Главная   Редакция    Помочь газете   Духовенство   Библиотечка   Контакты				Газета основана в апреле 1993 года по благословению  Высокопреосвященнейшего Митрополита  Иоанна (Снычёва)
НАШИ ИЗДАНИЯ	«Православный Санкт-Петербург»       «Горница»       «Чадушки»       «Правило веры»       «Соборная весть»

К оглавлению номера

Св. равноап. князь Владимир — память 28 июля

А ЗАЧЕМ РУСЬ КРЕСТИЛАСЬ?..

О святом равноапостольном крестителе Руси великом князе Владимире можно говорить много: человеком он был чрезвычайно ярким, норовистым, неспокойным, до старости не желавшим мирно посиживать на престоле. В нём кипела жизненная сила, его деятельный ум постоянно находился в работе, его княжеская воля непрестанно искала новые пути для государственного строительства… Наверное, о каждом годе его бурной жизни можно написать отдельную книгу.

И никто, наверное, не осмелится оспорить то мнение, что главным делом князя Владимира — поистине всемирно-историческим деянием — было Крещение Руси.

И я хочу сейчас задать такой очень простой, детский вопрос: а зачем он это сделал?

С какой стати он вдруг начал искать новую веру для своего народа? Причём искал её настойчиво, повинуясь не мгновенному порыву, но многолетней, выстраданной, в сердце взлелеянной мысли. Он был глубочайшим образом убеждён, что новая вера нужна Руси, нужна как воздух, что в её обретении нельзя останавливаться ни перед какими трудностями, нельзя пасовать ни перед какими опасностями.

Меня всегда поражало, что именно этот князь, который в летописном рассказе предстаёт отчаянным рубакой, безшабашным и воинственным, живущим без оглядки на правила и законы, — именно он горел мыслью о вере народной, именно он размышлял о ней так настойчиво и так глубоко.

И искал он веру весьма последовательно, продуманно (я бы сказал, научно!), всерьёз изучая догматы различных религий, критически оценивая их и даже «экспериментируя» с тем или иным вероучением.

Согласитесь: принятие христианства не было для Владимира результатом мгновенного откровения (каким оно было, например, для апостола Павла): князь очень долго шёл к своему великому решению — осмотрительно и без излишней торопливости.

Не было это и следствием принуждения: Киевскую Русь никто не завоёвывал, никто не навязывал ей веру захватчиков-победителей; наоборот, сама Киевская Русь осмеливалась диктовать свою  волю даже такому мировому лидеру того времени, как Византийская империя.

Не было тут и политической необходимости. Говорят, что христианская Русь стала более авторитетной на международной арене, — да полно, так ли? Язычники-викинги держали в непрестанном страхе целую Европу, и все с ними, нехристями, считались. А, скажем, Япония, так та и до сих пор остаётся языческой, но это отнюдь не умаляет её международного авторитета; и что она выиграла бы в этом плане, прими она некогда христианство? Я не думаю, что, оставшись языческой, Русь потеряла бы хоть малую часть своей военно-политической мощи, — скорее уж наоборот: никакие нравственные заповеди не сдерживали бы тогда хищных устремлений киевских владык.

Не думаю, что христианство нужно было Владимиру в качестве «пропуска» в «цивилизованный мир». Этот самый «цивилизованный мир» всегда был для России палкой о двух концах… Вот и в данном случае, — приняв православие, Владимир создавал для страны по крайней мере два серьёзных затруднения: он, во-первых, выказывал этим папистской Западной Европе если не враждебность, то явную неприязнь, которая грозила перерасти (и ведь переросла со временем!) в прямое вооружённое противостояние. А во-вторых, он ставил Русь под угрозу подчинения Царьграду: сначала под угрозу культурного и религиозного подчинения, а потом, глядишь, и политического… И ведь Царьград был отнюдь не прочь именно так повернуть события… Долго, очень долго надменные греки считали русских — даже крещёных — безнадёжными варварами, которых нужно во что бы то ни стало цивилизовать! Они, например, никак не могли поверить, что на Руси возможно появление таких светочей Духа Божия, как, скажем, Преподобный Сергий Радонежский. Не может быть столь великих святых в дикой Руссии, — не может, и всё тут! Это же вам не Греция! А в XVII веке неудержимое греческое стремление окультурить некультурную Русь привело нас к страшному, до сих пор не преодолённому церковному расколу…

Но вернёмся к святому князю Владимиру. Он был политиком мудрым, прозорливым, он прекрасно сознавал и угрозу разрыва с Западной Европой, и угрозу натиска на Русь Византии…

Он прекрасно сознавал, что и внутри государства не всем понравится переход к новой вере…

И всё-таки он крестил Русь. Зачем?

А зачем люди вообще меняют нечто старое на нечто новое? Люди это делают, как правило, в тех случаях, когда старое обветшало и уже не способно служить как до΄лжно.

Упорные, настойчивые поиски Владимиром новой веры говорят только о том, что он ясно видел: старая вера безнадёжно «прохудилась». Он видел, что всем стала понятна её тщета и суемудрие, что она уже не способна отвечать душе на её сокровенные вопросы, что, говоря попросту, в эту веру уже никто не верит. А если народ в неё не верит, если она выродилась в безсмысленное соблюдение обрядов — значит, она перестала служить духовной скрепой общества. Страна больше не может опираться на неё, не может находить в ней оправдание своему существованию.

