Главная   Редакция    Помочь газете   Духовенство   Библиотечка   Контакты			Издание газеты "Православный Санкт-Петербург"
НАШИ ИЗДАНИЯ	«Православный Санкт-Петербург»       «Горница»       «Чадушки»       «Правило веры»       «Соборная весть»

К оглавлению номера

НА БОГОМОЛЬЕ

- Молитесь лучше; быть может, по молитвам вашим Господь поможет и нам выстроить школу… И вот еще что, детки, дайте обет, что вы сходите на богомолье к Тихону Калужскому, угоднику Божию, и у мощей преподобного помолитесь у школы.

…Весной дети напомнили мне о своем обещании сходить на богомолье. Начали обдумывать план похода и решили выйти 9 или 10 июня, чтобы быть у преподобного в день его памяти - 16 июня.

Перед отъездом дети-богомольцы собрались в церкви. По окончании молебна они парами подходили к кресту и, приняв благословение священника, выходили. У церкви уже ждали провожающие и подводы: часть пути решено было проехать на лошадях. И вот, возложив надежду на милость Божию и на молитвы прп.Тихона, безбоязненно трогаемся в путь.

Первый день

С четверть версты провожали нас матери детей. В толпе слышались советы: "Слушайтесь! Молитесь! Денег зря не тратьте!.."

Богомольцев было: московский священник о.Алексей, его две дочки и сын, школьники - 10 мальчиков и столько же девочек, во главе шел учитель школы.

Верстах в 10 от нашего села, на пути нашего путешествия, находится с.Дмитриевское, в народе называемое Соломенный Завод. Его по справедливости можно было бы назвать матерью всех тульских слесарей. Получил он название от бывших близ него в давнее время железных заводов и речки Соломенки… Не успели мы подъехать к селу, как навстречу нам полились бархатистые звуки заводского колокола: благовестили к вечерне. Дети побежали в церковь, а я с батюшкой отправился в лавку, чтобы купить припасы для дороги. Вернувшись от вечерни, дети рассказывали.

- Храм, - говорили они, - какой хороший, куда лучше нашего! Только что же это? Батюшка один служит вечерню; нечто дьячка-то здесь нет? Батюшка старенький: когда надо было петь "Свете тихий", вышел из алтаря, стал на клирос и запел дрожащим голосом: "Свете тихий". Как хотелось нам помочь ему, да побоялись…

Сели вновь на телеги и покатили дальше. Подъезжая к станции, увидали подходивший поезд. То-то было ликование у детей, никогда не видавших "машины"! Удивлялись быстроте хода и величине поезда. Дивились семафору. Я объяснил его назначение. Когда переходили дети железнодорожный путь, то все крестились. У шлагбаума запросили пить, и добрая сторожиха Анисья предложила целое ведро воды. С умиленьем глядя на детей, спросила:

- А что я хочу спросить вас, далеко идете?

- На богомолье, тетушка, - отвечают дети.

- Неужто на богомолье? - удивляется Анисья. - А куда?

- В Калугу, к преподобному Тихону.

Анисья куда-то отвернулась, а мы тронулись в путь. Тут сторожиха догнала нас и ко мне: "Эй, слышь! Ты, что ль, набольшой-то здесь? На-ко вот десять копеек, поставь свечечку преподобному". Мы взяли ее деньги и вновь тронулись в путь.

Дорога идет проселком, еле заметной лентой; после нашего обсаженного большака мы идем одинокие. Первое селение, пройденное нами в пути, - деревня Венюково. Не успели мы приблизиться, как заметили нас дети и с криком возвестили соседям. Народ высыпал на улицу и долго смотрел на нас, удивляясь: очевидно, их поражала масса детей и их стройное шествие во главе с батюшкой. Мужики указывали на нас пальцами, бабы качали головами и ахали нами. Мы, не привыкшие к такому вниманию, смущались.

Пришли в село Ненашево усталые, поздно, к несчастью, и приют не скоро находим: в избы нас не пускают, шлют в трактиры. Посетители трактиров с большим удивлением смотрят на маленьких богомольцев. Тут, на наше счастье, к лавке подъехал хозяин большого трактира и, спросив, кто мы и куда идем, приказал дать нам комнату. Почти сонные, читаем вечерние молитвы.

