 Учили меня старшие, когда я был отроком, держаться неба и земли, чтобы не упасть. Долго оставался я ребенком и долго опирался на посох, который они дали мне. Но когда вечность заструилась сквозь меня, я ощутил себя странником в мире, небо и земля преломились в руках моих, будто хилый тростник.
Господи, сила моя, как немощны небо и земля! Выглядят, будто дворцы из свинца, — и испаряются, как вода с ладони, в присутствии Твоем. Ощетинились — и тем скрывают немощь свою, и пугают детей неграмотных. Скройтесь с глаз моих, солнце и звезды. Удалитесь от земли. Не маните меня, женщины и друзья. Чем можете помочь мне вы, безпомощно стареющие и клонящиеся во гроб? Все дары ваши — яблоко с червем в сердце. Все напитки ваши много раз прошли чрез чью-то утробу. Одежды ваши — паутина, над которой смеется нагота моя. Улыбки ваши — предвестницы горя, в котором будете призывать на помощь меня, немощные — немощного. Господи, сила моя, как немощны небо и земля! И все зло, творимое людьми под небесами, есть исповедание немощи и — немощи. Только сильный отваживается творить добро. Только тот, кто Тобою питается и напоявается, сила моя, только тот наполняется силою для добра. Только тот, кто у сердца Твоего почивает, чувствует Отдых. Только тот, кто пашет у ног Твоих, насладится плодом труда своего. Минуло детство мое, питаемое страхом и неведением, и исчезла надежда моя на небо и землю. Теперь на Тебя одного взираю и Твоего взгляда держусь, колыбель моя и воскресение мое. Свт.Николай СЕРБСКИЙ |
Никола Велимирович родился в 1880 году в селе Лелич в западной Сербии. Один из девятерых детей в крестьянской семье, он был отдан набожными родителями в школу при монастыре Челие. Окончив гимназию и Белградскую Духовную семинарию, он получил стипендию для обучения на Старокатолическом факультете в Берне, где ему в 28 лет ему была присвоена степень доктора теологии. Затем Н.Велимирович заканчивает философский факультет в Оксфорде, где защищает второй докторат.
Вернувшись в Сербию, молодой доктор преподает в Белградской семинарии. Во время тяжелой болезни Никола дает слово в случае исцеления всего себя посвятить Богу и родной Церкви. Болезнь оставила его, и он принял монашеский постриг с именем Николай. С 1910 года иеромонах Николай учится в России, в Санкт-Петербургской Духовной Академии. Проповеднический и литературный талант сербского студента открылся на одном из академических вечеров где своей речью он поразил всю аудиторию, а особенно — митрополита Санкт-Петербургского и Ладожского Антония (Вадковского). После этого вечера владыка Антоний выхлопотал для него у правительства стипендию на путешествие по России. О.Николай посетил все наиболее известные святые места, ближе узнал русский народ и духовно уже никогда не расставался с Россией. В 1920-е годы, уже будучи епископом, он первым в мире заговорил о необходимости почитания памяти Царской семьи. За "нерешительностью и безволием" последнего русского императора он разглядел иные черты характера Николая II и иной смысл предреволюционных лет русской истории. Во время Первой мировой войны о.Николая можно было видеть на боевых позициях: он исповедовал и причащал сербских солдат и укреплял их дух проповедью. До конца войны все свое жалование он перечислял на нужды раненых. По поручению сербского правительства о.Николай побывал также в Англии и Америке, где разъяснял, за что воюет православная Сербия. Командующий английскими войсками говорил, что "отец Николай был третьей армией", сражавшейся за сербскую идею. Примечательно, что сразу по окончании войны о.Николай предсказал неизбежность нового крупного военного столкновения. Знаток западной философии и культуры, он точно описал методы, которыми будет пользоваться в следующей мировой войне "цивилизованная Европа". Главной причиной войны он считал удаление человека от Бога. "Белой чумой" назвал владыка современную ему атеистическую культуру. В 1920 году о.