Главная   Редакция    Помочь газете   Духовенство   Библиотечка   Контакты				Газета основана в апреле 1993 года по благословению  Высокопреосвященнейшего Митрополита  Иоанна (Снычёва)
НАШИ ИЗДАНИЯ	«Православный Санкт-Петербург»       «Горница»       «Чадушки»       «Правило веры»       «Соборная весть»

К оглавлению номера

ЧЕСТЬ ИМЕЮ!

Сегодня, в преддверии Дня Военно-Морского флота, гость нашей редакции — капитан Iранга запаса, военный учёный, педагог, православный публицист Никита Иванович Поздняков, давний друг «Православного Санкт-Петербурга» и один из его постоянных авторов. Со времён Петра Iвоенные моряки, офицеры флота всегда оставались любимцами страны: их уважали, их ценили, на них старались равняться… Вот что сказал об этом Никита Иванович:
— Сам себя хвалить не станешь — но вот недавно прочитал в одной из центральных газет статью вполне гражданского по духу автора, который утверждал: офицеры Военно-Морского флота всегда составляли элиту России. И я с этими словами согласен. С одной небольшой оговоркой: не вообще элиту, а одну из важнейших составляющих общенациональной элиты. Я глубоко уважаю наших военных лётчиков, преклоняюсь перед армейскими офицерами, перед их тяжким трудом и огромной ответственностью… Офицеры вообще хлеб даром не едят — независимо от рода войск. И всё-таки офицеры-моряки… Как вам объяснить? Представьте себе: военный корабль, долгие недели находящийся вдали от Родины, среди враждебной стихии (а море часто бывает враждебным человеку), корабль, за которым следят тысячи недобрых глаз… Совершенно особый груз несут люди, служащие на этом корабле, особый риск, особую ответственность, — ничего подобного не испытывают ни армейские офицеры на полевых учениях, ни даже лётчики на боевом задании.
Трудно объяснить это тому, кто от морской службы далёк, но я попробую. Вот я сказал, что море — враждебная стихия. Русский народ недаром говорит: «Кто на море не бывал, тот и горя не видал»; «Кто на море не бывал, тот Богу не молился». Вспоминаю 1970 год, учения «Океан», я нахожусь на большом десантном корабле, а на море — шторм в девять баллов. Когда лежишь дома на диване с книжечкой морских приключений в руках, о 9-балльном шторме рассуждаешь с усмешкой: вот если бы 12-балльный!.. Но на корабле всё воспринимается иначе, совсем иначе!.. Когда десантный корабль — эту огромную махину, у которой в трюме одних танков не меньше двадцати, — волны швыряют, как скорлупку, когда валы вырастают выше мачты (а это очень высоко!), когда тысячи тонн воды обрушиваются на палубу… Ох, тогда-то поймёшь, как нужно по-настоящему молиться! Едва ли не вслух взмолишься: «Никола Угодник! Усмири пучину!»
— Это вы в 1970 году молились Николе Угоднику? Что-то не верится…
— Ну и зря не верится. Во-первых, я в этом отношении человек особый: я родился в Харбине, в семье русских эмигрантов, и с детства был воспитан в православной вере. А во-вторых… Русский человек не может быть окончательным, безповоротным безбожником: его душу всегда тайно или явно влечёт небесное. Я был коммунистом — более того, секретарём парторганизации в штабе Тихоокеанского флота — и не находил особых противоречий между своей верой и своей партийностью. И разве я один такой был? Поверьте, нет! Мои коллеги были, конечно, не из эмигрантских семей, но всё же из русских, и в наследственности своей несли некую тягу к Православию. Да, рядом со мной служили умные, порядочные люди, а человек со светлой душой во всём ищет доброе начало. Я вам больше скажу: на семинарах по марксизму-ленинизму мы частенько цитировали Библию (в положительном смысле) — и никто нас за это не призывал к ответу.
— А сейчас советских офицеров ругают… Принято отказывать им не то что в уме — в элементарной образованности…
Никита Иванович добродушно смеётся.
