Главная   Редакция    Помочь газете   Духовенство   Библиотечка   Контакты				Газета основана в апреле 1993 года по благословению  Высокопреосвященнейшего Митрополита  Иоанна (Снычёва)
НАШИ ИЗДАНИЯ	«Православный Санкт-Петербург»       «Горница»       «Чадушки»       «Правило веры»       «Соборная весть»

К оглавлению номера

В ДУШЕ ТИШИНА И СВЕТ: ТАМ ХРИСТОС

Тому уж года два назад мне посчастливилось побывать в гостях у правнучек дивного вырицкого старца Серафима — Ольги и Натальи. Сидя на застеклённой веранде деревянного домика, окружённого цветами и плодовыми деревьями, сёстры вспоминали своё далёкое детство, прадедушку Серафима и маму, которую они называли не иначе, как Маргариточка (на фото). Показывая старые фотографии, делясь воспоминаниями, Ольга Даниловна вдруг указала рукой на узкую железную кроватку напротив: «На этой кровати отдыхал и умер преподобный Серафим Вырицкий». Эта простая фраза заставила меня задуматься: а что ещё кроме каких-то вещей унаследовали эти женщины? Должна признать, что Ольга Даниловна внешне очень похожа на преподобного: добрые серо-голубые глаза, светлые, тронутые сединой волосы, красивое русское лицо. Я понимала, что святость не передаётся по наследству, но какие-то душевные качества, черты характера? Как влияет на формирование души жизнь бок о бок со святым, особенно если он твой родственник? Конечно, о себе сёстры говорить не стали, а вот о прадедушке Серафиме и своей маме, внучке преподобного, рассказывали с большой любовью. Слово Ольге Даниловне:

— С особой теплотой и любовью мама вспоминала время, когда после закрытия в 1923 году Воскресенского Новодевичьего монастыря, где она жила с бабушкой Серафимой, ей было разрешено переехать в Александро-Невскую Лавру и жить в келье своего дедушки — будущего вырицкого святого. Она так часто рассказывала о событиях того времени, что у нас сложилось ощущение личного присутствия. Бабушка воспитывала нашу маму в строгости и нравственной чистоте, и только гуляя с ней в монастырском саду, бывало, вздохнёт: «Горюшок ты мой, горюшок», понимая, как девочка тоскует по матери. Но если бабушка–инокиня была с Маргариточкой строга, то у дедуленьки мама встречала только ласку и любовь. Он умудрялся заменять ей всех — маму, которую она не помнила, отца, всех… Сердце ребёнка и сердце монаха были одинаково полны любовью друг к другу.

В годы своей жизни в Лавре дедушка уже имел широкую известность как великий молитвенник. К нему в Лавру шли и шли просить молитв, совета, помощи не только простые люди, но учёные, врачи, деятели культуры. И со всеми он умудрялся говорить языком, понятным этому человеку, никогда не выражал недовольства кем-то или чем-то, от него исходил свет любви и радости. Мама вспоминала, как однажды привели бесноватую женщину, кричавшую страшным голосом и корчившуюся в судорогах. Мама спряталась за диван, но оттуда всё видела и слышала. Дедушка очень спокойно и ласково сказал одержимой: «Сейчас мы с тобой будем вместе молиться и просить Господа о помощи». И что же? После слёзной молитвенной просьбы больная затихла и ушла совсем здоровая.

Этот случай, а главное — доброе отношение дедушки к «страшной» женщине и её исцеление, так поразили маму, что она раз и навсегда отдала своё сердце Богу и всю жизнь потом пыталась относиться к людям так же доброжелательно, как дедушка Серафим. Кротко улыбаясь, она рассказывала, что когда, бывало, шла по улице, ей хотелось обнять всех людей вокруг — знакомых и незнакомых, хотелось всем быть полезной или хотя бы сказать ласковое слово. Эта детско-юношеская восторженность со временем переросла в сострадательность и готовность прийти на помощь по первому зову. После войны много людей приезжали в Вырицу в поисках работы, но для этого нужна была прописка. Чудным образом все они находили дорогу к нашему дому, и наша домовая книга пополнялась новым «жильцом». Как ни силюсь, не могу вспомнить ни одного слова неприязни или осуждения в чей-либо адрес из маминых уст. Многие ли из нас сейчас могут порадоваться такому свойству своей души? И если она вдруг слышала, что мы с сестрой кого-то осуждаем, строго говорила: «Не надо так!».

Вспоминая о жизни в монастыре, мама говорила, что на Рождество и именины обязательно получала подарок — ленточку в косу, куколку, книжечку, что-то детское. И мы получали от неё подарки, недорогие, но сделанные от всего сердца, — вот что главное.

