Газета основана в апреле
1993 года по благословению
Высокопреосвященнейшего
Митрополита
Иоанна (Снычёва)
«Горница»
«Чадушки»
«Правило веры»
«Соборная
весть»|
|
Газета основана в апреле |
|||
| НАШИ ИЗДАНИЯ |
«Православный
Санкт-Петербург»
«Горница»
«Чадушки»
«Правило веры»
«Соборная
весть» |
|||
Если
Бог приводит меня поговорить с монахом, я непременно спрашиваю его, как он
пришёл в монашество, что подтолкнуло его к этому шагу — был ли то какойто
случай в жизни внешней или внутренний путь духовного развития постепенно, шаг за
шагом, привёл его к столь важному решению. Такой вопрос я задавал многим
известным петербургским монашествующим отцам; одно время мне даже хотелось
выявить тут некую закономерность, общий образец, — но нет, ничего подобного
найти мне не удалось. И всё же я по-прежнему задаю этот вопрос:
— Как вы стали монахом?
На этот раз мне отвечал отец Даниил (Михалёв), иеромонах, настоятель Успенского подворья Оптиной пустыни. Он сказал так:
— Вспоминаю детство и понимаю: сколько себя помню, я всегда считал, что Господь, Он есть. И это при том, что родители мои были люди невоцерковлённые и детские годы у меня прошли вдалеке от храма. Потом, уже в армии, у меня появились время и возможность прочитать серьёзные книги. Во-первых, конечно, Евангелие. Но что бы я смог в нём понять, если бы мне тут же не попались творения свт.Игнатия (Брянчанинова), и «Лествица», и многое другое?..
И возникла у меня мысль: если мы в этом мире живём, то ради чего? Если есть вечность, если есть ад и рай, если есть Господь, у Которого воля Своя, то, значит, вся жизнь человеческая должна заключаться в том, чтобы служить Ему. И как тут может идти речь о какой-то половинчатости? Вот и апостол говорит: «Неженатый заботится о Господнем, как угодить Господу; а женатый заботится о мирском, как угодить жене» (1 Кор.7,32).
И эта мысль постоянно была у меня в сердце. Мне казалось, что монашество (да так оно и есть) — это путь безоговорочного служения Богу. С такой мыслью я демобилизовался и начал ездить в Сретенский монастырь для бесед с духовником. Он поначалу воспринял мои речи очень настороженно, но у него был знакомый, который часто ездил к о.Николаю Гурьянову, который однажды и предложил мне отправиться на остров Залита. Я, конечно, согласился. Во время поездки вижу, что рядом со мной в автобусе едет бородатый молодой человек — сразу подумалось, что это монах. Оказалось, это был послушник из Оптиной пустыни — он тоже ехал к отцу Николаю со своими вопросами. Мы с ним разговорились… Вот приехали на остров… Когда старец вышел к нам, я недолго думая спросил: «Есть ли воля Божия на то, чтобы мне идти в монастырь?» Отец Николай весь как-то преобразился, просиял, заулыбался и сказал: «Есть, есть воля Божия! Иди — счастлив будешь!» После этого мне предложили: «Погоди, не уезжай, поживи со старцем!» — но мне уже ничего больше не надо было знать. Я когда ехал, то переживал: а вдруг он скажет, что мне нельзя в монастырь? Что я буду делать тогда? — всё моё существование было направлено на монастырскую жизнь. И когда я услышал ответ старца, то тут же, не желая больше ничего, поехал обратно. И мой дорожный знакомый, оптинский послушник, — со мной. Как только мы вышли от старца, он достаёт из рюкзака икону прп.Амвросия (она до сих пор у меня хранится) и говорит: «Иди в Оптину, там братья хорошие!» Вот так и получилось, что я оказался монахом Оптиной пустыни.
