Главная   Редакция    Помочь газете   Духовенство   Библиотечка   Контакты			Издание газеты "Православный Санкт-Петербург"
НАШИ ИЗДАНИЯ	«Православный Санкт-Петербург»       «Горница»       «Чадушки»       «Правило веры»       «Соборная весть»

К оглавлению номера

ЖИЛ НА ОСТРОВЕ ПОДВИЖНИК

Воспоминания о протоиерее Николае Гурьянове

†††
Игумения Елисавета, бывшая настоятельница Спасо-Елизаровского монастыря:
— На один мой жизненный вопрос никто не мог ответить, а батюшка тут же на него ответил. Я даже заплакала, словно река слёз открылась. Сижу, плачу, слез не унять. Тогда отец Николай стал меня веселить. Вытащил толстую книжку со стихами и стал читать не по книжке, а на память. Последнее стихотворение было очень длинное. По мере того как он читал, я поняла, что это было про меня. Смысл же был таков: она учится, учится, учится и опять учится. И заканчивалось, что она ещё будет учиться. Я вновь заплакала: «Не хочу больше учиться. Я устала». А батюшка не слушает и читает дальше: мол, сколько ты ни учись, но всё это не та наука, однако потом откроется то, что тебе надо. Я поняла, что, конечно же, это было о монашестве. Действительно, мне пришлось учиться дальше, закончить Богословский институт и уйти в монастырь. А батюшка видел, в какой именно монастырь мне придётся идти! В Спасо-Елизаровский. Когда стоял вопрос об открытии на Псковщине монастыря, который предполагалось построить на пустом месте, Господь вразумил владыку Евсевия восстановить древний Спасо-Елеазаров монастырь. Владыка и привёз нас в Елизарово. Но нам, конечно, всё там не понравилось: храмы разрушены, кругом глушь, всё разорено, в лесу змеи. А мы ведь из столицы, из Москвы. Однако Промысл Божий был спасаться именно здесь. Владыка нам тогда сказал: «Ну что же, раз вы не верите архиерею, поезжайте к старцу и послушайте, что он вам скажет». И мы поехали. Как только зашли к батюшке, он нам прямо с порога: «Вы что задумали? Ерунду построить? Там, где монастыря не было, там ему и быть не надо».

Батюшка никогда раньше не пугал меня ни концом света, ни дурными предзнаменованиями, ни адом. Никогда не говорил: «Спасайтесь! Завтра вы все погибнете!» Никогда не забуду, какая была ночь перед его погребением. Псковское озеро в ту ночь представляло собой громадный международный порт. Плыли суда, множество разнообразных лодок. И при этом необы­кновенный, густой-прегустой туман, какого раньше здесь никто не наблюдал. В природе был покой, была благодать, буквально — благорастворение воздухов. Когда мы приехали на остров и встретились там с владыкой Евсевием, то пошли в батюшкину келью. И там Владыка спросил келейниц в присутствии свидетелей: «Был ли батюшка в постриге? И если да, то сохранилось ли монашеское облачение или какое-либо свидетельство его по­стрижения?» Ведь ходят всякие разноречивые слухи, будто он был в монашеском чине и даже чуть ли не епископ. Владыке надо было знать, как и в чем хоронить батюшку. Для монашествующих ведь нужен соответствующий чин погребения. И ответ келейниц был: «Нет». Владыка при этом несколько раз переспросил. И в ответ снова прозвучало: «Нет». Тогда Владыка сказал: «Ну что же, тогда сомнений быть не может. Будем погребать как священника». При этом Владыка предложил погрести отца Николая в церкви, где он прослужил более сорока лет, или хотя бы за алтарём храма. Он даже хотел сделать особую сень, чтобы люди могли прибегать за помощью к батюшке как к угоднику Божию. Но келейницы возразили, сказав, что сам батюшка желал быть погребённым около своей мамушки на кладбище. Однако позже мне сказал отец Евгений, который служил в Озёрах, что однажды, когда он приехал на остров со своей матушкой Ольгой, отец Николай предрёк: «А вы знаете что? Когда я умру, меня среди дороги положат». Тогда они не придали этому значения, но всё всплыло в памяти после того, как похоронили батюшку на кладбищенской дорожке.