Понимала ли мама, общаясь с дедушкой, что он — необычный, святой человек? Не знаю… Но она видела, что люди шли за помощью к дедушке непрерывным потоком почти до самой его смерти. Встреча с ним многих людей выводила из жизненного тупика, направляла на путь спасения. Преподобный Серафим одних вразумлял, других исцелял, третьих утешал. Когда его пытались увещевать не тратить столь щедро свои жизненные силы, поберечь здоровье, он отвечал: «Пока поднимается моя рука для благословения и это благословение кому-то нужно, я буду принимать людей». Мама переняла от дедушки эту жертвенность, посвятив свою жизнь ему. Дело в том, что когда они переехали в Вырицу в 1930 году по настоянию врачей, советовавших дедушке дышать сосновым воздухом, маме было всего 13 лет. На её плечи пала вся тяжесть ухода за больным дедушкой (прп.Серафим Вырицкий почти 20 лет был прикован к постели) и ведение домашнего хозяйства. Недаром её — тринадцатилетнюю девочку — все соседи и знакомые уважительно называли Маргарита Николаевна.

Мамочка была очень красива, не просто телесной, а некой одухотворённой красотой. В 19 лет она вышла замуж за нашего отца — Даниила Ивановича Набоко. Папа был начальником инженерного отдела Северо-Западного морского пути, имел большую красивую квартиру на углу Невского проспекта и Полтавской улицы. И мама могла бы жить в благополучии и спокойствии, но разве могла она бросить бабушку с дедушкой? Тем более что они, не имея собственного жилья, вынуждены были снимать комнаты в разных местах. Папа всё принимал со смирением и сам приезжал к маме в Вырицу. Будучи неверующим человеком, он питал огромное уважение к дедушке Серафиму, любил с ним беседовать и почитал за честь зажечь у него в келье лампаду. Позже мама купит на соседней улице ветхий домишко, где будет жить с четырьмя детьми, чтобы быть ближе к дедушке, ухаживать за ним.

Годы, что прожил старец Серафим в Вырице, были полны великого предстояния пред Богом. Да, в последние годы его водили под руки, и только на короткие расстояния, но как он молился! Я была ребёнком лет пяти-шести и играла в комнате, дверь из которой вела в дедушкину келью. Когда он был один, я нередко прошмыгивала к нему и заставала его за молитвой. Я не могла знать, что мой прадедушка будет когда-то прославлен Русской Православной Церковью в лике преподобных, но даже тогда я не могла спокойно наблюдать, как он молится. Его горячая искренняя молитва отдавалась в детской отзывчивой душе, губы сами шевелились, повторяя слова. В благодарственном Акафисте «Слава Богу за всё», так любимом дедушкой, есть чудные слова, вливающие духовную силу: «Не страшны бури житейские тому, у кого в сердце сияет светильник Твоего огня. Кругом непогода и тьма, ужас и завывание ветра. А в душе у него тишина и свет: там Христос! И сердце поёт: Аллилуйя!»

Третьего апреля 1949 года дедушки не стало… Он предсказал маме, что она вскоре останется без мужа и будет одна воспитывать детей, и добавил: «Не забывай Бога, и Он тебя никогда не оставит!». И мама жила, как учил её дедушка. Всей своей праведной жизнью дедушка Серафим свидетельствовал о Христе, а следуя словам прп.Серафима Саровского «Спасайся сам и вокруг тебя спасутся тысячи», утверждал Православие как основу существования русского народа. Мама старалась жить так же. Наш дом всегда был открыт для всех, кто в чём-либо нуждался. В её любви к людям и желании помочь каждому был как бы отсвет дедушкиной любви и милосердия. Что уж говорить о нас, детях! Любила мама нас безмерно, но и строго требовала, чтобы мы росли честными, трудолюбивыми, любящими Бога. Однажды мама подарила мне листок со стихотворением. С годами он затерялся, но несколько строк я помню и использую как жизненное руководство:

Если встретишь тину, злобы паутину на своём пути —
В небо голубое, дитятко родное, чаще ты смотри.
Если встретишь ложное, низкое, ничтожное на своём пути —
В небо голубое, дитятко родное, чаще ты смотри…

Дедушка завещал приходить к нему на могилку как к живому, и мы с мамой более сорока лет каждый день ходили на могилу к бабушке и дедушке — сейчас над могилами часовня стоит. Там всегда был народ — несли цветы, молились. Мама никогда не заявляла, что
она — внучка преподобного Серафима, не привлекала к себе внимания. Если кто-то из храмовых работниц указывал на неё приезжим, она кланялась и быстро уходила… В ноябре 2004 года стало ясно, что дни мамочки сочтены. После последнего соборования мама вдруг широко открыла глаза, которые, как в молодости, стали большими и светящимися, и, глядя на дверной проём, сказала радостно: «Скоро, скоро…». Сестра Наташа тихо спросила: «Мама, ты это дедушке сказала?» — «Да, дедуленьке». Третьего ноября она тихо отошла ко Господу. А мне вспомнилось, что перед самой своей кончиной дедушка Серафим сказал маме: «Маргариточка, не переживай так. Там мы будем вместе». Мы верим, что это случилось.

Пересказала Ирина Николаева