Главная   Редакция    Помочь газете   Духовенство   Библиотечка   Контакты				Газета основана в апреле 1993 года по благословению  Высокопреосвященнейшего Митрополита  Иоанна (Снычёва)
НАШИ ИЗДАНИЯ	«Православный Санкт-Петербург»       «Горница»       «Чадушки»       «Правило веры»       «Соборная весть»

К оглавлению номера

Люди Твоя, Господи!

БЛАГОДАТЬ ДАЁТСЯ В ОТВЕТ НА КРИК

«Однажды муж моей подруги привёз меня с камерой в храм (церковь Успения Божией Матери Сурожской епархии) и спросил: «Можно, я останусь на литургию?» — «Да». Когда я вечером вернулась домой, подруга спросила меня строгим голосом: «Что ты сделала с моим мужем? По-моему, он спятил». — «Что такое?» — «Он ходит и говорит, что впервые в жизни ощутил Бога, что там летают ангелы, и ещё что-то бормочет». Я говорю: «Но он же был на литургии. Он всё это почувствовал…» То, что происходит во время богослужения, особенно когда служит владыка Антоний, трудно описать. Там начинаешь действительно явственно ощущать присутствие Бога». — Так начала свой рассказ о митрополите Антонии Сурожском и своих поездках в Англию к владыке православный режиссёр Валентина Ивановна МАТВЕЕВА. Вот что она рассказала.

— За 15 лет, что я снимала владыку, произошло немало интересных случаев, историй. Некоторые я описала в книге «Апостол любви. Воспоминания о митрополите Антонии Сурожском и другие».

Я почти каждую зиму уезжала в Лондон — на два-три месяца. Однажды мне сказали, что владыка «киснет», сомневается в себе, думает, что в России не знают его трудов, что он там никому не нужен. Попросили меня поговорить с ним. Я решилась написать ему: «Как IV век у всех связан с Иоанном Златоустом, так век XX — с Антонием Сурожским. У нас в России мы считаем Вас тринадцатым апостолом…» Письмо положила на стул возле его дверей. В понедельник он сказал мне: «Валя, как вы меня огорчили!» В его словах была такая боль, что я испугалась. «Чем, владыка?» — я плелась за ним на ставших ватными ногах, чувствуя, что произошло что-то ужасное. Он повернулся ко мне и отчётливо произнёс: «Тринадцатый апостол был Иуда!» — «Нет, нет, — запротестовала я, — их всего было двенадцать. Иуда повесился, а позже появился Павел!» — «Тринадцатый апостол был Иуда!» — повторил он убеждённо. Это был провал всей затеи поддержать его в трудную минуту сомнений в себе.

В другой раз я простудилась и кашляла во время съёмки. Владыка спросил: «Хотите чаю?» — «Хочу». Мы пошли на кухоньку. Владыка сам готовит чай, достаёт печенье из огромной коробки, рассказывает: «Одна женщина на приходе отвечает за это печенье — коробка всегда должна быть полной. Она приходит в воскресенье, открывает коробку и говорит возмущённо: «Ну кто опять съел печенье?» А я молчу — молчу-у, потому что это я его съел». Мы смеёмся. Он спрашивает: «Валя, я ничего о вас не знаю. Какая у вас семья, с кем вы живёте?» — «Одна как перст, — отвечаю я, — и очень богата…» Он вскинул брови, и на лице его появилось выражение, которое я до сих пор не могу определить одним словом: удивление, жалость? Так смотрят на ребёнка, который заигрался и разбил чашку, — с сочувствием и сожалением. Я поспешила добавить: «У меня замечательные друзья — это мои бриллианты!» Он смеётся: «Нетрудно в это поверить…»

А вот несколько отрывков из интервью с владыкой, чтобы вы имели представление, что это был за человек. Однажды я спросила, почему он в 25 лет тайно принёс монашеский обет. Владыка ответил: «В период оккупации я принял монашеский постриг, ибо знал, что не женюсь, потому что глубоко убеждён, что не могу отдать всего себя полностью своим пациентам, если у меня будет какая-то привязанность, забота вовне. Тут соединились и моё представление о медицине, и моё желание научиться молитве и жить всей полнотой духовной жизни, какую только Бог может мне дать и на какую я способен. Тайный постриг дал мне возможность в течение 10 лет быть солдатом, врачом, хирургом так, чтобы никто на меня не указывал и не говорил: «Этот человек особенный, он не как все». Я был просто врачом, а что у меня была своя духовная жизнь — это была моя тайна».

