Главная   Редакция    Помочь газете   Духовенство   Библиотечка   Контакты				Газета основана в апреле 1993 года по благословению  Высокопреосвященнейшего Митрополита  Иоанна (Снычёва)
НАШИ ИЗДАНИЯ	«Православный Санкт-Петербург»       «Горница»       «Чадушки»       «Правило веры»       «Соборная весть»

К оглавлению номера

Раздумья над Писанием

МАЛОЕ СТАДО

Старый человек — всегда одинокий человек, даже если он окружён любящими домочадцами. Весь его жизненный опыт, все дорогие его сердцу воспоминания, все уроки, которые преподали ему долгие годы, всё это — то, что как будто принято ценить и уважать, — вдруг становится непроницаемой стеной, отделяющей его от мира. Его воспоминания — если их и слушают — никого по-настоящему не волнуют; его опыт никому не пригождается, его советы слушают только из вежливости… Конечно, каждый старик переживает своё одиночество по­своему, но чем человек старше, тем более непробиваемой становится стена отчуждения, а если старику выпадет стать настоящим долгожителем…

Вот что в первую очередь приходит в голову, когда речь заходит о праведном старце Симеоне Богоприимце — о том самом, что встретил у входа в Иерусалимский храм Младенца Иисуса. Триста шестьдесят лет прожил человек на свете! Уже и правнуки его покинули мир, а он всё ещё жил. Не было ни единого на земле, кто мог бы разделить с ним его воспоминания, ни единого, кто смог бы оценить его опыт, — а он всё жил и жил!

И о пророчице Анне тоже скажу: хоть она и не превзошла в своём долгожительстве положенных человеку пределов, а всё-таки сердце сжимается, когда читаешь в Евангелии: «Тут была также Анна пророчица, дочь Фануилова, от колена Асирова, достигшая глубокой старости, прожив с мужем от девства своего семь лет, вдова лет восьмидесяти четырёх, которая не отходила от храма, постом и молитвою служа Богу день и ночь» (Лк.2,36—37).

Знаете, о ком напоминают эти скупые строчки? О нашей блаженной Ксении, конечно! Очень похожая судьба! И как всех нас трогает житие великой петербургской святой — так, в сущности, должно трогать крат­кое известие о той неведомой иерусалимской старице Анне, ибо они с Ксенией — сёстры-близнецы в духе.

Но, конечно, мало сказать о Симеоне и Анне, что они были долгожителями, слишком мало. Они оба несли совершенно особый крест: они ждали Христа. Нет, все в этом царстве ждали Мессию, но ведь есть разница в том, как ждать. То ли просто иметь в виду, что однажды Он родится, то ли даже высчитывать сроки и делать более или менее основательные предположения — то ли изо дня в день, на протяжении сотен (!!!) лет напрягать все силы душевные, пытаться угадать: «Сегодня? Завтра?» И страшиться: «Не пропущу ли? Не обманусь ли?»

Нам не представить этого подвига.

И в этом своём подвиге Симеон и Анна были вдвойне, втройне, стократно одиноки. Никому из окружавших их людей не могло и отдалённо прий­ти на сердце, что переживают эти двое, — даже если окружение сочувствовало им, даже если их подвиг почитался. Что, скорее всего, происходило не всегда и не со всеми. Приход Мессии для большинства обывателей терялся в неопределённом будущем, и всерьёз ожидать Его со дня на день мог только законченный чудак.

Я сказал: «для обывателей»… Но только ли для них? Вспомните историю Никодима, премудрого члена Синедриона, который поначалу тоже терялся: то ли верить этому непонятно откуда и зачем появившемуся Иисусу, то ли нет… То ли это Мессия, то ли странный чудак, призывающий старика заново войти в материнскую утробу…

Больше скажу: сам Симеон… Да, сам Симеон! С чего началась история его подвига? С самых обывательских рассуждений, с упования на простой человеческий здравый смысл: «Да ведь не может Дева родить! Где это видано? Нет, тут явная описка, надо срочно исправить «Дева» на «жена», а не то вый­дет конфуз…» Именно так он рассудил, когда, как вы помните, в числе Семидесяти толковников сел за перевод Священного Писания на греческий и вновь перечитал пророчество Исаиино.

И вот за эту свою приверженность к низкому, земному здравому смыслу он и получил такое странное воздаяние — невообразимо длинную жизнь, которая уже сама по себе этот здравый смысл отрицала. И подвиг Симеона в том, что он эту нечеловечески долгую старость принял как послушание и насытил её века напряжённым ожиданием, неколебимой надеждой и твёрдой верой.

Как говорят святые отцы, Сретение Симеоном Богомладенца стало встречей Ветхого Завета с Новым, упования с осуществлением… Но и в Новом Завете есть своё упование, которое пока только ждёт, которое ещё не дождалось. Вот оно — мы поём: «Чаю воскресения мертвых и жизни будущего века». Ещё только чаем, но пока не видим… Мы все, как Симеон с Анной, стоим у врат Церкви и вглядываемся в будущее: не приблизилось ли? Как важно в этом чаянии не отчаяться!.. Собственно, это главное, что от нас требуется, ибо как только мы прекратим ждать, сразу пойдут прахом все наши прежние духовные усилия, все наши молитвы, все посты и бдения. Смысл нашей жизни в этом вселенском ожидании.

