАДНЫЕ РЕЛИКВИИ»

Так называется выставка, проходящая со 2 сентября 2009 года по февраль 2010-го в Госмузее истории СПб «Румянцевский особняк» в честь 65-й годовщины Победы в Великой Отечественной войне и 66-й годовщины полного разгрома немецких войск под Ленинградом.


«Осталась одна Таня»
Сразу привлекли внимание маленькие обшарпанные ботиночки. «Быть может, в них брёл по обледенелым, раскуроченным немецкими снарядами улицам голодный замерзающий малыш?..» — пришла невесёлая мысль. Оказалось, что эти крохотки принадлежали альпинистке Ольге Фирсовой. В блокаду она вместе с товарищами занималась маскировкой Исаакиевского и Петропавловского соборов, Адмиралтейства, Инженерного замка, других высотных зданий осаждённого города, служащих ориентирами для артобстрелов немецкой артиллерии, — укрывала брезентом. Это приходилось проделывать вновь и вновь — дожди и ветер рвали брезент в клочья, обнажая золочёные шпили и купола. Ольга не раз падала, ломала ключицу и позвоночник, но, оправившись, продолжала работу.
— А это, — голос заведующей экспозиционно-выставочным сектором Эльвиры Пияевой дрогнул, — тот самый дневник Тани Савичевой. Его не выставляли с 1970 года, поскольку началось угасание текста и шёлк на обложке посёкся… Я раньше, вглядываясь в копии записей Тани, думала: отчего у неё такой странный почерк? Оказалось, что книжечка всего-то с ладонь величиной, и писать в ней умирающей девочке было нелегко. Книжка принадлежала её сестре Нине. Нина эвакуировалась с Невским машиностроительным заводом, книжка осталась дома, и одиннадцатилетняя Таня вписала в неё даты смерти своих родных. Последняя запись известна всему миру: «Умерли все. Осталась одна Таня». Один из посетителей выставки обещал подарить музею фотографию предблокадного лета, где Таня среди друзей. Ещё одна реликвия».


«И снова в бой…»

Эта двустворчатая дверь — своеобразные страницы дневника. Его вёл защитник Ленинграда А.Малыгин для эвакуированных жены и детей в надежде, что после победы они вернутся и прочтут записи. Рядом — монитор, на экране, на фоне документального фильма о блокаде, плывут увеличенные строки Алёшиных посланий.
Кадры: бомбёжка. В Неву падают бомбы, бегут люди, закрывая головы руками. Строчки: «Лёля, прочитай и запомни. Это для тебя. 15 сентября 1941 г. Алёша. Нас бомбят, но окна ещё целы».
Кадры: разбирают завалы разбитого бомбой дома. Трупы вперемешку с битым кирпичом, тряпьём, книгами… Строчки: «12 декабря 41 г. Алёша. Люди голодают и мрут. Себя чувствую неважно».
Кадры: длинная очередь за водой к полынье на Неве, лёд толстый — с полметра. В домах крест-накрест заклеивают и завешивают окна. Строчки: «7 февраля 42 г. Умер Михаил Васильевич. Скоро, наверное, умрут и обе сестры».
Кадры: Голодные дети облепили миску: мать размешивает муку с водой. Строчки: «14 апреля 42 г. Сегодня вышел из госпиталя… С ноября месяца готовимся к обороне Ленинграда»; «26 апреля 42 г. Немцы снова бомбят Ленинград. Положение с питанием ухудшилось… дают водки, дают табаку, хлеба 800 грамм»; «1 Августа 42 г. Ухожу на фронт. Жизнь моя в школе кончилась…»; «18 августа 42 г. Возвратился с приморской оперативной группы (Ораниенбаум). И сегодня же выезжаю по новому назначению в Кронштадт».
Кадры: по Египетскому мостику на саночках везут гробы, гробы, гробы… На заводе делают снаряды, отогревая руки дыханием. Строчки: «7 января 43 г. Первую ночь ночевал дома. Сейчас уезжаю на Ладожское озеро. Буду участвовать в боях. Останусь жив, встретимся». «11 марта 43 г. После двухмесячных боёв остался жив. Ухожу в другую часть и снова в бой. До свидания. Алёша».
Больше записей не было… После войны семья получила новую квартиру. Оклеенную обоями дверь обнаружил сосед во время ремонта, прочитал надписи, разыскал Алёшу. Тот передал дверь музею.