Второй день

Проснулись около трех часов, в половину четвертого читали утренние молитвы, а в четыре часа вышли. Прошли порядочно и времени, и верст, приустали. Вдали влево показалась белая церковь. Встречного мужика спросили, далеко ли до следующего села.

- До Казначеева? Да версты полторы, не более.

Не доходя до Казначеева, нас поразил шум, несшийся навстречу. Оказалось, что шум был от пилки камней на мельнице, что стоит на реке Вошане. Дети с любопытством осматривали пилку камней.

- Где же берут камни? - спрашивали они у мужика.

- А в горе, вон! - указал вдаль пильщик.

Устроена на мельнице пилка недавно, не более года, мастером Григорием Парменовым. Камни большой величины; распиленные, они идут на подоконники, ступени лестницы и даже на памятники.

- Раньше камень-то пилили руками, а у нас-то зерно мололи, а известно, какой у нас помол-то? Григорий-то и скажи барину, ну тот сначала не поверил, а теперь сам доволен, благодарит.

Пожелали дети посмотреть на Григория Парменова, увидали и подивились: видом он ничем не отличался от прочих мужиков.

Идем дальше. Дорогою дети расходились по сторонам, срывая шиповник и полевые цветы, делали букеты, передавая их то мне, то батюшке. В искусстве плести венки Илюша Алифанов превосходил девочек; венками он украсил голову Сережи и уже после свою.

Когда же кончился длинный-предлинный лес, то в просвете его показались дома уездного города Алексина, который показался нам более людным, чем наша родная Кашира. Здесь поразила детей широкая Ока, многочисленная, разноцветная флотилия лодок, невдалеке лесные пристани с рабочим людом, невиданный плашкоутный мост и там, вдали, видневшаяся станция, близ которой с резким свистом маневрировали паровозы. Всему удивлялись дети… Переходя Оку по мосту, мы запели "Спаси, Господи, люди Твоя…" Гулкое речное эхо далеко разносило пение детей и как-то особенно торжественно отдавалось в сердцах маленьких богомольцев, так что они, только окончив, запели тропарь прп.Тихону: "Яко светильник пресветлый…" Видно было, как рабочие на пристанях снимали картузы и крестились. Город остался позади.

К вечеру забезпокоились о ночлеге. Впереди замигали огоньки. Это оказались окна постоялого двора. В ночлеге нам отказали. Пошли дальше. На крыльце домика, бывшего невдалеке, сидели женщины. Одна из них, выслушав просьбу, сочувственно сказала:

- Да что б вам пораньше-то: недельки эдак за две или недельки две спустя. А теперь-то не могу, потому жилицу взяла на месяц, как же ее безпокоить? Да тут за нами старички живут; они одинокие, а избы-то у них две; так те с радостью пустят.

Пошли к старичкам и снова - отказ. Ночь совсем окутала нас своим темным покровом. Дети сгрудились к телеге: девочек поменьше усадили, остальные, ухватившись за грядку телеги и за тяжи, шли рядом. Прошли версту, как вдруг услышали крик.

- Остановитесь, Бога ради! Ночлег-то… ведь нашла я вам.

Вскоре близ телеги показывается белая женская фигура. И вот мы, радостно беседуя, торопимся на "ночлег". Дорогою женщина рассказала, что по уходе нашем они сожалели, что не смогли дать нам приюта, а пришедший вскоре их родственник, упрекнул: "Как это так вышло, что богомольцы ушли без приюта? Ужели никто из вас не мог сам пройти по домам, и тогда бедные малютки отдыхали бы теперь". Нам стало стыдно, и я побежала за вами". Приютила нас старушка. Домик хорошенький, чистенький. Дети перед отходом ко сну читают вечерние молитвы.

