Летом 1920 года приехал к нам в район фельдшер. С первой же встречи он обратил на меня внимание; а через несколько дней сделал нам визит, потом и письменно просил моей руки. Моему отцу он очень понравился; но выдать замуж он, конечно, не решался. Для этого нужно было узнать, кто он такой. Вскоре выяснилось, что он человек совершенно неверующий в Бога, чекист и т.п. Отец мой, человек очень религиозный, узнав, что он безбожник, не стал принимать к себе и говорил, что я не невеста ему, а мне строго запретил продолжать с ним знакомство…
На следующий день он снова явился к отцу, но никакие просьбы, доводы, угрозы ни к чему не привели. Отец ничего не хотел слушать. Тогда он встал, весь побледнел и с гневом в глазах твердо сказал: "Если так, то пусть она будет ничьей!" Вынул наган и прицелился в меня. Но подоспел брат и удержал его. Он был вне себя; угрожал отцу арестом и пр. В результате насильно вырвал у моего отца согласие, которое было сказано им на словах, а в душе были слова проклятия.
…С того дня похоронила все чистое, святое. Началась новая жизнь, совершенно в другой среде…
Он (муж) часто смеялся над святыми угодниками, говоря, что глупо молиться им: они такие же люди, как все. Вот тут-то я никак с ним не соглашалась. Я говорила: ни в коем случае их сравнивать с обычными людьми нельзя; пусть хоть и нет ничего, - допустим, - нет загробной жизни, но все же эти люди за свои подвиги и посты, за свою любовь ко всем, за стремление к добру, за все это - достойны уважения.
Но разве его убедишь?!
У нас была старинная икона св. Николая Чудотворца. Он ее взял и хотел бросить в топившуюся печь, но я вырвала ее из его рук и сказала: "Что бы там ни было, а икон жечь я все-таки не позволю!" И прибавила: "Посмотри, чтобы Николай Чудотворец тебя не наказал!"
Мое слово сбылось буквально. Как только дожили до зимнего Николина дня, его дорогой избили неизвестные люди, оставив еле живым. Причем, эти люди, должно быть, были спецы по такому делу, так как никаких ран, подтеков и прочих знаков от побоев совершенно не было заметно. Только он был избит, как говорится, "не на жизнь, а на смерть"… Вот с этого самого дня он всю зиму ужасно мучился. Все деньги, которые имелись, были потрачены на лечение. Но чему быть, того не минуешь! Желудок совершенно не принимал пищи. Всю зиму он промучился ужасно, не вставая с постели. К весне из 26-летнего молодого здорового человека остались одни кожа да кости. Это был живой мертвец; его никто не узнавал из пришедших навестить. Ему казалось на вид не 26 лет, а 60! Говорить он не мог иначе, как шепотом, с большим усилием и расстановкой, выжимая каждое слово. Несмотря на такие боли, он сильно расстраивался, когда кто-нибудь ему намекал на безнадежное состояние: он страстно хотел жить во что бы то ни стало.
Жить!.. Но увы! Его песенка была спета! Вид его был ужасный. Только благодаря сильно выносливой натуре и очень хорошему сердцу, в нем все еще, хоть еле-еле, теплилась жизнь. А язык и все члены отказывались служить. Но он все шептал, с трудом произнося слова: "Мне легче стало. Но только два монаха не дают мне покоя. Они не отходят от меня; все стоят и строго смотрят". …И, наверное, ему что-то еще виделось, так как последние его слова были такие: "Не могу я ничего говорить: идите домой и живите с Богом!"
Он сказал: "живите с Богом". С Богом, Которого когда-то не хотел признавать.
После смерти он виделся мне во сне и просит есть, есть. Я подаю, а он смотрит такими жадными глазами и говорит: "Скорей, скорей! Мне - некогда!" Говорили, что это он поминок просит. Я стала его поминать усиленно по церквам и через нищих. Долго не виделся он мне. Вдруг вижу: приходит, становится и молится. А я стою и думаю: "Как же это? Никогда не молился, и вдруг молится?! Есть Бог!" После этого сна я еще больше стала поминать его. Но церкви стали уже закрывать…
Подошла зима. Работы по церкви прибавилось: очистка снега, пиление дров, топка всех печей и т.д. Народу ходило много; и дальние ночевали в сторожке. С наступлением зимы надо было приобрести теплую одежду, прежняя вся износилась. Одежда была дорогая, и я была очень озабочена: как быть?
