Главная   Редакция    Помочь газете
  Духовенство   Библиотечка   Контакты
 

Газета основана в апреле
1993 года по благословению 
Высокопреосвященнейшего
Митрополита 
Иоанна (Снычёва)

  НАШИ ИЗДАНИЯ    «Православный Санкт-Петербург»       «Горница»       «Чадушки»       «Правило веры»       «Соборная весть»

        

К оглавлению номера

Круглая дата

КАК НАЧИНАЛАСЬ ЛАВРА

2013 год — год 300-летия Александро-Невской Лавры. О годах становления главной обители петербургской земли рассказывает старый друг нашей газеты известный церковный историк настоятель храма во имя свт.Павла Исповедника и св.прав. Феодора Ушакова при Морском корпусе Петра Великого протоиерей Александр Паничкин.

Прежде чем начать наш рассказ, хочу сказать, что Александро-Невская Лавра (а точнее, Александро-Невский монастырь, как назывался он в первый период своего существования) возникла раньше, чем была учреждена Санкт-Петербургская епархия. Более того, долгое время он оставался единственным монастырём в столичной епархии. Почему же так случилось, что эта древняя новгородская земля, прославленная многими обителями и святыми подвижниками, осталась без монастырей? Виной тому была, во-первых, шведская оккупация, ибо шведы православных монахов весьма не любили, а во-вторых, церковная политика Петра Великого, который не спешил открывать новые монастыри.

Но Александро-Невскую обитель он всё-таки учредил и даже возлагал на неё большие надежды. По мысли Петра, новый монастырь должен был стать учреждением «благотворительным, исправительным и лечебным», то есть заботиться об исправлении нравов народа, благотворить неимущим и исцелять болящих (в первую очередь — душевнобольных). Пётр хотел, чтобы монахи приносили ощутимую пользу обществу — другого смысла в иночестве он не видел. Кроме того, Александро-Невская обитель должна была, выражаясь современным языком, «ковать кадры» для всей страны: поставлять в прочие епархии архиереев, испытанных и подготовленных в духе петровских идей, «надежду архиерейства». И хотя монастырь при Петре I и имел значение некоего «семинариума» духовных властей, но кандидаты на высшие церковные должности вызывались сюда не столько для пополнения образования, сколько для испытания их политической благонадёжности.

Что же касается «исправительной» и «лечебной» задачи столичного монастыря, её пытались разрешить так: сюда нередко помещали колодников (арестантов), чтобы братия заботилась об их духовном усовершенствовании. Толку от этого выходило мало: колодники усовершенствоваться не спешили, а монахи отвлекались от молитвы и послушаний. Доходило до того, что однажды в 1742 году в монастырь для вытрезвления привезли пьяных морских офицеров. Впрочем, присылали сюда и иных людей: новокрещенных евреев, японцев, калмыков, — для утверждения в вере. Пробовали направлять в обитель и душевнобольных для исцеления, но это было уже настолько пагубно для монашеского жития, что и сами светские власти вскоре поняли свою ошибку, о чём свидетельствуют специальные указы о «непосылке безумствующих в Александро-Невский монастырь».

Невская обитель по своей степени была уравнена в правах с Киево-Печерской и Троице-Сергиевой Лаврами. Интересный факт: до учреждения штатов 1764 г. монастырь владел большим количеством крепостных крестьян. По ревизии 1754 г. за ним числилось 25 464 души. По числу крепостных и доходов, получаемых с вотчин, наша обитель уступала только Троице-Сергиевой лавре. В 1762 г. она имела с вотчин дохода 12 520 р. и 6420 четвертей хлеба.

Вскоре монастырь стал центром духовного просвещения для столичной епархии, поскольку в его стенах помещалась Невская семинария. В разряд учёных монахов предполагалось принимать лиц, достигших 30-летнего возраста и прошедших курс в семинарии. Послушания учёным монахам определялись в виде чтения книг, перевода бого-словских сочинений, составления собственных духовных произведений и произнесения проповедей. Учёные монахи должны были подчиняться особо назначенному монаху-директору, которому предоставлялось второе после архимандрита место. По окончании курса наук они предназначались к занятию настоятельских должностей в знатных обителях.

Вообще вся братия Александ-ро-Невского монастыря распределялась по различного рода послушаниям, и никто не оставался не занятым. Общей обязанностью для всех было богослужение. Кроме того, каждый нёс и особое послушание, как начальственное (ризничего, духовника, уставщика, казначея, эконома и благочинного), так и служебное (трапезного, палатного, житенного, ключника и конюшего), или вне монастыря. Из монастыря самовольно отлучаться запрещалось. К тому же монахам запрещено было держать в кельях чернила и бумагу. Писать можно было только с позволения настоятеля из общей чернильницы в трапезной. Нарушители этого правила подвергались наказанию: власти очень боялись повторения «дела Талицкого» — учёного книжника, который доказывал в своих писаниях, что Петр I есть сам антихрист. Провинившиеся наказывались лишением братской пищи с заменой её хлебом и водой, поклонами, а также телесными наказаниями и заключением в узы.

