Главная   Редакция    Помочь газете   Духовенство   Библиотечка   Контакты			Издание газеты "Православный Санкт-Петербург"
НАШИ ИЗДАНИЯ	«Православный Санкт-Петербург»       «Горница»       «Чадушки»       «Правило веры»       «Соборная весть»

СВЯТОСТЬ? БЕЗУМИЕ!

Чтобы понять, что представляет собой та или иная Христианская Церковь, достаточно, не касаясь даже её вероучения, посмотреть на её святых. Древо узнаётся по плодам, любая Церковь объявляет святыми тех, которые воплотили её идеал в своей жизни. По её святым точнее всего можно судить о действительной или мнимой святости самой Церкви.
Сейчас остановимся на сопоставлении святых самой крупной Христианской Церкви — Католической — с православными святыми.
Одним из столпов католической святости является Франциск Ассизский (XIII в.). Его духовное самосознание достаточно ясно открывается из следующих фактов. Однажды Франциск долго молился (чрезвычайно показателен при этом предмет молитвы) «о двух милостях»: «Первая — это чтобы я… мог… пережить все те страдания, которые Ты, Сладчайший Иисусе, испытал в Твоих мучительных страстях. И вторая милость… — это чтобы… я мог почувствовать… ту неограниченную любовь, которою горел Ты, Сын Божий». Как видим, Франциска безпокоило не чувство своей греховности, присущее всем святым, но у него отчетливо просматриваются откровенные претензии на равенство с Христом в Его страданиях и в Его любви! Во время этой молитвы Франциск «почувствовал себя совершенно превращённым в Иисуса»! При этом у Франциска появились болезненные кровоточащие раны (стигмы) — следы «страданий Иисусовых».
Здесь следует отметить, что природа этих стигм хорошо известна в психиатрии. Непрерывная концентрация внимания на крестных страданиях Христа чрезвычайно возбуждает нервы и психику человека и при длительных упражнениях может вызывать это явление. Ничего сверхъестественного, чудесного здесь нет. Нет в таком сострадании (сompassio) Христу и той истинной любви, о существе которой Господь прямо сказал: «Кто имеет заповеди Мои и соблюдает их, тот любит Меня» (Ин.14,21). Напротив, подмена борьбы со своими греховными страстями мечтательными переживаниями «сострадания» является одной из тяжелейших ошибок в духовной жизни, которая приводила и приводит аскетов к самомнению, гордыне — очевидной прелести, нередко связанной с прямыми психическими расстройствами (ср. «проповеди» Франциска птицам, волку, горлицам, змеям, цветам, его благоговение перед огнём, камнями, червями). Неудивительно поэтому и поползновение Франциска искупать грехи других людей в подражание Христу.
Очень показательна и цель жизни, которую поставил перед собой Франциск: «Я трудился и хочу трудиться… потому что это приносит честь». Не потому ли в конце жизни он откровенно сказал: «Я не сознаю за собой никакого прегрешения, которое не искупил бы исповедью и покаянием». Всё это свидетельствует о невидении им своих грехов, то есть о полной духовной катастрофе.
Для сравнения приведём предсмертный момент из жизни преподобного Сисоя Великого (V в.). «Окружённый в момент своей смерти братией, в ту минуту, когда он как бы беседовал с невидимыми лицами, Сисой на вопрос братии: «Отче, скажи нам, с кем ты ведёшь беседу?» — отвечал: «Это Ангелы пришли взять меня, но я молюсь им, чтобы они оставили меня
на короткое время, чтобы покаяться». Когда же на это братия, зная, что Сисой совершенен в добродетелях, возразили ему: «Тебе нет нужды в покаянии, отче», — то Сисой ответил так: «Поистине я не знаю, сотворил ли я хоть начало покаяния моего». Это глубокое видение своего несовершенства является главной отличительной чертой всех истинных святых.
А вот выдержки из записок блаженной Анжелы (XIII—XIV вв.).
