Главная   Редакция    Помочь газете   Духовенство   Библиотечка   Контакты				Газета основана в апреле 1993 года по благословению  Высокопреосвященнейшего Митрополита  Иоанна (Снычёва)
НАШИ ИЗДАНИЯ	«Православный Санкт-Петербург»       «Горница»       «Чадушки»       «Правило веры»       «Соборная весть»

К оглавлению номера

Общество и Церковь

…И СВОБОДА ВАС ПРИМЕТ РАДОСТНО У ВХОДА

С давним другом и автором нашей газеты прот. Димитрием Василенковым мы обсуждаем тему, которая, возможно, покажется не слишком актуальной: рабство, невольничество, работорговля.

— А почему вы думаете, что рабство исчезло? — говорит о.Димитрий. — Нет, оно и сейчас существует, и не только в дальних странах, не только на Кавказе, но и у нас, в Санкт-Петербурге, в Москве. Я бы даже так сказал: рабство — это одна из главных бед нашего времени.

— Что вы имеете в виду?..

— Прежде всего — духовную сторону вопроса. Человек, утверждённый во грехе, в страстном состоянии, становится не просто рабом греха, — он становится рабом духов злобы поднебесной, рабом сатаны, который через наши страсти получает контроль над нами и постепенно порабощает человека вплоть до полной одержимости, когда человек становится безвольной игрушкой демонов. Хотим мы или не хотим, но современное общество находится в жесточайшем рабстве у духов злобы, — а мы в этом обществе живём, и для нас эта сегодняшняя беда так же тяжела и страшна, как для всех наших современников. Конечно, верующий человек, с помощью Церкви вырываясь из своего греховного состояния, обретая веру в Бога, усваивается Христу, преодолевает свою страстность, и тёмным силам его не на чем поймать, чтобы снова увести в неволю. Но если мы этого не понимаем, если этого нет у нас в душе, то можно наизусть читать Евангелие, говорить красивые слова, иметь в сердце своём некие благодатные ощущения, а в то же время оставаться рабом греха. Ведь какая разница, через какой именно грех ты порабощён, — результат-то один. Многих, едва ли не всех нас, уловляют через гордыню: это самая крепкая ловушка, потому что гордость ума, она не лечится и позволяет быть в жесточайшем порабощении у тёмных сил, будучи по видимости христианином, считаясь даже великим учителем… Однако такой учитель поведёт своих учеников прочь от спасения. Поэтому борьба с рабством греху — это для нас, христиан, задача очень важная.

Но это мы говорим о духовной стороне проблемы. А ведь есть и такое рабство, с которым мы сталкиваемся в повседневной жизни: многие люди, пытаясь удобно устроиться в этом мире и служа своим страстям, готовы порабощать других людей, использовать их в своих целях — опять же для удовлетворения своих страстей. Когда-то это делалось явно, по закону — в крепостнической России, например, или — гораздо более жёстко — в рабовладельческой Америке. В иных диких уголках Земли такое и до сих пор происходит… Вот что творит печально известный ИГИЛ (запрещённая в РФ организация): у них имеются там целые рынки работорговли! Но самое страшное, что нечто подобное есть и в обществе, называющем себя цивилизованным! И здесь встречаются самые грубые формы рабства, и здесь существует невольничий бизнес, когда отлавливают бездомных и заставляют их трудиться только за кусок хлеба. И нам, священникам, приходится часто об этом слышать: порою в церковь приходят бомжи и рассказывают поистине страшные вещи о невольничьем бизнесе в России. Таких невольников подпитывают даровым алкоголем, наркотиками — и тогда хозяин раба уже ничем не отличается от беса, который порабощает не только тело, но и душу. И самое ужасное, что иных это устраивает: человек, отдавая свою свободу, получает кусок хлеба, глоток водки — и доволен таким существованием. Всё это говорит о страшной деградации современного общества. Не только желание поработить ближнего (которого ты должен любить, как себя самого!), но и желание отдаться в рабство — тоже признак жесточайшего общественного недуга.

Всевозможные сектанты тоже не чужды подобного бизнеса — они строят свои «духовные практики» на духовном порабощении: у них очень развиты всевозможные методики манипулирования сознанием и закабаления людей. И вот уже у нас, в обществе, где рабство явно осуждается, можно увидеть такую неволю, что и в античности не встречалась: человек начал ходить в секту — и, смотришь, уже работает, как раб на галерах, покорно исполняет всё то, что требуют от него «духовные вожди», а они не стесняются драть семь шкур со своих «чад».

Есть вещи и более страшные — это, например, сексуальное рабство: мы знаем тысячи случаев, когда женщин и девушек вывозят за границу или в другие регионы РФ и продают там. Я бы вспомнил сейчас и о детском рабстве, потому что оно тоже связано с рабством сексуальным: мальчиков и девочек сейчас покупают и продают. Это не только во внешнем мире происходит, это и у нас имеется.

— И всё же это существует где-то на задворках человеческого общества. Основная масса людей рабство решительно осуждает…

— Да, как правило, рабство сегодня воспринимается отрицательно, мы его не считаем нормой. Но вот, видите, какая беда: нет в современном обществе духовной преграды греху. Наоборот, делается всё, чтобы люди во грехе обезумели и потеряли человеческий облик. Зверь в человеке утверждается! А ведь если ты владеешь живыми людьми, то это так тешит страсти! Недаром говорят: власть — сильнейший наркотик. Сюда же и другие греховные удовольствия подключаются… От обладания людьми хозяин получает сильнейшее наслаждение. Потому-то, хотя рабство и осуждается вслух, но потихоньку оно существует — в разных видах и разных формах: где-то как грубое древнее рабство, а где-то завуалированно, —
и постепенно для многих оно уже становится нормой.