ОН ТАКОЙ, КАК ВСЕ, НО…

Митрополит Сурожский Антоний (Андрей Борисович Блум, 1914—2003) родился в Лозанне в семье сотрудника российской дипломатической службы. Окончил биологический и медицинский факультеты Сорбонны. В юности, благодаря личному откровению, пришёл ко Христу. В 1939 г., перед уходом на фронт хирургом французской армии, тайно принёс монашеские обеты. Во время немецкой оккупации — врач в антифашистском подполье. После войны продолжал медицинскую практику до 1948 г., когда был рукоположен во священники и направлен на пастырское служение в Англию. В 1962 г. назначен архиепископом на образованную на Британских островах Сурожскую епархию, в 1966 г. возведён в сан митрополита.

Митрополит Антоний: — Стать священником — это не честь и не преимущество, это — служение. То есть ты делаешься слугой, а не начальником. Христос ясно об этом говорит. Если вы хотите быть первыми — будьте всем слугой. И Я среди вас как служащий. Поэтому если вы хотите уподобиться Христу в Его служении, то вы не будете в чести, но будете заботиться о грехах, о бедноте, о горе… и служить. Это относится не только к священнику, но и к епископам. А у нас сдвиг получился в течение столетий: епископ и священник заняли высокое положение в иерархии, тогда как на самом деле, как сказал старец Софроний (Сахаров), «Церковь — это пирамида вверх дном. Тот, кто является епископом или священником, должен на самом дне быть, а на него строится этажами Церковь». Мы потеряли сознание народа Божия, т.е. мирян не как людей, не имеющих священного сана, но как Тела Христова. По слову ап.Петра, «вы — род избранный, царственное священство, народ святой, люди, взятые в удел…» (1Пет.2,9). Не потому, что мы такие замечательные, но потому, что мы Ему поверили и Он нам доверил спасение мира.

— Как вам удалось создать такой приход?

— Знаете, у вас создалось романтическое представление о том, что я сделал. У нас здесь было одно громадное преимущество над тем, как у вас на Родине. Мы были выгнаны вон, каждый из нас был одиноким, мы были чужими для всякого человека вокруг нас. В результате мы познали две вещи. Во-первых, всякий русский православный человек мне родной, такой же родной, как отец, мать, сестра, брат, самый близкий друг, он — мой. Я помню, как я мальчиком ехал в метро или шёл по улице, и если слышал русскую речь — душа оживала. И когда мы (выходцы из России) что-то начали создавать, то делали это на том основании, что здесь чужие, но свои между собой. И второе, что мы обнаружили: Бог, Который до революции жил в громадных храмах и был Господом, оказывается, таким не был… Он был — одним из нас, такой же беженец, как мы, Ему тоже негде было голову приклонить. Мы здесь при нашей бедноте создавали храмы размером с небольшую комнату, но этот храм был для Него убежищем. Он в мiре был чужой, Его гнали, но находились люди и созидали место, куда Он мог прийти и сказать: «Я здесь дома, эти люди Меня любят, предоставляют Мне кров». Мы сознавали, что Он беднее нас, что как бы низко мы ни пали по бедноте физической, по отчаянию душевному, по растерянности, — ниже нас распростёрты объятия Христа.

Валентина Ивановна: — Сам владыка жил позади алтаря, в маленькой пристроечке, где всего-то было: стол, накрытый клеёнкой, на нём электрическая плитка, а на плитке — алюминиевый чайник. Ещё деревянная скамья и стул. Опрятная бедность. Владыка говорил, что живёт у Христа за пазухой. Его небольшой пенсии по старости хватало лишь на самое суровое монашеское существование. И вот этот человек пользовался в Англии громадным авторитетом. В Успенскую церковь захаживал принц Чарльз. И как-то раз, постояв там службу, он сказал: «Мы всё потеряли, а вы всё сохранили». Одна англичанка, будучи в Англиканской Церкви, потеряла веру. Случайно в библиотеке нашла книгу владыки Антония, прочитала, захотела с ним встретиться. Она с волнением и со слезами рассказывала, что когда владыка встал на колени, чтобы помазать её стопы, она ощутила, что как бы один из первоапостолов помазует её. В эту минуту в неё вошли вера, радость, благодарность, ощущение реальности Господа.

Когда владыка вёл свои беседы для русских, их приходили слушать и англичане, не знающие русского языка. Я спрашивала: «Почему вы приходите?» — «Голос. Хотя бы услышать его голос». Такая сила убеждения была у владыки. А ещё мне запомнились удивительные слова, какими молился владыка: «Господи, Ты знаешь всё, и любовь Твоя совершенна. Возьми же эту жизнь в Твою руку и сделай то, что я жажду сделать, но не могу». А нам в утешение владыка оставил таковые слова: «Благодать нам даётся не за подвиг, но в ответ на крик». Есть над чем задуматься, правда?

Записано Ириной НИКОЛАЕВОЙ на выставке «Православная Русь»