Отец Николай сказал мне: «Иди — счастлив будешь!» — и я до сих пор чувствую, какое это счастье — быть монахом, несмотря на то, что в монастыре, конечно, очень тяжело. Монашество — это труд нелёгкий, и если бы Господь не помогал, то нельзя было бы удержаться и дня, а с помощью Божией это такая радость! Когда всего себя отдаёшь служению Богу — на душе светло от этого.
— А что в монашестве труднее всего — физические труды или духовные?
— И то и другое. Там по-разному бывает… В общем, всё вместе. Не может быть физический труд без душевного движения — и наоборот. Трудны те моменты, когда проверяется твоё произволение. Одно дело, когда ты здоров и полон сил, идёшь на послушание и всё у тебя прекрасно получается… Но бывают дни, когда силы иссякают, ты измучен болезнями, бессонницей, и трудился уже очень долго, и пора бы идти отдыхать, твоё время пришло — и вдруг подходит старший по послушанию и говорит: «Слушай, надо бы ещё снег разгрести…» А ты уже на пределе! И именно этот момент определяет твоё духовное состояние. Если ты скажешь: «Всё! Я имею право отдохнуть!» — то это будет уже шаг назад… Именно в этот момент ты ощущаешь, что такое настоящее послушание и какую благодать оно скрывает.
—
А как вы оказались в Петербурге, на Успенском подворье?
— Я вовсе не думал, что сделаюсь начальником, настоятелем. Мне такие мысли даже в голову не приходили, а если и приходили, то я сразу их отгонял. И в монастыре я не имел таких послушаний, которые готовили бы к этому посту. Тот, кто готовится быть настоятелем, тот прежде проходит экономские послушания, входит в курс хозяйственных дел, — а я всё время стоял в стороне от этого. Я семь лет был келейником отца наместника пустыни и, конечно, видел изнутри, как происходит управление, но глубоко в такие вопросы не влезал. И получилось так, что я 22 года прожил в Оптиной, а когда здесь у предыдущего настоятеля подворья не на шутку пошатнулось здоровье, меня прислали сюда, чтобы я на какое-то время заменил его. Потом он скончался, и меня назначили официально. Я был не то что ошеломлён таким решением, но я просто не представлял, что делать дальше. Представьте: прожить 22 года в тиши монастырской кельи и вдруг стать настоятелем большого прихода в центре большого города. К тому же через некоторое время мне ещё добавили послушаний: сделали настоятелем Патриаршего подворья Богословки, где стоит огромный деревянный храм… Я руковожу детской гимназией — 90 детей — и загородной усадьбой (тут у храма своя инфраструктура) с кучей нерешённых проблем, которые копились годами… В общем, это было очень жёстко.
Но с Божией помощью я вроде как освоился. Ещё когда я впервые приехал сюда с одним иноком — сейчас он здесь монах, и владыка наместник благословил, чтобы он был мне помощником, — в тот первый вечер в Петербурге мы с ним вышли на набережную… Я иду вдоль Невы, и у меня такое чувство, что я приехал домой. Не знаю, как это объяснить. Поворачиваюсь к товарищу и говорю: «Мне кажется, мы дома!» Он говорит: «Мне тоже!» Видно, нас Господь так расположил… Когда такое случается, то понимаешь, что неважно, где ты находишься, в каком тяжёлом положении, — если это место, которое тебе определил Господь, то все остальные беды — они уже не беды, а временные трудности.