Мне кажется, что наше современное общество недалеко отстоит от древних империй, где рабство считалось вполне законной вещью. На самом деле и сейчас, если грамотно поработать со СМИ, то древние обычаи вполне можно вернуть… Современный цивилизованный мир, при всей видимой демократичности, вполне готов вновь принять рабство — вот что страшно. Оно в каждом человеке сидит, каждый может его в себе обнаружить. Грех — вот начало ему. История учит, что мы способны так «творчески развить» древнее зло, что люди прошлого за голову схватились бы, узнав о наших «достижениях»: «Ух ты! Потомки тысячекратно нас превзошли в своих беззакониях!»

— Как же с этим бороться?

— Понятно, что против всякого преступного действия есть закон, и сила закона должна жёстко пресекать всевозможные попытки насилия над человеческой личностью. Но если главный накал борьбы не перенести на духовную сторону явления, то это всё равно что на грядке срывать лишь верхушки сорняков, а корни оставлять в земле — сколько так ни пропалывай, всё равно скоро новые сорняки вылезут. Так и здесь: если мы ограничим борьбу лишь властью юридических установлений, то успех будет способствовать нам лишь до поры до времени, а потом, когда в обществе что-то ослабеет, силы греха вдруг покажутся людям настолько привлекательными, что порядок, основанный на одном лишь Уголовном кодексе, начнёт рушиться. А может быть, он не обрушится явно, но невольничество начнёт приобретать более изощрённые формы: вроде бы это и не рабство, а законный элемент цивилизованного общества. Человек, если он скотства жаждет, то ты сколько законов ни пиши, он всё равно найдёт способ осуществить свои скотские желания. Нужно понимать, что корень этого явления — грех человеческий, изначальная греховная повреждённость человека, а излечить её возможно только в Боге.

Один только Господь призывает нас не к рабству, а к усыновлению! «Сыне, даждь мне сердце своё!» — говорит Он, обращаясь к нам. И через веру человек обретает настоящее достоинство — человеческое достоинство. Через веру, через Бога он понимает: возлюби ближнего своего как самого себя, — а самого себя ты в рабство не отдашь!

— Если говорить определённо: какова же должна быть роль Церкви в борьбе с рабством?

— Я бы хотел в этой связи поднять ещё один важный вопрос. Подумайте: грех, он иногда порабощает всё общество снизу доверху! Вспомним крепостническую Россию: тогда общество принимало рабство как норму. А ведь это не норма для человеческого общения, это суровое попущение Божие. Про Салтычиху-то все слыхали; а вот мне однажды попала в руки судебная хроника XIX века, уголовные дела Тамбовской губернии, связанные с насилием над крепостными крестьянами. Там речь шла о помещике, почти догнавшем в своём зверстве Салтычиху. Но меня поразили две вещи. Первая: там говорилось, что из всех дворян Тамбовской губернии, на обсуждение которых это дело было вынесено, осудил помещика-садиста только один человек! А все остальные к злодею вполне терпимо отнеслись. Но главное даже не это… Понятно, что один крепостник всегда оправдает другого. Но ведь кроме помещиков… Меня этот вопрос терзал, ещё когда я читал пушкинского «Дубровского», — там очень хорошо описаны помещичьи зверства. И в этот раз я не смог не задуматься: а почему же священники-то видели эти безобразия и молчали? Ни разу я не сталкивался в нашей классической литературе с образом священника, который бы заступился за своих крепостных прихожан. Ни в литературе, ни в истории подобные случаи не описаны. Впрочем, я не проводил исследования — может быть, где-то что-то подобное и было. Но, видимо, очень, очень редко, раз это не стало всем известно. А ведь почти в каждой деревне был храм… И хоть бы один священник встал и сказал: «Что ж ты творишь-то, господин помещик?» И, может быть, события 1917 года произошли в том числе и по этой причине. Почему народ не увидел в священстве своих печальников, своих защитников?

— Мне приходилось слышать от неверующих: «Мы бы стали христианами, да у вас религия рабская. Зачем вы называете себя рабами Божиими?» Как это им объяснить: с одной стороны, мы говорим о свободе во Христе, а с другой стороны, и вправду называемся рабами Божиими?

— Да беда-то не в том, что мы рабы Божии. Беда в том, что мы и до рабов ещё не доросли. Мы — мятежники Божии, мы — беглецы от Бога. Нам ещё предстоит стать рабами Божиими, чтобы, по слову святых отцов, из рабов стать наёмниками, а из наёмников — сынами. Господь же не к рабству нас призывает, а к сыновству. Но на данном этапе мы хуже, чем рабы. Точнее, мы рабы, но не Божии, а сатанинские. Мы порабощены греху, и надо нам из этого рабства бежать — к Богу. Как блудный сын рассуждал: зачем я батрачу на чужих людей? Пойду, стану рабом у своего отца — он хоть кормить получше будет! Надо вослед за героем этой притчи сделать шаг от врага к Отцу, а уж Отец не станет томить нас в рабстве. Но мы и сами должны упорным трудом вырасти из раба в сына. «Дети мои!» — обращается Господь к апостолам, а через них и к нам всем. Мы говорим: «Мы рабы неключимые!» — потому что осознаём своё недостоинство, но мы стремимся идти тем путём, который нам святые отцы указали, по которому они сами прошли к сыновству. А быть рабом греха — это страшно. Если человек теряет образ Божий, то он теряет и образ человеческий, и возревнует об образе зверином. А середины здесь нет. Хочешь быть зверем — будешь, хочешь быть ангелом — тоже будешь. Главное — сделать верный выбор.

Вопросы задавал Алексей БАКУЛИН