В заботах о ночлеге и молитвах прошли третий и четвертый день

Пятый день

Идем то дорогою, то лесом. Идем в сомнении, а спросить не у кого. Вдруг над нашею головою раздался сильный, звучный удар колокола и гулко пронесся по лесу, за ним другой, третий, и полились бархатистые звуки. Мы снимаем картузы, крестимся и благодарим Господа за Его к нам милосердие: наконец-то мы у цели нашего путешествия! Прибавляем шаг, минута - и перед нами высится высокая колокольня монастыря, откуда продолжает литься как будто зовущий голос: "Приидите ко Мне все труждающиеся и обремененные, и я успокою вас" (Мф. 9,28). У собора множество народа, тесно, давка! Разноцветные наряды баб, а в особенности их головные уборы (преимущественно Орловских, Болховских и южных уездов Тульской губернии), чередуясь с сермягами мужиков, представляли весьма живописную, маловиданную картину. Из собора то и дело выходили монахи с иконами и раздавали народу. Оказалось, что недальнее селение поднимает из обители иконы. Все шло чинно, только не умолкавший говор народа походил на шум моря. Вот вынесли икону прп.Тихона. Народ молитвенно пал на колени. Потом хор тронулся, за ним множество народа. Мы стояли около источника святой воды, которую лил всем жаждущим изображенный в середине Ангел. Мы выпили святой воды и вошли в храм. Читали часы. Свечи в обители свои, из настоящего воска, желтые, так и пахнут медом.

Я зашел к игумену испросить у него позволение самим отслужить молебен: батюшка у нас есть, есть и пение - дети. Отец игумен согласился, "но, - добавил он, - до общего молебна". Он расспросил меня, откуда мы, из какой школы, много ли обучается детей в школе и сколько со мною пришло. По числу богомольцев дал по книжке о преподобном Тихоне и по крестику.

После обеда мы тотчас же отправились к собору и там, пока никого не было, под открытым небом устроили спевку. Голоса детей привлекали внимание богомольцев, и скоро около нас собралось немало народа, с удивлением смотревшего на нас. В числе пришедших был и о.игумен, который велел отпереть собор. Наше искреннее желание помолиться у мощей преподобного, поклониться им, - достижение заветного желания и, наконец, заболевший наш спутник Сережа, молившийся с нами, - все как-то особенно молитвенно настраивало детей, и они пели и молились, почти не замечая никого. После молебна, когда мы стали прикладываться к мощам, бывший у гроба монах благословил каждого из нас иконой прп.Тихона, дал ваты и святого елея. Мощи святого почивают под спудом у правого клироса, против иконы Преображения Господня. Над ними серебряная с различными украшениями рака, наверху которой древний образ преподобного. Над ракой устроена сень.

Осмотрев монастырь, мы наскоро пьем чай и отправляемся к кладезю преподобного. Заходим в часовню к дубу, где молился святой. От дуба осталась только наружная сторона его, а вершины и сердцевины нет, но остатки дуба еще свежи и сейчас. Богомольцы берут частицы дуба и песок, насыпанный в середине его. После вступаем в лес. На пути натолкнулись на мужичка, ехавшего с мельницы. Телега выскочила из наезженной колеи и застряла. Ребята решили помочь: вместе с мужиком принялись надвигать телегу на лошадь. Лошадь, отдохнув и заметя, что ей помогают, тронула и вошла в колею. Удаляясь, мужик долго благодарил детей.

Меня всю дорогу мучил вопрос, будет ли купаться Сережа. Говорят, в колодце вода холодная, ледяная, а у него и сейчас еще жар. Обращаюсь с вопросом к его маме.

- Конечно, - отвечает она, - батюшка сказал: непременно, да и Сережа так просит.

- Просит!.. - Я нервно передергиваю плечами. - Мало ли чего просит ребенок? У него сильнейший жар, а потому холодная ванна ему будет прямо гибельна. - Так думал я, так и говорил.

- Простите меня, - говорит молчавшая все время женщина, - простите за мое вмешательство и замечание. Вы напрасно ходили на богомолье…

- Почему? - тревожно спрашиваю.

- Да потому, что вы не верите, что вода колодца преподобного Тихона, по молитвам Угодника, лучше и скорее всех врачей исцелит болящего. Вспомните: "по вере вашей буди вам".

У меня потемнело в глазах, а в голове между тем, одно быстро сменяя другое, проносились воспоминания о слышанных мною чудесах преподобного. Идти было недалеко: перед нами белела церковь Живоносного Источника. Рядом с церковью купальня, разделенная на две половины: мужскую и женскую. Против схода, в другом конце купальни, - икона преподобного. Купальщики считают своею священною обязанностью приложиться к иконе, а для того, чтобы это выполнить, надо пройти водою всю длину купальни, что не для всякого доступно. Кладезь, где струится вода, ископан руками преподобного Тихона.

Дети быстро один за другим раздевались, по нескольку раз окунались, а некоторые смельчаки даже прикладываются к иконе. Сережа купался последним: он быстро разделся, перекрестился, без поддержки бодро вошел в воду и окунулся три раза.