«Дух Святой» говорит ей: «Дочь моя, сладостная моя… очень я люблю тебя… Был я с апостолами, и видели они меня очами телесными, но не чувствовали меня так, как чувствуешь ты». И такое открывает о себе Анжела: «Вижу я во мраке Святую Троицу, и в самой Троице, Которую вижу я во мраке, кажется мне, что стою я и пребываю в середине её». Своё отношение к Иисусу Христу она выражает, например, в таких словах: «Могла я всю себя ввести внутрь Иисуса Христа». Или: «Я же от сладости Его и от скорби об отшествии Его кричала и хотела умереть», — при этом она в ярости так начинала бить себя, что монахини вынуждены были уносить её из костёла.
Яркой характеристикой католической святости является Катарина Сиенская (XIV в.), возведённая папой Павлом VI в разряд высших святых — в «Учители Церкви». Вот несколько выписок из католической книги Антонио Сикари «Портреты святых», изданной на русском языке. Цитаты не потребуют комментариев.
Екатерине было около 20 лет. «Она продолжала истово молиться своему Господу Иисусу, повторяя ту прекрасную, нежнейшую формулу, которая стала для неё привычной: «Сочетайся со мной браком в вере!»
«Однажды Екатерина увидела видение: её Божественный Жених, обнимая, привлекал её к Себе, но потом взял из её груди сердце, чтобы дать ей другое сердце, более похожее на Его собственное». Однажды сказали, что она умерла. Она сама говорила впоследствии, что её сердце было растерзано силой Божественной любви и что она прошла через смерть, «узрев райские врата». «Вернись, дитя Моё, — сказал мне Господь, тебе нужно вернуться… Я приведу тебя к князьям и властителям Церкви». «И смиренная девушка начала рассылать по всему свету свои послания, длинные письма, которые она диктовала с поразительной быстротой, часто по три или по четыре одновременно и по разным поводам, не сбиваясь и опережая секретарей».
«В письмах Екатерины бросается в глаза прежде всего частое и настойчивое повторение слов: «Я хочу». «Некоторые говорят, что решительные слова «я хочу» она в состоянии экстаза обращала даже к Христу. Из переписки с папой Григорием ХI: «Говорю Вам от имени Христа… Я говорю Вам, отче, в Иисусе Христе… Ответьте на зов Святого Духа, к Вам обращённый»… А к королю Франции обращается со словами: «Творите волю Божью и мою».
Не менее показательны «откровения» также возведённой папой Павлом VI в «Учители Церкви» Терезы Авильской (XVI в.). Перед смертью она восклицает: «О Бог мой, Супруг мой, наконец-то я Тебя увижу!» Этот в высшей степени странный возглас не случаен. Он — закономерное следствие всего «духовного» подвига Терезы, существо которого открывается в следующем печальном факте. Она настолько увлеклась «откровениями», что не увидела дьявольского обмана даже в таком безобразном видении. После многочисленных своих явлений «христос» говорит Терезе: «С этого дня ты будешь супругой моей… Я отныне не только Творец твой, Бог, но и супруг». «Господи, или страдать с Тобой, или умереть за Тебя!» — молится Тереза и падает, — пишет Д.Мережковский, — в изнеможении под этими ласками…» (дальше не могу цитировать). Не приходится поэтому удивляться, когда Тереза признаётся: «Душу зовет Возлюбленный таким пронзительным свистом, что нельзя этого не услышать. Этот зов действует на душу так, что она изнемогает от желания».
Не случайно известный американский психолог Вильям Джеймс, оценивая её мистический опыт, писал, что «её представления о религии сводились, если можно так выразиться, к безконечному любовному флирту между поклонником и его божеством».
