Издание газеты |
|
|||
НАШИ ИЗДАНИЯ | «Православный Санкт-Петербург» «Горница» «Чадушки» «Правило веры» «Соборная весть» |
Об этом узнала старшая сестра и сдала меня в детский дом, а мать не впускала домой. Так она и до сих пор где-то гуляет…
Мне в детском доме очень хорошо, живу я здесь уже почти десять лет, привыкла. Сначала, когда я оказалась в детском доме, было все не так, но прожила лето, и мне стало лучше и веселее. Здесь много хороших ребят, так что моя жизнь просто перевернулась. Взрослые (воспитатели) всегда трезвые, внимательные к нам: следят, чтобы мы помылись, зубы почистили, поели, помогают собраться в школу и сделать уроки. Это все казалось таким странным и ненастоящим, что пугало меня. Потом поняла - это хорошо и правильно. Но когда бывало одиноко, я вспоминала о маме и думала, что все равно ее мне не хватает.
Сейчас мне 17 лет, я о многом мечтаю, например, стать поваром-кондитером. Правда, меня отговаривают, потому что у меня плохое зрение. Еще хочу встретить хорошего парня, иметь нормальную семью, детей. Но одного я хочу больше всего - стать моим детям хорошей мамой".
Маша МАТВЕЕВА, поступила в детдом в 1995 году (мать-одиночка лишена родительских прав), заканчивает 9 класс специальной коррекционной школы-интерната.
И вдруг в один из дней маме стало плохо. Папа ушел на работу, но предупредил, что если маме станет хуже, - позвонить ему. Мы ничего не поняли, просто кивнули: "Ладно". Мы крутились вокруг мамы каждые пять минут, а она лежала в теплой ванне. Потом мне сестра сказала, что мама хочет сделать выкидыш, но у нее что-то нарушилось. Потом маме стало хуже, мы позвонили отцу. Он приехал, по дороге купив маме томатный сок, который она очень любила. Все это было перед Пасхой. Было десять часов вечера, отец позвонил в скорую помощь, но пока она приехала, было половина двенадцатого. Маму увезли.
Через час мы поехали в больницу на такси. Спустился врач, и меня попросили выйти. Папе что-то сказали, он заплакал, зажал лицо руками и сел около двери. Потом он пошел куда-то наверх. Меня позвали, чтобы развеселить, но я в это время плакала, потому что уже все поняла. Папа спустился, ему дали рюмочку, а он был закодирован… Мы вышли из больницы, папа говорил: "Она здорова, все хорошо". Я бормотала: "Да, да", а про себя думала: "Я же все знаю". Поймали такси и поехали, вдруг такси останавливается, папа выходит, я вся в слезах за ним, но он велел мне остаться с водителем. Вскоре он вернулся с бутылкой водки. Шофер ему говорит: "Вы что? У вас же маленький ребенок". Мне тогда было 11 лет. Отец ответил: "Надо же жену помянуть". Мы доехали до дома, вошли, и папа сказал всем: "Мамы больше с нами нет". И повторил это еще раз. Все плакали, меня было не успокоить, я забилась в комнате и рыдала. Наутро папа послал нас в магазин за водкой для себя и лимонадом для нас. Была Пасха, настроения никакого.
Потом я жила с тетей… потом мне сделали документы, и я попала в детский дом. Здесь я нашла новых друзей, и все идет очень хорошо. Но я до сих пор не знаю, где мой отец, он сбежал куда-то. А я задаю вопросы, кто бы мне помог в этом разобраться: зачем аборты и все в этом роде? почему люди пьют? как могут родители бросать детей? Ведь они тоже были детьми, и родители их не бросили - их-то любили, кормили, вырастили… А нас?"
Юлия СУХОРУКОВА, 14 лет. Вместе со старшим братом Сергеем поступила в детский дом в 1999 году, в 2001 году сюда же попал брат Андрей. В графе "родители" запись - "мать умерла, отец уклоняется от исполнения родительских обязанностей".