Главная   Редакция    Помочь газете   Духовенство   Библиотечка   Контакты				Газета основана в апреле 1993 года по благословению  Высокопреосвященнейшего Митрополита  Иоанна (Снычёва)
НАШИ ИЗДАНИЯ	«Православный Санкт-Петербург»       «Горница»       «Чадушки»       «Правило веры»       «Соборная весть»

К оглавлению номера

У нас в гостях человек, хорошо известный православным петербуржцам, доктор исторических наук профессор кафедры истории ЛГУ им. А. С. Пушкина вице-президент Академии военно-исторических наук Михаил Иванович Фролов. Знаменитый учёный, публицист, ветеран Великой Отечественной войны, человек верующий, православный, Михаил Иванович рассуждает сегодня об одной из самых трагических дат в русской истории — 22 июня 1941 года.

…Мне было 16 лет, я учился в московской Первой специальной артиллеристской школе — подобные школы в те времена были прообразом будущих суворовских училищ. В одно из июньских воскресений тихим-тихим утром вся наша школа строем отправилась на речной вокзал, села на пароход и отправилась на Оку, в деревню Сельцы, в лагеря Подольского артиллеристского училища, где мы должны были провести лето. И только мы отчалили от пристани, не прошло и часа, как по радио передали выступление В.М.Молотова. Началась война. На первой же остановке все наши преподаватели-командиры покинули корабль и вернулись в Москву, из старших с нами остался только директор школы. Так мы и прибыли в лагеря… Было ли нам, шестнадцатилетним мальчишкам, страшно тогда? Нисколько. В ту пору преобладали два чувства: сперва досада («Не успеем повоевать! Без нас немцев разобьют!»), а чуть позже — обида, обида за свою страну, за свою армию. «Почему же немцы нас всё бьют и бьют?» Ведь мы свято верили в мощь Красной Армии, наши преподаватели внушали нам, что мы должны только побеждать; мы встречались с ветеранами боёв на Халхин-Голе, и те тоже говорили о нашей непобедимости. А немцы между тем наступали…

И вот я, учёный-историк, всю жизнь занимавшийся исследованием Великой Отечественной войны, снова задаю себе тот же вопрос: «Возможно ли было повернуть события лета 1941 года по-другому? Можно ли было задержать начало войны или вовсе избегнуть её?» Вопрос этот, надо сказать, дискуссионный, допускающий различные мнения. Я считаю, что нападение Германии было актом, так сказать, запрограммированным, совершенно неизбежным. Ведь Советский Союз предпринимал немалые усилия, чтобы оттянуть начало боевых действий, строго исполнял все пункты советско-германского пакта, в том числе и сентябрьский договор о дружбе и границах. Наше руководство было готово пойти навстречу Германии, увеличивая поставки продовольственных и промышленных товаров, было готово обсуждать территориальные вопросы… Мы делали всё, что возможно, лишь бы сохранить мир хотя бы до 1942 года. Но Гитлер прекрасно понимал, что в 1942 году нападать на нас будет безсмысленно: Красная Армия окрепнет настолько, что Германия уже не сможет дойти не то что до Москвы, но и хоть сколько-нибудь продвинуться дальше советской границы. Понимали это и западные страны — в первую очередь Англия. Английская позиция издревле заключалась  в том, чтобы столкнуть Германию и Россию, Германию и СССР, — причём лучше, чтобы это произошло в тот момент, когда Красная Армия ещё значительно уступала немецкой. А летом 1941 года мы действительно были намного слабее своего противника — я это утверждаю, такова моя научная позиция.

Итак, избежать трагедии 22 июня 1941 года Советский Союз был, несмотря на все усилия, не в состоянии. Но тут возникает другой вопрос: можно ли было избежать страшной Ленинградской блокады? Можно ли было повернуть ход войны так, чтобы кольцо вокруг нашего города не замкнулось?