Мы сейчас, в эти годы, в эту эпоху, как никогда похожи на Симеона и Анну. Толпа видела в библейских праведниках стариков-чудаков, учёные книжники высчитывали сроки, полагаясь на свой могучий разум, политики мечтали о том, как бы поживиться в Царстве Мессии, — или даже (подобно Ироду) о том, чтобы вовремя ликвидировать грядущего Царя и самому встать на Его место… А Симеон и Анна просто ждали и верили.

Я не знаю, более тяжёлая или менее тяжёлая наша эпоха по сравнению с предыдущими, но считаю, что своих тягот в ней хватает, и какие бы они ни были, а нам необходимо их преодолеть. Мы — я говорю о рядовых прихожанах — оказались сейчас в странном одиночестве. Мир, поначалу (в 90­х) раскрывший объятия Церкви, сейчас вдруг почувствовал себя обиженным, обделённым, бессовестно обманутым, и теперь при всяком удобном и неудобном случае спешит высказать своё «фи». И то сказать: что-то православные не ходят по водам, яко посуху, не насыщают (что особенно обидно) толпы людей малым количеством хлеба и не сводят знамения с небес; они только бубнят свои молитвы и нетолерантно выступают против наших излюбленных грешков. А уж если речь заходит о церковном имуществе — тут и вовсе обида разгорается до небес!

На христиан прежних веков восставали гонители и мучители. На нас восстают обиженные и недополучившие. Чей напор труднее вынести? Не берусь судить. Одно совершенно ясно: с обиженными нужно разговаривать не так, как с мучителями, с ними надо искать какой-то новый язык, находить новые доводы и новые ответы. Новые образы поведения. До тех пор, пока эти пути не будут найдены, мы будем оставаться одинокими в толпе.

Впрочем, мы уже говорили недавно о суровых, а если вдуматься, то и страшных словах Симеона: «Се, лежит Сей на падение и на восстание многих в Израиле и в предмет пререканий, — и Тебе Самой оружие пройдет душу, — да откроются помышления многих сердец…» (Лк.2,34—35).

Явление Богомладенца, как острый меч, рассекает род человеческий на две половины: на тех, для кого оно — на падение, и тех, для кого оно — на восстание. Нигде не сказано, что святой Симеон сзывал народ вместе с ним ожидать приход Господа. Видимо, он предпочитал одиночество. Из всех жителей Иерусалима его ожидание разделила одна лишь пророчица Анна. Поистине, малое стадо встретило Пастыря у врат Иерусалимского храма.

Как сказал в своём стихотворении великий сербский святой ХХ века свт.Николай Велимирович:

Пророчество старца точно сбылось:
Мерой и мерилом стал нам Христос,
Выбором счастья, мира и радости,
Но и предметом распрей и зависти.

Одних поднимает, других же низводит,
И рай отверзает, и Сам в ад нисходит.
То и другое людям отверсто —
Каждый бери по влечению сердца.
В рай со Христом! — наше сердце желает,
Мира и радости жаждет и чает.

А вот ещё одна цитата, взятая из замечательной проповеди на Сретение священномученика Василия Надеждина. Ею мы и закончим нашу речь.

«Вероятно, многие из вас видели новогоднюю аллегорическую картинку: дряхлый старец уходит куда-то, оглядываясь на жизнерадостного, смеющегося малютку, который появился на месте его и как бы прогнал, вытеснил его. Это новый год сменяет старый год, это тот самый момент, когда часы бьют двенадцать, когда люди, торопливо и как бы нехотя оглядываясь назад, спешат в манящее, загадочное будущее, желая друг другу нового счастья… Прошлое обветшало, задёргивается завесою забвения — будущее манит и улыбается… Я для того напоминаю вам это полуночное настроение и эту аллегорическую картину, чтобы затем обратить ваше внимание на икону Сретения Господня, которой мы поклоняемся сегодня… Эта икона не аллегорическая или иносказательная картина, — она изображает историческое событие из жизни Христа, но это событие имеет такой глубокий, таинственный смысл, что нам необходимо настроиться на полуночный лад, разбудить в себе ночное сознание, чтобы лучше почувствовать и осознать смысл этого Сретения… Ведь вы, конечно, знаете, что если наша душа бодрствует в ночной тиши, то она сосредотачивается, она живёт более чутко и напряжённо, она гораздо способнее воспринимать всё таинственное, чем днём, когда сознание притупляется от множества внешних впечатлений и рассеивается.

Так вот, если вам понятен немудрёный смысл новогодней аллегорической картины и памятно ваше настроение при встрече Нового года, то, может быть, и теперь при взгляде на икону Сретения вы поймёте, о чём можно говорить и думать в нынешний день. Недаром святой евангелист Лука повествует так подробно о старце Симеоне, о том, как он встретил и принял в свои объятия Богомладенца Христа. Ведь это не случайная встреча, вероятно, многие встречали на улицах Иерусалима руконосимого Младенца Иисуса, но, однако, только один Симеон принял Его в объятия и оказался Богоприимцем».

Сергей ОЛЬХОВЕЦКИЙ