- Что? Как? - спрашиваю.

- Брр! Холодно, - отвечает Сережа и снова окунается.

Когда я несмело вошел в воду, то ледяной холод, быстро охватив меня, произвел нечто необычное: мое сердце будто кто схватил и сжимал крепко… до безчувствия. Окунись я раз, казалось мне, я умер бы, не выходя из купальни, но я, собрав всю силу своей воли, окунулся раз, два, три… Тело кололи какие-то иглы, а после все оно было охвачено приятною теплотою, истомой, как жаром знойным, и ощущалось что-то невыразимо приятное.

Купаются здесь во все времена года, даже зимою: вода в купальне не мерзнет, а замерзает только коврик, на который с тела сбегает вода после купания. Пока я боязливо купался, Сережа и все мои спутники осматривали церковь. Церковь Живоносного Источника - небольшая, деревянная, выстроенная над кладезем преподобного бывшим настоятелем Тихоновой пустыни, архимандритом Моисеем, так много сделавшим для своей обители. Посреди церкви металлический водоем, из которого берут освященную воду. Все дети и мы взяли освященной воды. Вода в купальне освящается два раза в сутки. Потрясенные всем увиденным и услышанным, мы молча и медленно возвращались в гостиницу; медленно, потому что нам не хотелось уходить отсюда; молча - потому, что праздной беседой нам не хотелось смыть то праздничное настроение, которым были охвачены даже дети. Все чем-то были довольны, чему-то улыбались, радовались.

Шестой день

Встали по обыкновению рано, были у обедни. Народу опять много. Ныне мы в полдень отправляемся в обратный путь, пешим хождением. Сережа веселый и бодрый бегал со мною отыскивать ямщика для отъезда на станцию батюшки с семьей. Перед отъездом ходили к о.игумену - поблагодарить за оказанное нам гостеприимство.

…Выходим из монастыря с грустью, неохотой, и если бы была возможность, то, кажется, с большим удовольствием остались бы здесь еще на несколько дней.

Обитель преподобного Тихоня существует давно - в 1892 году праздновался 400-летний юбилей кончины преподобного - и давно известна благодаря исключительно основателю ее, прп.Тихону и его многоцелебным мощам. Время открытия мощей неизвестно; но еще в 1518 году в писцовых книгах кн.Гагарина при описании Соколовой пустыни сказано: "...когда государь Иван Васильевич (Грозный) шел водою в Калугу, к Тихону чудотворцу...". С того времени немало перебывало богомольцев здесь, немало больных, и ни один не уходил отсюда неутешенный, неисцеленный.

Обитель, перенесшая во время своего существования немало скорбей, невзгод и лишений, теперь процвела, "яко крин сельный"… Но главная скорбь, главное лишение - это пожар Успенского храма, бывший во время литовского разоренья Калужского края в 1610 г. Вместе с храмом сгорели все акты, относящиеся к житию преподобного, построению обители, истории ее до разоренья, так что о житии преподобного Тихона сохранилось одно предание.

"Убоявшись мирского мятежа", преподобный постригся в Чудовом монастыре, где и получил первые уроки иночества, но монастырская жизнь рядом с шумным великокняжеским двором была не по духу преподобному, а потому он и удалился в необитаемые леса, в "пустыню" и в ней проводил "жестокое жительство": жил и молился в дупле дуба, питаясь лишь "лесным былием" и пия воду из кладезя, выкопанного собственными руками. Молва о святом распространилась по округе, но определенно никто не мог сказать до того времени, пока Господь не пожелал прославить его явно.

Боровский князь, владелец лесов, где жил прп.Тихон, охотясь, встретил на дороге святого. Предполагая, что встреча с монахом не принесет ничего доброго, он дерзко выхватил плеть, намереваясь ею ударить преподобного, но - о чудо! - рука князя сразу онемела. Испуганный князь молил преподобного простить его, святой простил, и рука князя "была, как другая". После двойного чуда весть о святом стала разноситься быстрее и все далее, далее, и потекли к преподобному во множестве люди, жаждущие духовного созерцания, одиночных молитв и неустанных подвигов.

Преподобный Тихон, дожив до глубокой старости, преставился в 1492 году.

Священник Тихон МЕЧЕВ, 1901 г. С сокр.