Боюсь, что и на этот вопрос придётся ответить отрицательно.

Сегодня, к великому моему сожалению, история в России перестаёт быть наукой, она всё более делается служанкой сиюминутной политики, сиюминутных интересов, сиюминутной выгоды. Сейчас кое-кто заявляет: «Мы воевали бездарно! Почему немцы дошли до Ленинграда? Ведь группа армий «Север» насчитывала всего 325 тыс. человек, войска ЛенВО были куда больше по численности!» Те, кто так говорят, попросту хитрят. Они делают вид, будто не знают, что кроме группы армий «Север» по левому флангу советских войск наносила удары ещё и 3-я танковая армия, и 5-я армия из группы армий «Центр». С севера на нас наступали 21 дивизия и 3 бригады финской армии. Всё вместе это даёт уже более миллиона человек, а это много больше, чем то, чем располагала на этом участке Красная Армия. Временами соотношение сил было один к четырём в пользу немцев.

Далее. Скажите, готовилась ли Красная Армия защищать Ленинград с юга? Не готовилась! За всё время существования ЛенВО лишь один-единственный раз были проведены учения по защите Ленинграда с южного направления. А вы представляете, что значит вести боевые действия на совершенно новом направлении, которое к тому же не приспособлено для обороны?

Да, мы допустили немало ошибок. Они есть и на счету К.Е.Ворошилова, командующего Северо-Западным направлением. Северный фронт, оборонявший Ленинград, был создан 24 июня. А почему не в первый же день? Затем началась организационная круговерть: сперва создаётся Северо-Западное направление и ему подчиняется и бывшее Прибалтийское, и Северное. Затем оно ликвидируется, создаётся Ленинградский фронт, затем Ленинградский фронт делится на два — на Ленинградский и Карельский фронты… Разве мыслимо во время боевых действий производить такие изменения? Это не способствовало усилению наших войск.

Но так или иначе, а надо отдать должное нашим воинам, ленинградцам, армии народного ополчения. По существу, они совершили коллективный подвиг Матросова: они закрыли своей грудью дорогу в Ленинград. Общими усилиями, при огромном напряжении, героизме, самоотверженности они на 96-й день войны, 25 сентября вынудили командующего группы армий «Север» фон Лееба сообщить Гитлеру, что имеющимися силами взять Ленинград невозможно. В результате немцы и финны перешли к осаде. Это моя точка зрения — точка зрения учёного-историка.

А теперь безсовестные журналисты пытаются поставить вопрос так: «Надо было оборонять Ленинград ценой жизни миллионов или гуманнее было бы сдать его немцам?»

Они делают вид, будто не знают о том, что Гитлер вовсе не собирался брать наш город. Нет! Гитлер хотел не взять Ленинград! Он хотел уничтожить его, стереть с лица земли вместе со всем оставшимся в живых населением! Это было его категорическим требованием, которому поражались даже высшие чины нацистской партии. Но Гитлер запретил всякие разговоры о капитуляции Ленинграда. И когда в 1942 году немцы готовили штурм, вновь пытаясь взять Ленинград с боя, Гитлер приказал вначале стереть город с лица земли, а уж затем его взять. Немцы планировали в течение пяти дней непрерывных бомбёжек и артобстрела уничтожить Ленинград, насколько это возможно, а потом уже ввести войска на его развалины.