Численность братии росла плохо: пострижение в монашество было затруднено ограничительными указами Петра I. С 1742 по 1775 г. вновь постриженных в Александро-Невский монастырь было всего лишь 17 человек. А так как вследствие естественной убыли и массового командирования иеромонахов во флот (была в те годы и такая практика!) в монастыре наблюдался недостаток монашествующих, то приходилось прибегать к вызову из других монастырей — как правило, из многолюдных обителей Украины. Так, по именному указу в 1744 г. были вызваны из Киевской, Черниговской и Белгородской епархии 14 человек. И нельзя сказать, чтобы вызванные были рады такому переводу! Александро-Невский монастырь нельзя было признать «крепкожительным» монастырем, местом, удобным для созерцательной жизни и аскетических подвигов: слишком яростно мир вторгался за его стены. Прежде всего следует учесть, что это было место царских богомолий, а это значило, что вместе с царствующей особой в монастырь то и дело вваливалась блестящая, шумная свита придворных — тут же начинались парадные трапезы, пальба из пушек, иллюминация, музыка… Всё это мало походило на пустынножительство.

И всё же, несмотря на столь неблагоприятные условия, Александро-Невский монастырь не был оставлен благодатию Божией. С первых же лет его существования здесь всё-таки появлялись истинные духовные подвижники. Наиболее выдающимся в этом отношении был инок Феодор Ушаков.

Он происходил из дворянского рода, служил в лейб-гвардии Преображенском полку. Внезапная, без покаяния, смерть одного из его товарищей так потрясла душу молодого офицера, что он самовольно оставил военную службу и поселился в келье в лесу близ Площанской пустыни Орловской епархии. Здесь он был пойман. Его ждало суровое наказание, но царица Елизавета, узнав, в чём дело, простила молодого человека и разрешила ему постриг в Александро-Невском монастыре. 19 сентября 1747 г., после трёхлетнего искуса, он был пострижен в монашество с именем Феодора.

Феодор стал вести строгую подвижническую жизнь: постоянным постом и молитвою умерщвлял в себе страсти, в том числе и плотскую, особо мучившую его. Прося Бога об избавлении от этой пагубы, он усугублял пост до изнеможения плоти. Послушание он нёс при мощах святого благоверного князя Александра Невского. Строгая жизнь монаха Феодора, столь необычная в погружённой в бурю страстей столице, привлекла к нему многих богомольцев, в том числе и из привилегированных классов. Отец Феодор сначала тяготился посетителями и отсылал их от себя, но затем, видя в этом притяжении к нему людских сердец промысел Божий, стал принимать народ и давать духовные советы. Образовался кружок почитателей о.Феодора, считавших его своим старцем. Отец Феодор знал, какими пороками страдало современное ему общество, и поэтому старался внушить своим ученикам уважение к Церкви, требовал от них соблюдения постов и удаления от роскоши. В праздничные дни его ученики сходились для совместного чтения книг Священного Писания и святоотеческих творений. Отличительными свойствами преподаваемых им поучений были глубокое смирение и сострадательность к людям. В 1756 г., чтобы не возбуждать зависть братии, старец перешёл в Саровскую пустынь, а в 1762 г. был назначен строителем Санаксарской пустыни. В 1773 г. за обличения жестокого темниковского воеводы был неправдой лишён священства и сослан в Соловецкий монастырь. Возвращён в братство Санаксарского монастыря по ходатайству митрополита Гавриила (Петрова). Скончался подвижник 19 февраля 1791 г. Тело его не предалось тлению. В настоящее время он канонизирован Русской Православной Церковью и его святые мощи находятся в Санаксарском Рождества Пресвятой Богородицы монастыре в Мордовии. Там же находятся мощи и его племянника, святого праведного воина Феодора, адмирала Ушакова.

Монах Феодор Ушаков не был единственным аскетически настроенным насельником монастыря. Строгую подвижническую жизнь вели наместник Софроний Кристалевский и схимонах Досифей, живший в обители в 50—60-х гг. XVIII в. Были подражатели их жития среди послушников: к таковым следует отнести Варлаама Петрова, ученика старца Досифея. Словом, какие бы виражи ни делала история бурного XVIII столетия, как бы ни ополчался мiр против монашеской тишины, а Александро-Невский монастырь сумел показать себя не пустым чиновничьим учреждением, а истинно православной обителью, в которой творилась молитва за Святую Русь и за весь мир. И благодать Божия не отступила от России, переживавшей непростую эпоху реформ и нововведений.

предыдущая    следующая