Главная   Редакция    Помочь газете   Духовенство   Библиотечка   Контакты			Издание газеты "Православный Санкт-Петербург"
НАШИ ИЗДАНИЯ	«Православный Санкт-Петербург»       «Горница»       «Чадушки»       «Правило веры»       «Соборная весть»

К оглавлению номера

ОБЛАСТЬ СВЕТА

Николо-Богоявленский Морской собор

Однообразное, как бы сжатое с обеих сторон пространство набережной канала Грибоедова внезапно раскрывается, и в перспективе пересечения с Крюковым каналом возникает Николо-Богоявленский Морской собор. Его величествен­ность привлекает людей самых разных, и они тянутся сюда, будто угадывая свет. Об этих людях, с их судьбами и надеждами, печалями и памятью, и о са­мом соборе мы беседуем с его настоятелем, протоиереем Богданом Сойко.

ЕДИНСТВЕННЫЙ МОРСКОЙ

Никольский храм — единственный морской собор Петербурга. Заложенный в 1753 году в старинной го­родской слободе, где издавна селились «корабельные люди», он с самого начала стал памятником морской славы России. С 1770-х гг. в соборе служили благодарственные молебны в честь побед российского флота, а в числе прихожан постоянно были матросы, офицеры, их жёны, матери — все те, кому небезразлично море и чьим покровителем является святой Николай Чудотворец, в честь которого храм и назван.

Отец Богдан: — В соборе сохранились памятные доски, установленные в честь русских моряков, отдавших жиз­ни в Русско-японскую войну, и есть доски последнего времени, посвящённые экипажам погибших подвод­ных лодок. Как и столетия назад, сегодня мы молимся за тех, кто сейчас в море, и тех, кто уже никогда не вер­нется из плавания, а в памятные дни — 7 апреля (гибель АПЛ «Комсомолец» в 1989 году) и 12 августа (трагедия на подлодке «Курск» в 2001-м) — совершаются ли­тии по усопшим.

САМОЕ ГЛАВНОЕ — ЧТОБ ВОЙНЫ НЕ БЫЛО

В Петербурге солнечный полдень. Облака. Купола со­бора. Птицы. А в самом храме — снопы света из окон да причудливые узоры теней на полу. В уголке под обра­зом, склонив голову, отдыхает старушка. Старинного покроя пальто, ветхий платочек и светло-серые лучис­тые глаза. Это Ольга Федоровна.

«Восьмой десяток мне уж минул. Уже и здоровье не то, и память — а все помню ее, блокаду-то, и никогда не забуду. Темно было, даже когда солнце, и холод. И мерт­вые… Тогда и работать начала — на заводе, до сих пор вот руки болят. И молиться, и в Бога веровать — тогда же. Война, а трамваи ходили. Жили мы на Васильевском. Помню еще, как в храм ходила. А худющая была, как щепка. Ветром сдувало. Но некоторые храмы в войну работали — этим многие спасались. Я сюда редко вы­бираюсь, разве что к праздникам большим. Вот на Пас­ху, и обязательно — на День Победы. Ехать-то далеко… Ну да ничего. Самое главное — чтоб войны не было. И что­бы люди с Богом были».

Отец Богдан: — Божией милостью после революции со­бор никогда не закрывался. В первозданном виде до нас дошло убранство храма и его реликвии. А благода­ря силе духа наших людей, в течение всей войны, даже в блокаду, здесь шли ежедневные богослужения: ран­няя, поздняя и вечерняя службы.

Тогда же в храме (в то время Никольский собор был кафедральным) жил митрополит Алексий (Симанский) — будущий Патриарх Алексий I, избранный сразу после войны. Митрополиту, как и всем в ту пору, приходилось тяжело: сначала он жил на хорах, затем обезсилел и спустился вниз, ночевал в отгороженной части алтаря.

Каждый день служители собора совершали крестный ход вокруг храма, а во время арт-
обстрела — в самом здании.