Николай был поставлен епископом в Охрид — древний город в Македонии, колыбель славянской письменности. Здесь, уже будучи зрелым духовным писателем, владыка Николай создал истинные жемчужины своего творчества; "Молитвы у озера", "Омилие", "Охридский пролог". Собрание владыки Николая насчитывает пятнадцать томов — факт удивительный, если учесть, что ни на день не прерывался его подвижнический труд по епархии. В 1934 году епископ Николай был назначен владыкой Жичской епархии. Духовный центр ее, древний монастырь Жича, требовал обновления, как и многие другие монастыри центральной Сербии. Здесь, как и в Охриде, владыке Николаю пришлось упорядочивать монастырскую и церковную жизнь, нарушенную мировой войной, а если смотреть глубже — пятивековым турецким владычеством на Балканах. Вскоре трудами и молитвами владыки множество древних церквей засияли светом, которым сияли они еще в средние века. Началась Вторая мировая война, когда Сербия, уже в который раз в истории, разделила судьбу с Россией. Разрабатывая план вторжения в Югославию, Гитлер, в частности, приказывал: "Уничтожить сербскую интеллигенцию, обезглавить верхушку Сербской Православной Церкви, причем в первом ряду — Патриарха Дожича, митрополита Зимонича и епископа Жичского Николая Велимировича..." Вскоре владыка вместе с Патриархом Сербским Гавриилом оказались в концлагере Дахау — единственные в Европе церковные лица такого сана, взятые под стражу... Их освободила 8 мая 1945 года 36-я американская дивизия. Это освобождение не означало для владыки Николая возвращения на Родину. Находясь в эмиграции в Америке, он занимался отправкой помощи в разрушенную Сербию, работал над новыми книгами — "Жатвы Господни", "Единственный Человеколюбец". Его литературные труды были запрещены на Родине, сам он, узник фашистского концлагеря, превращен коммунистической пропагандой в "сотрудника оккупантов". Последние дни владыки протекли в русском монастыре св.Тихона в штате Пенсильвания, где 18 марта 1956 г. он мирно отошел ко Господу. Смерть застала его за молитвой. Из русского монастыря тело владыки Николая было перенесено в сербский монастырь св.Саввы в Либертвилле и похоронено с почестями на местном кладбище. Последняя воля владыки — быть похороненным на Родине — в то время по понятным причинам не могла быть выполнена. Сразу же после смерти владыки, задолго до его канонизации, сербский народ начал молиться ему как святому. В 1991 году освободившаяся от безбожия Сербия вернула себе как святыню мощи свт.Николая Сербского. Перенос мощей владыки вылился во всенародное торжество. Они покоятся ныне в его родном селе Лелич. Церковь, где они хранятся, с каждым годом становится местом все более многолюдного паломничества. Иван ПРИЙМА, СПб
АПОСТОЛ НАШИХ ДНЕЙМы, люди, — души разного возраста. И часто бываем (даже мы, пастыри) лишь символами служения Богу, а не самим служением. Зная истину, мы не всегда ее имеем. А бывает и более горько, мы не только не входим к Богу, но и другим препятствуем. Здесь наибольшее страдание Церкви."Душевный человек не принимает того, что от Духа Божия… Но духовный судит о всем, а о нем судить никто не может"(1 Кор.2,14-15). Духовных пастырей я встречал и учился у них. Такой была встреча с апостолом Церкви наших дней, с преосвященным Николаем (Велимировичем) Охридским (впоследствии Жичским). Я навестил в 1928 году небольшой старинный город Охрид, лежащий среди гор у изумительного по голубизне Охридского озера. Отечески принятый владыкой Николаем, я, помню, совершил с ним поездку за город на монастырский праздник. Я видел, как приветствовало его на улице все население города, половина жителей которого были мусульмане. Когда владыка Николай проезжал мимо них, они широко улыбались и приветствовали его, прижимая ко лбу и груди свою руку. Это был мусульманский жест, а улыбка была христианской. У верующих в Бога проявлялась всем им присущая человечность, знак близости Божией. И мне стало понятно то, о чем рассказал владыка Николай: мусульмане (когда-то потурченные сербы) тоже паломничают в православный монастырь у границы Албании, к гробнице св.