Еще одной иллюстрацией святости в католицизме является Тереза из Лизье (Тереза Маленькая, или Тереза Младенца Иисуса), которая в 1997 году была объявлена «непогрешимым» решением папы Иоанна Павла II ещё одним Учителем Вселенской Церкви. Вот несколько цитат из духовной автобиографии (Повесть об одной душе. Париж, 1996) Терезы, прожившей всего 23 года: «Во время собеседования, предварившего мой постриг, я поведала о делании, которое намеревалась совершить в Кармеле: «Я пришла спасать души и прежде всего — молиться за священников». Ещё не спасши себя, она пришла спасать других!
Говоря о своём недостоинстве, она тут же пишет: «Я неизменно храню дерзновенное упование на то, что стану великой святой… Я думала, что рождена для славы, и искала путей к её достижению. И вот Господь Бог… открыл мне, что моя слава не будет явлена смертному взору и суть её в том, что я стану великой святой!» (ср.: Макарий Великий, которого сподвижники за редкую высоту жизни называли «земным богом», лишь молился: «Боже, очисти мя грешного, яко николиже сотворих благое пред Тобою»).
В высшей степени показательно учение Терезы о духовной любви: «Это было лобзание любви. Я чувствовала себя любимой и говорила: «Я люблю Тебя и вверяю Тебе себя навеки». Не было ни прошений, ни борьбы, ни жертв; уже давно Иисус и маленькая бедная Тереза, взглянув друг на друга, поняли всё… Этот день принёс не обмен взглядами, а слияние, когда больше не было двух и Тереза исчезла, словно капля воды, потерявшаяся в океанских глубинах». Едва ли требуются комментарии к этому мечтательному роману бедной девушки, которую Католическая Церковь, увы, называет своим учителем.
На развитии воображения основывается религиозный опыт одного из столпов католической мистики, родоначальника ордена иезуитов Игнатия Лой-олы (XVI в.). Его книга «Духовные упражнения», являющаяся настольной в католических монастырях, настойчиво призывает христианина представить себе Святую Троицу и беседу Трёх Лиц, Христа, Богоматерь, Ангелов и т.д. Всё это решительно запрещается святыми Вселенской Церкви. Они свидетельствуют, что когда подвижник вместо исполнения заповедей Христовых и борьбы со своими страстями начинает жить своими фантазиями, просматривать в себе собственные «фильмы», верить им, то он приходит к полному духовному и душевному расстройству.
Авторитетный сборник аскетических писаний Древней Церкви «Добротолюбие» решительно запрещает такого рода «духовные упражнения». Вот несколько высказываний оттуда.
Преподобный Нил Синайский (V в.): «Не желай видеть чувственно Ангелов, или Силы, или Христа, чтоб с ума не сойти, приняв волка за пастыря и поклонившись врагам-демонам».
Преподобный Симеон Новый Богослов (XI в.), рассуждая о тех, кто на молитве «воображает блага Небесные, чины Ангелов и обители святых», прямо говорит, что «это есть знак прелести». «На этом пути стоя, прельщаются и те, которые видят свет телесными очами своими, обоняют благовония обонянием своим, слышат гласы ушами своими и подобное».
Преподобный Григорий Синаит (XIV в.): «Никогда не принимай, если что увидишь чувственное или духовное, вне или внутри, хотя бы то был образ Христа, или Ангела, или святого какого… Приемлющий то… легко прельщается… Бог не негодует на того, кто тщательно внимает себе, если он из опасения прельщения не примет того, что от Него есть… но похваляет его как мудрого».
Как прав был тот помещик (о нём пишет свт. Игнатий (Брянчанинов)), который, увидев в руках своей дочери католическую книжку «Подражание Иисусу Христу» Фомы Кемпийского (XV в.), вырвал её у неё из рук со словами: «Прекрати играть с Богом в роман»!
К великому сожалению, в католицизме перестали, как видим, отличать духовное от душевного, святость от мечтательности — это самая большая беда для любой Христианской Церкви.
Алексей Ильич ОСИПОВ, доктор богословия, профессор  Московской  Духовной академии