Что касается самого подворья, то вы видите, что оно ещё не полностью принадлежит монастырю, тут во многих квартирах ещё горожане живут… Но что для меня важно — это то, что здесь можно создать общину, здесь есть все условия, здесь есть всё необходимое, чтобы создать духовную семью. Да, это монастырский приход, подобие монастыря, и мы считаем себя частью Оптиной… Но ведь и Оптина сама по воле Божией изначально была обращена к людям. Вот если сравнить её с Валаамом: считается, что Валаам, он более строг, более аскетичен, а Оптина, она как мать, всех принимает. Хочется, чтобы и здесь, в Петербурге, что-то подобное ощущалось, чтобы люди знали, что у нас можно и совет получить, и тепло душевное. С хозяйством мы как-то разобрались, и сейчас хочется обратить внимание на внутреннюю жизнь. У нас здесь монахов не так много, и у многих из них серьёзные проблемы со здоровьем. Есть один иеродиакон — он уже практически не служит, у него больные ноги… Есть старенький игумен, отец Андрей, — ему ногу ампутировали, он в инвалидном кресле. Так что монашеская жизнь, она где-то внутри происходит. Как сказал свт.Игнатий (Брянчанинов), главное при рождении монастыря — это всё-таки не стены, а слово Божие. Если монахи упражняются в чтении слова Божия, в исполнении его, в молитве Иисусовой, то именно это и является стеной ограждения от мира. А если этого нет, то ты хоть в пустыню иди — и там тебя враг найдёт, и битва будет куда тяжелей.
Кстати, что касается подворья, то я заметил такой парадокс: мирской суеты в Оптиной даже больше, чем здесь. Здесь можно вовсе не выходить на улицу: просто вышел из келии, по коридорам прошёл до храма… А там между келией и храмом непременно стоит толпа народа, которую не обойти… Нет, здесь гораздо более уединённо.
— Какая связь у подворья с пустынью?
— Сейчас мы пытаемся наладить вахтовый метод, чтобы монастырская братия приезжала к нам на некоторое время, а потом уезжала, уступая место новой партии… Нужно договориться об этом с наместником Оптиной, владыкой Иосифом. Когда сюда приезжают братья из Оптиной, мы радуемся общению и понимаем, что есть между пустынью и подворьем некое единение. Сами мы ездим в Оптину не часто. Вот настанет праздник Успения Божией Матери — и по традиции приедет к нам владыка Иосиф, будет здесь беседы проводить, с прихожанами встречаться, нашу работу оценивать…
— Вы так любите Оптину… А кто из Оптинских старцев лично вам ближе всего по духу?
— Скажу не раздумывая: св.прп. Антоний Оптинский. Мне самому удивительно, почему именно так сложилось, но он мне особенно дорог. Когда читаю его житие — душой чувствую родство с этим великим старцем.
— Приближается праздник Успения Божией Матери. Не скажете ли вы к этому празднику несколько слов для наших читателей?
— Мне всегда были дороги такие слова Божией Матери… Вы же знаете, Её слова не в изобилии приводятся в Евангелиях… Но вот на браке в Кане Галилейской Божия Матерь сказала Сыну: «Вина нет у них» (Ин.2,3). Господь ответил: «Что Мне и Тебе, Жено? еще не пришел час Мой» (Ин.2,4). А Она обратилась к слугам и сказала им такие слова — простые, но весьма знаменательные: «Что скажет Он вам, то сделайте» (Ин.2,5). Мне кажется, в этих словах Божией Матери заключено то главное, с чем Она обращается ко всем нам: «Что скажет Он вам, то сделайте!». Это то, чего от нас хочет Божия Матерь. И тут призыв не только исполнять волю Божию, но и глубоко изучать слова Спасителя. Ибо как ты можешь исполнить Его волю, если не понял как следует смысла Его слов? В этом и заключается любовь ко Христу. Ибо многие могут считать, что они любят Сына Божия, а когда спросишь: «Ты когда в последний раз Евангелие читал?» — и человек сразу теряется, потому что ему неинтересно читать. А ведь Господь Сам сказал: «Если любите Меня, соблюдите Мои заповеди» (Ин.14,15); «Кто имеет заповеди Мои и соблюдает их, тот любит Меня…» (Ин.14,21). «Имеющий заповеди» — это тот, кто их знает, кто знает слова Божии. Поэтому любовь ко Христу можно проверить: насколько человек любит Слово Божие, настолько он и Сына Божия любит. Это лакмусовая бумажка: насколько человеку близко Слово Божие, сколько он уделяет времени чтению его и изучению, настолько он приобщён ко Христу.
Вопросы задавал Алексей БАКУЛИН