Наума. Они молятся там о своих несложных нуждах и, бывает, исцеляются от болезней. Такое религиозное сосуществование христиан и мусульман было для меня чем-то новым. Я его и потом не видел ни в христианских, ни в мусульманских странах. Апостол этого смешанного населения южной Сербии (где столько было пролито крови христианской и магометанской) владыка Николай сказал: "Верующий народ этих простых мусульман-сербов похож на православных, рядом с ними живущих". Мне это подтвердил и афонский монах, ходивший по стране со сбором на монастырь. Я видел, как держал себя владыка Николай среди своего православного народа на празднике монастыря у Охридского озера. Были тут простота и благоговение в народе и в самом епископе. Ни тени фамильярности, отвлеченности или искусственности слов и жестов. Народ окружал отца. Была духовность в этом празднике, а не церемониальность или шум. То был дух ранней Церкви, и мне вспомнились образы свв.Василия Великого, Григория Богослова, Иоанна Златоуста, Афанасия Александрийского. Окружавший преосвященного Николая народ не ждал от епископа ни ласковых улыбок, ни рассказов, лишь чуть полезных для души. Епископ Николай стал религиозным вождем Сербии. Большой писатель, мыслитель и поэт, он сотрудничал и в светских газетах, учительствовал для народа. "Миссионерские письма" его утешали народ, учили вере сжатостью своей литературной формы и остротой религиозной мысли. Никаких привычных слов тут не было. Были слова свежие и неожиданные, интересные для людей. Дружба с преосвященным Николаем осталась до конца его дней. Освобожденный после войны из немецкого концлагеря вместе с Патриархом Гавриилом, он не вернулся в свою страну, а поехал в Англию, где пытался воздействовать на Черчилля и политику Англии в отношении Сербии. Но Англия делала ставку на Тито. Он переехал в соединенные Штаты Америки и через некоторое время поселился в нашем Свято-Тихоновском монастыре в Пенсильвании. Мы встречались. В начале 1947 года, когда я был настоятелем Свято-Богородицкого прихода в Лос-Анджелесе, он приехал ко мне, и от него первого я узнал о готовящемся избрании меня во епископы. ("Не отказывайтесь!", — сказал он отечески твердо.) Я записал на диск его трогательную религиозную песню. В Сербии она сделалась гимном православного народного движения "Богомольцев": Помози нам, Вишни Боже, Без Тебе ништо не може, Ни орати, ни спевати, Ни за правду воевати… Владыка Николай был попечителем этого замечательного движения. Его члены — крестьяне, которые после уборки урожая растекались по приходам Сербии, благовествуя евангельское слово. Тут было то, в чем так нуждалась Россия еще до революции. Православие в России глушила консисторская казенщина. И сектанты с их ограниченным толкованием Евангелия проще и легче несли Слово Божие в народ, подвергаясь преследованию даже за самую святую инициативу распространения Евангелия. Православные сербы-"богомольцы" были верным ответом Церкви на нужду народа. Образ преосвященного Николая тоже помог моему пастырству. Это был путь апостольского служения наших дней. С самого начала мое пастырство сочеталось, как у него, с писательством. Чуждый условности и елейности, я тоже стремился к простоте, к свежим словам человеческим, к непосредственности веры. И, как ему, мне хотелось повернуть светскую литературу на служение Слову. Я и сейчас верю, что светская культура и литература даны человечеству, чтобы помогать Божественной истине. Как-то владыка Николай сказал мне: "Когда я, молодой человек, вернулся в Сербию из Западной Европы и Петербурга с разными академическими дипломами, я стал учиться у своих родителей вере". Архиепископ Иоанн Сан-Францисский (ШАХОВСКОЙ) |