Часто во время службы в храме никого не было, но служба шла, несмотря ни на что. В знак почтения к му­жеству и стойкости жителей блокадного города митро­полит Гор Ливанских Илия преподнес собору частицу мощей Святителя Николая Мирликийского, сейчас она находится на чудотворной иконе святого.

ТЁТЯ НАДЯ

Несколько минут ходьбы от Никольского собора — и на набережной канала Грибоедова можно увидеть че­тырёх львов, вполне мирных, несмотря на оскаленные пасти. Львы держат Львиный мост. Здесь вот уже не­сколько лет каждый вечер прогуливается тётя Надя. В один из таких вечеров она, давняя прихожанка Ни­кольского собора, поведала нам свою историю.

Когда в сорок первом немцы пришли в Псковскую об­ласть, девятилетняя Надя уже была христианкой. Вскоре Надю вместе с бабушкой — та ни за что не хо­тела покидать внучку — отправили в Прибалтику. Так, с девяти лет, она и начала работать. В пятнадцать Надя стала токарем на заводе.

Вскоре у нее начало болеть сердце. Примерно в это же время Надежда познакомилась со своим первым мужем. Всего их было двое, и оба умерли молодыми. Второй муж, Иван, подарил Надежде сына Юру, а через не­сколько лет умер в больнице на руках у жены. Его до смерти забили пьяные. В 84-м Надежда Александровна потеряла и сына. Во­семнадцатилетнего Юру привезли в цинковом гробу из Афганистана. В начале девяностых умерли две ближайшие подру­ги тёти Нади… А потом — болезни, долгие ночи, полные безысходного страдания. И наконец, — обращение к ве­ре — уже окончательное, «уже навсегда».

Почти десять лет тетя Надя практически ничего не ви­дела — и неустанно молилась. Нельзя было ни читать, ни смотреть телевизор. А когда врачи сказали, что на­дежды больше нет, внезапно прозрела. «Как стала ви­деть, бросилась читать. У меня большая библиотека, но нынче всё больше перечитываю. И в основном светлых, родных писателей: Пушкина, Чехова. А недавно стала вот Евангелие перечитывать, медленно».

Отец Богдан: — Таких людей немало — тех, которые спо­собны вынести все тяготы и горести, но не озлобиться, остаться с Богом и продолжать любить людей. Но и не много… Сегодня — в воскресный день — причас­тились около ста пятидесяти детей, больше сотни при­чащаются постоянно.

— Приходят ли матросы, офицеры в ваш храм?

Отец Богдан: — Русский флот в отношении веры на­ходится на ступени, ведущей к возрождению. Наши матросы и офицеры, собственно, уже верят, пусть во многом пока обрядово; однако, судя по внутренним флотским законам, они еще остаются советскими вои­нами. Хотя никому уже не запрещается веровать и мо­литься.

Моряки всегда были в числе прихожан собора. Боль­шое количество военных моряков бывает в памятные дни. Часто, приезжая в Санкт-Петербург, матросы и офицеры других флотов заходят в собор, обычно зная о том, что он морской. Для них это очень важно…

НЕСЛУЧАЙНЫЙ СВЕТ

Несмотря на нетипичный для православного храма архитектурный стиль (переходный между барокко и классицизмом), собор сохранил исконно русскую струк­туру: и могучее пятиглавие, и две церкви, зимнюю и летнюю.

— И пусть, — не унывает отец Богдан, — раньше собо­ру принадлежало место от Фонтанки до Мойки, а те­перь, со времени принятого при Хрущеве закона, вы­делено всего 24 метра площади вокруг, сегодня люди чувствуют присутствие храма на гораздо большем рас­стоянии…

Православным храмам издавна присуща сила менять место вокруг себя, освящать пространство окрест. И если люди чувствуют этот свет, значит, он действительно существует.

Дмитрий ЖАВОРОНКОВ, «Вода живая», СПб