Подошел день св. Николая. Так как к Введеньеву дню была проведена полная чистка и уборка церкви, то мне не велели мыть и чистить на этот день. Это меня очень огорчило. Я стала убедительно просить разрешить мне хотя бы одной заняться работой. Я думала: как же это не почтить святого Угодника? Но мне говорили: "Не справишься: день короток; а вечером - всенощная". Но я надеялась на Божью помощь, и к 5 часам все было вымыто и вычищено. Работа шла так легко и складно, что ровно кто помогал мне; тогда как даже и воду я сама носила; а Татьяна была не совсем здорова.
Что же? Какой милостивый Святитель Николай Чудотворец! Пришла одна женщина за 25 верст и принесла мне шубу. И вот она, когда пришла в церковь (а она была очень религиозна и жила одна), то ей ровно кто внушил мысль: "Снести разве шубу и подарить сторожихе? Может быть, поносит и меня помянет?!" И она ее принесла и подарила мне.
О, как я была рада! Я еще больше благодарила Бога за его милость ко мне! Такой грешной и недостойной…
…Жили казаки, богатые, властные. У них куда-то пропали волы. Мальчик, лет девяти-десяти, говорит об этом отцу.
- Иди, ищи и без волов не возвращайся! - сурово сказал отец.
Вышел хлопчик и не знает: куда же идти? И задумал он топиться: сказано - без волов не возвращаться.
Но топиться тоже не хочется… страшно…
И тут ему пришла в голову мысль попросить помощи у святого Николушки: в какую же сторону идти искать? И пришла другая мысль: зажечь спичку.
Зажег спичку: видно, уже курил тогда.
Спичка дотлела и согнулась в одну сторону.
Туда и направился хлопчик. Волов не видно было. На пригорке сел он, грустный. Внизу терновые кусты. Погода очень тихая. Вдруг его внимание обратили одни кусты: они шевельнулись. Что такое? Мелькнула догадка: не волы ли? Побежал туда… и действительно оказались волы. Они были сыты. Но все же лениво срывали листья, и терновник шевелился.
Обрадовался мальчик и погнал волов домой.
А дорогой в благодарность св. Николаю говорил:
- Святой Николушка, дай Бог тебе доброго здоровья за это! Волы нашлись. Топиться не нужно!
Это было давно, давно.
А вот что случилось в субботу, два дня тому назад.
Этот "мальчик" сейчас уже старик, инвалид. Получает пенсию. А когда можно, и подрабатывает. У него есть тачка. Ценой в 400 рублей. Кормилица. Где-то он зазевался, оставил тачку, и ее кто-то украл.
Запечалились инвалид и жена его. Она знакомая нам. Прекрасная христианка! Смиренная! А одно время они с мужем были неверующими - забыл он и про волов.
Однако стал искать тачку.
Жена-старушка в горе пришла к нам. Напрасно ей предлагали денег: отработают как-нибудь. Это ее не утешало: тачка все равно пропадет! В это время они с мужем уже опять горячо веровали и читали "божественные книги".
Инвалид тачки не находил. И вдруг он вспомнил случай про волов и спичку. Решил сразу же попробовать то же. Стал просить св. Николая. Зажег так же спичку и пошел, куда она нагнулась. Оказался около тюрьмы… и неожиданно встретил двух женщин с его тачкой.
Но те говорили, что она - их. Собрался народ. Начались расспросы: какие признаки, что тачка его? Оказалось, все верно. Тачку женщины вынуждены были возвратить. Он уже не думал жаловаться на них. Да и поздно было, а на другой день - воскресенье, суда не бывает. Рад был, что нашел тачку.
Часу в десятом вечера воротился домой. Общая радость! Он вспомнил про новое чудо и про старое. И дал старушке своей денег "на свечку" св. Николаю.
Она нам все это и рассказала…
Сама она постоянно ходит в церковь; поет общенародное пение; слушает усердно проповеди; поправляет свечки… а он "боится" ходить: инвалид.
