ЖЕЛАННЫЙ ОСТРОВ

Пишет вам раб Божий Аркадий. Получил я на днях от батюшки моего дорогого о.Иоанна Миронова вашу замечательную газету "Правило веры" о Святителе Николае Мирликийском, где обнаружил и просьбу к читателям присылать свои рассказы, стихи, рисунки, связанные с Чудотворцем. Решил и я внести свою лепту в сие душеполезное дело, да не смущает вас то обстоятельство, что сейчас я - пожизненно осужденный узник, что, впрочем, не имеет значения, ибо ныне я, слава Богу, православный христианин.

Написать же хочу вам об одной из редчайших и чудом дошедших до наших дней жемчужин Севера - древнем деревянном храме во имя Святителя Николая Чудотворца, которому ныне исполняется - вдумайтесь только! - ни много ни мало 400 лет!

Однако начну по порядку. Проживая до армии в Карелии, я не раз слышал из уст родителя моего почти сказочную историю о том, что где-то в тайге у Белого моря есть такое же большое и красивое, как наше родное Шуезеро, озеро, посредине которого стоит остров, а на острове том - дивной красоты и седой древности Божий храм. Запала мне в душу эта удивительная история, тем более, что все церкви в округе - эти шедевры русского храмового зодчества - были пущены под топор злыми прислужниками сатаны в недавние богоборческие годы. Очень мне захотелось увидеть эту легендарную церковь.

И вот, будучи уже 26 лет от роду, приехал я как-то по осени 1988 года в отпуск в родные края и решил наконец осуществить свою детскую мечту. Испросив разрешения у моих дорогих родителей на сие рискованное предприятие и разузнав у старожилов примерную дорогу, я отправился за 100 верст в неизведанные дикие места на взятом напрокат мотоцикле. Долго ли, коротко ли, но, пропустив под колесами сначала грунтовую дорогу, затем лесную и еле заметную тропу, выехал я ранним утром на берег спящего озера. Тут же на берегу были брошены доски и деревянные бочки, из которых чуть позже я соорудил замечательный плот. А пока, как был научен провожающими, разжег из хвойных лап большой дымный костер, чтобы привлечь внимание деда и бабки - единственных жителей заброшенной где-то неподалеку деревушки, но так никого и не дождался.

Тогда, пройдя по берегу на другую сторону залива, я поднялся на возвышенность и обнаружил вырубку, на которой стояла тригонометрическая вышка. Я сразу же взобрался наверх. И какой же восхитительный вид мне открылся сверху! Представьте себе зеркальную гладь большого серо-голубого озера, обрамленного под солнечным светом золотом лиственных и зеленым бархатом хвойных деревьев, посреди которого красовался, словно в слюдяной шкатулке, сказочный остров. Достав бинокль, я направил его в скопление высоченных елей, которые возвышались над остальными деревьями острова, - и не ошибся: из среды темно-зеленых стражей, ярко освещенный расщедрившимся солнцем, тянул ввысь тонкую шейку серебряный крестик. Ах, как обрадовался я этому далекому крестику! Но самого храма не было видно.

Теперь предстояло попасть на желанный остров. На краю вырубки нашел ржавый вагончик. Понадергав из него гвоздей, я вернулся к "моим" бочкам и доскам на берегу. Через пару часов вдохновенной работы я уже плыл на устойчивом плоту из пяти бочек, накрытых досками. Внезапно из-за мыса вылетела моторная лодка с двумя мужиками. Они оказались "химиками", отбывающими срок наказания и собирающими сосновую живицу в те самые бочки, из которых я без разрешения соорудил свой замечательный плот. Мы скоро договорились - мужики согласились отвезти меня на остров.

Вот он, доложданный берег! На небольшой полянке, сбегающей прямо к воде, стоял-красовался в окружении огромных елей храм во имя Святителя Николая Чудотворца постройки 1602 года, о чем говорила прибитая табличка. Внутри храма бросились в глаза горы пустых рам из-под икон. На некоторых из них еще видны были остатки холста, а на одной деревянной раме со срезанным холстом я прочитал: "Сия икона привезена в 1854 году из Сумы архимандритом Геннадием". На прислоненной к стене доске длиной больше метра была хорошо различима на крашеном голубом фоне часть правого плеча в белом одеянии - остатки от самой иконы Николая Чудотворца. Что за варвары побывали здесь?..

Новые знакомцы пояснили, что древнюю церковь разграбили всякого рода "любители старины" под видом туристов. "Химик" расказал, что когда он отбывал здесь наказание в 70-х годах, в храме были целы не только все иконы, но и облачение священника, и кадило, и какие-то чаши. Теперь остались только пустые рамы да два напольных подсвечника. У алтаря висели женские платки - приношение неизвестных бабулек- богомольниц, изредка сюда наведывающихся.

Мы вышли из храма. Рядом с ним, под сенью древних деревьев, примостилась покрытая мхом небольшая часовенка во имя Спаса Нерукотворного, построенная в 1672 году. Внутри я увидел два потемневших от времени огромных креста высотой метра три с половиной, покрытых сверху донизу резной старославянской вязью. Иконы из крестов также были безжалостно выдраны; кресты сохранились, видимо, из-за своего веса. За часовенкой, под многовековой елью, приютилась крохотная кельюшка с гробом внутри. Наверное, здесь подвизался известный лишь Богу старец-схимонах. Слева лежало мрачное в быстро надвигающихся сумерках старое кладбище.