В конце 90-х годов группа российских историков, в том числе и я, работали вместе с английскими учёными над проблемой «Жизнь и смерть в блокированном Ленинграде». Мы выясняли, каковы были условия выживания и сколько же, в конце концов, погибло во время блокады. На Нюрнбергском процессе было сказано: почти 600 тысяч. С самого начала эта цифра вызывала определённые сомнения. Мы изучали ленинградские домовые книги, я работал в архивах Череповца, Ярославля, Вологды, Костромы, подсчитывая потери, происшедшие уже в эвакуации… У нас получилось примерно 700—720 тыс. погибших от голода. В конце работы англичане буквально вынудили нас провести опрос всё на ту же тему: надо ли было оборонять Ленинград или лучше было бы его сдать? Я говорил научному руководителю исследований, профессору из Кембриджа: «Не стоит этого делать!» — но он нажимал на нас: «Это необходимо!». И тогда мы решили проводить опрос не просто среди ленинградцев и даже не среди всех блокадников, а именно среди тех, кто в эти дни потерял своих близких. Мы поставили вопрос так: «Не кажется ли вам, что следовало сдать город, чтобы такой ценой сохранить жизнь дорогим вам людям?» Каковы же вышли результаты? 98,2% ответили: «Ни в коем случае, никогда! Лучше бы мы сами погибли!» 1,2% опрошенных сказали, что им было всё равно — не задумывались они об этом в те дни. И лишь 0,6% заявили: «Надо было сдать!» Вот вам позиция ленинградцев, позиция блокадников.

Такова одна сторона вопроса. Но есть и другая — стратегическая. Каким образом падение Ленинграда отразилось бы на общем стратегическим положении? Я не провидец и не хочу гадать на кофейной гуще, но как учёный-историк считаю, что, потеряв Ленинград, мы могли проиграть и войну в целом. Это не просто моя интуиция говорит, это соображения, основанные на следующих исторических фактах. Судите сами: немцы уже приближались к Москве, столица перешла на осадное положение. Теперь представьте себе, что Ленинград пал, финны с немцами соединились и 325 тыс. отборных немецких войск группы «Север» брошено на Москву! И это в тот момент, когда Жуков, командующий Северо-Западным фронтом, побатальонно собирал солдат, затыкая дыры в обороне Москвы, стараясь выстроить заслон против наступающей группы армий «Центр»!.. Кажется мне, что наша матушка-Москва могла пасть вслед за Ленинградом.

Словом, какие бы ошибки ни были совершены в первые дни войны, в целом надо сказать, что Ленинград был спасён героизмом его защитников, трудом блокадников и умелыми действиями ленинградского руководства. В последние годы на этих людей было вылито немало грязи, но я считаю, что роль А.А.Жданова была весьма положительна. Вы знаете, что в первые дни войны Жданов перенёс тяжёлый инфаркт? В таком состоянии он имел право вообще уйти из города и сдать дела своим помощникам — но он не сделал этого и продолжал работать в полную силу! О щепетильной честности Жданова говорят даже его враги. Он всё сделал для того, чтобы в крайне тяжёлых, трагических обстоятельствах по возможности сохранить хоть часть ленинградцев и защитников города. Я знаком с воспоминаниями одного телеграфиста из Смольного, который всю блокаду каждый день видел Жданова. Этот человек утверждает, что никаких злоупотреблений в Смольном не было. «Лишь однажды, на Новый год, — говорит он, — наши руководители позволили себе угоститься бутербродами, а нам ничего не досталось!» Ну что ж? Неужели лучше, если бы городское руководство вымерло от голода и Ленинград остался бы обезглавленным?

…В 1944 году 19-летним мальчишкой, младшим лейтенантом я попал на фронт, а в 20 лет я уже окончил войну, имел три боевых ордена — Красной Звезды и Оте-чественной войны 2-й степени. А теперь нас, ветеранов, спрашивают: «Почему вы воевать не умели?» А ведь мы, потеряв в первый же год войны не только миллионы своих соотечественников, но и одну треть нашего национального богатства, не дрогнули, не растерялись, не поспешили, подобно французам, в вагончик подписывать капитуляцию. Нет, мы просто встали и заслонили Родину-матушку своим телом. И мы — не только фронтовики, не только историки, все русские люди — должны сделать так, чтобы славный подвиг наших воинов навсегда остался в народной памяти и служил крепкой основой, мощным толчком для дальнейшего движения нашей великой страны.