«Соль — добрая вещь; но если соль потеряет силу, чем исправить ее? ни в землю, ни в навоз не годится; вон выбрасывают ее. Кто имеет уши слышать, да слышит!» (Лк.14,34—35)

…Я тут недавно читал рассуждение на эту же тему одного православного богослова. Он утверждает, будто древнерусский народ потому так легко отказался от язычества и принял христианство, что, дескать, язычество на Руси ещё не окрепло, оно было слишком новым, слишком «зелёным», непроработанным, что оно ещё не сложилось в целостную систему, и т.д.

«Славянское язычество было, если можно так выразиться, «неконкурентоспособно». Типологически оно, как мне кажется, было близко к скандинавскому, но находилось только в начале своего становления (!!! Выделено мною. — А.Б.) — не было ни священных книг, ни оформившегося культа» (Профессор Алексей Светозарский, заведующий кафедрой церковной истории МДА).

Потрясающе! То есть выходит, что древнерусский народ ко времени княжения Владимира Святого был ещё настолько дик, что даже язычество для него было в новинку! Даже «типологически близкий» скандинавский пантеон был для нас недостижимым идеалом…

Давайте уж скажем прямо: русские — жители Киева, Новгорода, Ростова, по мнению профессора, едва-едва слезли с деревьев, только-только научились кое-как вытёсывать грубых идолов, а уж Владимир потащил их креститься…

…А потом удивляемся, откуда берутся родноверы! Совершенно очевидно, что нынешний успех неоязычества полностью строится на пренебрежительном, высокомерном отношении иных деятелей Церкви к русскому прошлому. После такого «богословия» как-то невольно хочется узнать: а что там пишет противоположная сторона? — что-то очень интересное! — о «миллионолетней русской цивилизации»…

Ну, миллион не миллион, а всё же думается, что славянское язычество было настолько древним, настолько проработанным, настолько вытверженным, что к эпохе Владимира древность этой веры уже превратилась в за­мшелость, а проработанность — в косность. Она стала — и давно! — набором пустых обрядов, «народным творчеством», «фольклором».

И кстати, о «новизне» русского языческого культа… Скажите, когда людям легче отказаться от своей религии? Тогда ли, когда сердца её адептов горят жарким неофитским огнём? Или когда она давно стала бабушкиной сказкой? Русское язычество к эпохе Владимира Святого было не новостройкой, а жалкими развалинами некогда величественного здания. В своих Даждьбогов, Переплутов и Мокошей русские того времени верили ничуть не больше, чем римляне II в. н. э. верили в Юпитеров, Юнон и Меркуриев.

История показывает, что русский народ легко сбросил с себя языческие обноски и с удовольствием переоблачился в христианские обновы. И пусть мало кто из киевлян, крестившихся в Днепре, понимал богословские тонкости новой веры и по пальцам можно было пересчитать тех, кто хоть раз заглядывал в Евангелие, — всё равно дух христианства зажигал душу новокрещённых и прояснял их взор.

И нам ли, пережившим «Второе Крещение Руси», неоязычники пытаются говорить о «насильственном насаждении Владимиром чуждой народу религии»? Насильственном?!

Я обращаюсь к тем, кто ещё помнит 80—90-е годы (подумать только: подросло уже целое поколение, которое этих лет не помнит!..) Так вот, я обращаюсь к помнящим… Помните ли вы, братья и сёстры, как милиция дубинками загоняла нас в храмы? Помните, как на работе от нас настойчиво требовали справку о крещении? Как безжалостно расстреливали тех, кто шёл против Церкви?

Не помните такого? И я почему-то не помню. Наверное, потому, что ничего подобного не было и в помине.

Наоборот! Когда возвращаешься мыслью в эпоху «Второго крещения», припоминается что-то радостное, светлое, долгожданное!.. Да, долгожданное, хотя ещё лет за пять до тех событий мы ничего подобного не ждали и даже представить себе не могли, что вера Христова необходима нам, как воздух…

А может быть, если даст Гос­подь человечеству ещё несколько веков жизни, то через тысячу лет какие-нибудь умники начнут бубнить: «В 80-90-е годы ХХ века в России была предпринята попытка насильственной христианизации… По стране прокатились страшные репрессии к неверующим…»

Я думаю, что наши предки из Х века точно так же, как и мы в ХХ веке, крестившись, вдруг почувствовали у себя под ногами твёрдую почву — и возрадовались.

Другое дело, что достаточно сильной была на Руси прослойка тех, кто был связан со старой верой узами не столько духовными, сколько материальными. В любом храме (и в языческом тоже) есть те, кто молится, и те, кто продаёт жертвенных голубей. Этим людям, конечно, неприятно, когда их охаживают вервием, — и они изо всех сил стараются сохранить свои лотки с товаром. Именно они и устроили заваруху в Новгороде, в Ростове… Но эти безпорядки были короткими, «одноразовыми», не вылились в длительное противостояние, в партизанскую войну и т.д. Народ, подстрекаемый бизнесменами от язычества, пошумел, погромил — и, проспавшись, пошёл креститься.

…Князь Владимир тем и был истинно велик, что сумел разглядеть: прежние духовные скрепы в народе безнадёжно ослабли. Нужно, чтобы вся Русь просветилась и обновилась и в этом обновлении почувствовала себя единым государством, единым телом, единым духом.

И Владимир начал искать свет. Пробовал ислам — темно; католичество — сумрачно; иудаизм — мрак… А свет — вот он! «Не понимали мы в православном храме, на земле находимся или на небе!» — так сказали русские послы, приехавшие из Царьграда. Этих-то слов и ждал Владимир, этого-то он и искал. Блажен нашедший, блажен дождавшийся.

Алексей БАКУЛИН