Мы сели в лодку и вернулись в деревню. Переночевал у новых знакомых, которые по причине нежданного гостя запалили аж три керосиновые лампы и уложили спать на замечательную русскую печку. Не остался в долгу и я, отблагодарил их всем, что имел и в рюкзаке, и в голове, достав из рюкзака бутылку и поведав им новости страны и мира - ни радио, ни дорог, ни электричества здесь не было. Рано утром умылся прямо в туманном и холодном озере и меня на целый день отвезли на остров.

Один, совершенно один остался я в целом мире. Только я и туманное озеро, только я и этот необитаемый остров, только я и этот седой суровый храм. Небо было серым, воздух - влажным, тишина - зловещей, земля - чужой. Был я тогда безбожником и, честно скажу, стало мне здорово не по себе от одиночества моего, душевной сиротливости и чуждости всему этому, как будто и храм, и его сторожи-ели, и вся земля под ногами строго вопрошали меня: "Зачем ты пришел сюда, незнакомец?" И что я мог ответить этому острову и этому первому в моей жизни храму? Что мог я ответить и другим древним храмам Русского Севера, которые успел посетить до своего ареста? Чего искал я, живущий без Бога, в этих хрупких и беззащитных Божиих домах? Не душу ли свою заблудшую, погибающую и тоскующую о Жизни? Ничего не мог сказать я тогда, ибо не знал ответа. Только знал и чувствовал в себе неосознанную, в глубине души таящуюся, тягу к святыням Земли Русской…

Я робко и неумело перекрестился и еще раз неспешно обошел и церковь, и часовню, и кельюшку. Подивился и огромным - в 2-3 обхвата - елям. Осмотрел затененное многовековыми деревьями, давно заброшенное кладбище. Его покосившиеся тут и там кресты под огромными еловыми лапами и склонившиеся, упавшие там и сям от дряхлости своей деревья со свисающими с сухих поникших ветвей и покрывающими, как саваном, огромными лохмотьями белесого мха, невольно наводили на мысли о жутком и потустороннем. Последнее захоронение было здесь в 1936 году, а самое старое - в 1755 ("родился в 1754, умер в 1755"), а кто - неведомо, только истлевшая детская погремушка поверх креста. И на погосте варварски были выдраны иконки. Бронзовые иконки знаменитого на весь свет поморского литья. Лишь отогнутые ржавые гвозди или сиротливые рамки в центре ослепленных крестов немо укоряли - нельзя обкрадывать мертвых. Эх, люди, люди…

Неожиданно выглянуло солнце. Храм Святителя Николая преобразился на глазах. Я был ошеломлен и, не веря глазам, обходил его с солнечной стороны, постепенно удаляясь, чтобы охватить взором весь храм целиком. Под лучами пробившегося утреннего солнца каждое бревнышко, каждая досочка, каждая чешуйка засеребрилась, заиграла так, что от нижнего венца до самого креста вся церковь, которая представлялась мне седым, суровым, хмурым старцем, вдруг обернулась веселым и жизнерадостным ребенком! Картина была потрясающая.

Как открыт и приветлив стал мир вокруг. Как весело стало на душе! Я щелкал и щелкал фотоаппаратом, выбирая все новые и новые ракурсы, с которых наиболее полно являла себя драгоценная жемчужина Севера. У самой стены храма вырос богатый куст малины. Крупная, темно-бордовая, сладкая ягода, - будто сам Николай Чудотворец решил полакомить меня поздней осенью.

Выбрав местечко поудобнее, я долго рассматривал удивительно простой и в то же время потрясающе красивый в своей дивной завершенности храм. Умели русские люди славить Господа делами рук своих… Но вот небо опять заволокло тучами, и снова произошло превращение храма в сурового и хмурого старца. Жаль, что мой слабый рисунок и в малой мере не может передать этого преображения - он передает лишь внешний вид церкви.

Долго я потом дома разглядывал фотографии, каждый раз удивляясь чуду. И на всю жизнь я запомнил то единственное свидание с затерявшимся в далекой карельской тайге храмом Святого Николая Чудотворца, ставшего мне родным и близким. Отче Святителю Николае, моли Бога о нас!

К НИКОЛЕ
Русский Север.
Кружка морса
Выпита до дна.
Храм Николы Чудотворца
Виден из окна.
Волны белые,
Как овцы,
К острову бегут.
У Николы Чудотворца,
Знать, покой найдут.
Сяду в лодку
И к Николе
С ними уплыву:
Я такой же буйный овен -
Там покой найду.
Ты, старушка,
Мне иконой
Лоб перекрести.
Я сюда пришел к Николе
Душу отвести.

† † †
Вот такая история. Не уверен, что напечатаете - уж слишком длинная получилась. Но короче, простите, было нельзя. Я не теряю надежды снова посетить храм Николая Чудотворца. Уповаю на Господа, да будет воля Его на мне.

† † †
Крестик серебряный выдернул плечи
Из темно-зеленого бархата сна.
Жмурится в люльке от солнечной встречи
Церковь во мху, будто снова юна.
Осень хрустальная тихо к подножию
Дань золотую ссыпает с берез,
Ели могучие - древние сторожи
Бдительно смотрят в проснувшийся плес.
Остров средь озера крепким и радостным
Храму навеки пристанищем стал.
Я, заблудившийся, грешный и дерзостный
В сонной тайге диво то увидал.
Утро раскрыло молчание тайное
Древнего храма рассветом души,
Будто во мне, красотой осиянное,
Что-то проснулось в таежной глуши.
Здесь мне привиделось время вневременным,
Вечность покрыла здесь благостный храм.
Зреет здесь втайне Жемчужина Севера,
Чтобы являть себя дерзостным нам.

раб Божий Аркадий
Рисунок и стихи автора