«Если я доживу…»
Эльвира Евгеньевна: — Чем занимались во время блокады музейные работники? Поскольку не все экспонаты удалось эвакуировать в г.Сарапул в Удмуртии, музейщики их как-то подсушивали (отопления не было), проветривали. Ежедневно обходили город, фиксировали всё происходящее: например, сфотографировали и описали разрушения, произведённые упавшей на северный портик Исаакиевского собора бомбой. В письме директору музея Легсдайну  старший научный сотрудник Алексей Черновский пишет: «Я веду, как музейную работу, ежедневный дневник с 22 июня… Он отражает эти исключительные дни. Если я доживу, я хотел бы участвовать в дешифровке с написанием примечаний». Он не дожил…
Дневник продолжила хранитель Гатчинского дворца-музея Ирина Янченко. Её записи — короткие и сухие, но один день описан ярко и сильно: «18.I-19.I.43 г. Прорыв блокады Ленинграда. Вчера войска Волховского и Ленинградского фронтов соединились. Ночью с 18 на 19 января заговорили рупоры радио на ленинградских улицах и в квартирах: «В последний час — успешное наступление наших войск в районе русла Ладожского озера и прорыв блокады Ленинграда». Ночью с 18 на 19 января ленинградцы не спали. Радио всю ночь говорило о победе. Играли победные марши. В квартирах плакали и пели, танцевали и обнимались. На Красной улице милиционер стучался в квартиры и, взволнованный, сообщал радостную весть о победе, об освобождении. Утром город украсился флагами. Поздравляли друг друга на улице, в трамваях, в столовой. «Всю ночь не спала — радость-то какая». — «Всю-то ночь не давали заснуть; вот хлеба бы лучше прибавили». — «Всё у нас будет. Мы победили» — разговор двух женщин на пр.К.Либкнехта. «Поздравляю, товарищи! Победа!!!» — входит в столовую БДТ балерина Сахновская.
Утром 19.I. в музей (б.Исаакиевский собор) к сторожу у входа обратилась пожилая женщина: «Нельзя ли в собор пройти? Помолиться за победу?» Вечером 19 января ленинградцы слушали по радио взволнованный рассказ писателя В.Вишневского, трижды орденоносца, участника боёв за Ленинград, о прорыве блокады, о ярости семидневных боёв, о мужестве балтийских моряков».
Ирина была убита на Невском проспекте во время бомбёжки. Её двухлетняя дочь умерла от голода. В живых остался только сын.


«Чем кормить Веру?»
Ещё один дневник с карандашными рисунками автора — академика архитектуры Александра Сергеевича Никольского, с женой Верой Николаевной жившего в Ленинграде на Клинском пр., д.9, кв.2, во время осады Ленинграда в 1941—1942 гг., эвакуировавшегося 7 февраля 1942 года. Читать страшно и хочется плакать, хочется протянуть кусок свежего белого хлеба, но не дотянуться, не пробиться сквозь время. Читаем: «Спать в промежутках между тревогами не имело смысла. Только заведёшь глаза, как опять завоет сирена, загудят гудки и опять надо лезть на чердак. Некоторые промежутки были не более пяти минут. Были, конечно, промежутки и длиннее, но угадать продолжительность их нельзя. Поэтому я не ложился спать и использовал промежутки между тревогами для работы — продолжал делать рисунки к своему стадиону и таким образом проводил время до 6 часов утра…
12 января 42 г. Вот и ещё Новый год. …Боли стали утихать… Слава Богу. Полагаю, самое страшное позади. Но началось не менее страшное: чем кормить Веру? Кроме полугорсти крошек белых сухарей и четырёх чёрных ничего нет, не считая пайковой хлебомассы, на редкость непропечённой. Вера спит весь день. Сухари все съела, хлеб есть боится. Ослабела. Живу надеждой, что Академия поможет. Пойду туда завтра, сегодня праздник».
В январе 1942 года Никольский работал над проектами триумфальных арок для будущей встречи наших воинов-победителей.


«Неужели это действительно было?»
Посреди зала — экран, идёт фильм о блокаде. Зрители — две 15-летние школьницы. Сменяются кадры, один другого страшнее и горестнее. Современные девчонки, привыкшие к виду хлещущей с экранов телевизоров крови, всхлипывают: «Это ужасно. Бедные люди! Неужели это действительно было в нашем городе?» Было!..
Осмотр выставки сопровождает звук отсчёта минут метрономом — будто часы вечности, будто слаженный стук тысяч сердец блокадников — и уцелевших, и тех, кто не дожил до Победы.
Адрес: 190000, СПб, Английская наб., 44. Государственный музей истории СПб «Особняк Румянцева». Тел.571-75-44.

Побывала Ирина РУБЦОВА

предыдущая    следующая