†††
Священник Алексий, храм Рождества Богородицы в Изборске:
— С первого взгляда я воспринял отца Николая как небожителя — такой он излучал свет. Видно, он так близок был к Богу, что воспринял этот свет. Это зрительно. А внутренне поражали его глубочайшее смирение и кротость. Отец Николай сохранял верность Господу всю свою жизнь. Часто бывает, что люди приходят в церковь только тогда, когда им становится туго. Там они получают облегчение, радость, утешение, но когда их жизнь входит в обычное русло, то они забывают про церковь. А батюшка интересовался только Богом.

†††
Иеромонах Вениамин:
— Первый раз я приехал к отцу Николаю в 1993 г., когда закончил Мухинское художественное училище. И батюшка сразу же всё рассказал обо мне и уже тогда назвал моё будущее имя. В то время я был даже не крещён. Меня покоряла и захватывала его необычность, неотмирность. Батюшка знал, что Господь есть Лю­бовь, и помогал людям познать эту Божественную любовь. Батюшка не говорил о любви, а показывал её всем своим существом. Поэтому к нему шли люди. Его душа горела от любви, даже глаза искрились, как у ребёнка. Такое состояние описывал пророк Давид. Человек, получающий эту благодать, действительно становится просто ребёнком. Много раз я сам уезжал от батюшки наполненный детской необъяснимой радостью.

†††
Протоиерей Константин Линдберг:
— Наш православный приход храма Кирилла и Мефодия в Гамбурге существует уже 15 лет. С 2002 г. мы приняли юрисдикцию Русской Православной Церкви Московского Патриархата. Вначале служба у нас велась по-польски, так как ходили к нам одни поляки. Со временем храм наполнился прихожанами из русских, грузин, румын, сербов, арабов и многих других народностей, которые приехали на жительство в Германию. Их дети говорят по-немецки лучше, чем на родном языке. Много пришло в православие и немцев. Служба стала вестись на двух языках: церковнославянском и немецком. Но вновь возникла проблема: на каком же языке вести службу в храме, куда ходят столько национальностей? В 1998 году мой знакомый на машине предложил съездить с ним к старцу Николаю Гурьянову, чтобы я мог спросить его о языке богослужения на приходе. Я согласился, и мы по-
ехали. У каждого приезжего были свои проблемы, поэтому организовали очередь. Встал я очень далеко. Не знаю, о чём батюшка говорил с русскими людьми, но в один момент он вдруг возгласил громким голосом, повернувшись в нашу сторону: «Deutschen beten» («Молиться по-немецки»). Я думал, что он велел всем нам сейчас молиться на немецком языке, и стал вслух читать «Отче наш». Но вижу, что никто почему-то не обратил внимания и не молится. Когда подошла моя очередь, спросил: «Отец Николай, на каком языке надо совершать Литургию в нашем храме?» А он ответил: «Всё будет хорошо». Встал опять в очередь. Потом в третий, четвёртый раз. А он вновь: «Всё будет хорошо». И смеётся. Так я и ушёл недовольный. И уже по дороге я вдруг с отчётливостью осознал происшедшее и начал сам себе изумляться: «Ну почему ты не понял отца Николая? Он ведь именно тебе сказал громким голосом, да ещё на немецком языке, что молиться надо по-немецки. Других людей из Германии там никого не было».

†††
Послушница Ольга, Снетогорский монастырь:
— Моя знакомая была духовной дочерью отца Николая. По особому расположению он поверял ей страшные и необыкновенные тайны духовного мира, которые открывал ему Господь через Священное Писание. Часто знакомая передавала слышанное и мне. Эти чудесные рассказы с подробностями, которые я никогда раньше не встречала, просто поражали меня, потрясая воображение и впечатываясь в самую душу. Слушая в очередной раз страшные и величественные откровения, я попросила знакомую узнать у отца Николая о моём будущем. Она пообещала. Однако батюшка был очень непростой — часто он юродствовал и говорил прикровенно. Так и на вопрос о моём монашестве он сказал: «Пускай она собирает золото». Знакомая изумилась: какое может быть у монахов золото, если они и копейки не должны иметь по обету нестяжания? А батюшка просто дал понять, что разговор — это серебро, а молчание — золото для монаха, и подтвердил: «У неё путь монашеский. Пусть ни о семье, ни о браке не думает, это не для неё. Пусть не читает разных книг: не все они полезны, многие даже смущают душу, загрязняют, а у неё и так нет ни времени, ни здоровья». А у меня и действительно здоровья нет после очень тяжёлой травмы. Откуда он это узнал? Я никогда не говорила об этом.