— А я вот такой пример приведу — как раз в продолжение рассказа о том шторме на учениях 1970 года… Отстоял я тогда вахту, пришёл в себя после пережитого, спускаюсь в свой кубрик — а там мои товарищи, сгрудившись на одной койке, слушают, затаив дыхание, как один из них читает Есенина. Вы представляете: шторм, качает так, что бывалых моряков начинает мутить, а в нашем кубрике — тишина и звучат прекрасные стихи! Или такой пример: мы с друзьями скидывались с каждой получки, и когда я в Ленинграде шёл в увольнение, я направлялся — куда бы вы думали? — в Гостиный Двор, в отдел грампластинок (помните, может быть, — отличный был отдел!) Покупал там классику — и мы вечерами напролёт после отбоя слушали чудесную музыку и засыпали под Первый квартет Чайковского…
— А сейчас любовь к Есенину, к Чайковскому считается чем-то не вполне мужским…
— Вы хотите примеров мужества? Я сколько угодно их могу привести — о мужестве в море и мужестве на суше… Но один случай просто перевернул мою душу и в полной мере показал мне, что такое военный моряк. Это было ещё в пору моего курсантства. Мы сидели на занятиях по тактике… Надо вам сказать, что тактику в училищах всегда вели бывшие командиры военных кораблей, имеющие собственный боевой опыт. Вот и наш преподаватель — боевой командир, видавший и огонь, и кровь, читает нам лекцию… Вдруг в аудиторию заглядывает дежурный мичман и зовёт его к телефону. Они о чём-то поговорили вполголоса, потом наш преподаватель сказал: «Только после лекции!» — и вернулся к нам. Мичман приходил ещё и ещё раз, звал его очень настойчиво, но он решительно отказался: «Я веду занятие! Я не могу отлучаться!» И только потом мы узнали, что это звонила жена нашего преподавателя, — звала мужа к телефону, чтобы передать страшную весть: только что в автокатастрофе погиб его сын. Вы понимаете? Старый морской офицер, он воспитан в том убеждении, что боевая задача — превыше всего; он и к лекции не мог относиться иначе, как к боевой задаче. «Сначала выполнить приказ — потом всё остальное!» Вот когда я понял, что такое характер военного моряка.
— Да… «Гвозди бы делать из этих людей — крепче бы не было в мире гвоздей» — это же о военных моряках сказано…
— Есть такой российский писатель Кавад Раш — капитан первого ранга запаса, по образованию филолог. Он служил на флоте, а выйдя в отставку, стал заниматься детьми-безпризорниками. Так вот, он утверждает, что полноценное воспитание мальчика возможно только через морское дело: море, река, парус, вёсла, — без этого мужчиной не станешь. И он во многом прав.
— Вы служили на советском ВМФ в эпоху адмирала С.Г. Горшкова… Говорят, это был пик нашего военно-морского могущества…
— Несомненно! Это был золотой век. И мы не стремились почить на лаврах: флот постоянно развивался, воспринимал каждое новое слово науки и техники… Сейчас говорят: «А чего это стоило народу?» Чего стоило? Это дало народу несколько десятилетий мирной трудовой жизни! Сознание того, что ты живёшь в могучей державе, что нас уважают, что с нами считаются. Говорят: «Мы бряцали оружием, наводили страх!» Да, наводили. Жизнь учит, что вести себя иначе с противником наглым, хищным, жадным — просто нельзя. Съедят немедленно. Что мы сейчас и наблюдаем.
— Вы знакомы с современным состоянием российского ВМФ?
— Да, знаком. Достаточно сказать, что мой сын — действующий военно-морской офицер; я сужу о современном флоте во многом по его рассказам. Что же он говорит? Что несмотря ни на что — флот существует, учится, готовится. Это не горшковский флот, далеко не горшковский, но корабли есть, они проводят учения, ходят в походы, несут на борту мощные ракеты… Мы способны нанести удар — видимо, поэтому Россия ещё существует. А главное — есть офицеры, любящие свой флот, свою Родину, знающие своё дело и способные воевать. Более того, время от времени со-здаются новые корабли, новое вооружение — не в том объёме, который необходим, и всё же… Нет оснований для паники, для отчаяния. Я читал нашу военную доктрину, принятую ещё в первое президентство Путина: хорошие слова в ней есть! Говорится, что российский флот должен доминировать во всех морях, способствовать погашению конфликтов на всех океанах, осуществлять пограничную охрану, охрану рыболовства… Только нужно понимать, что без кораблей, одними словами эти задачи не выполнишь, а кораблей не хватает… Почему-то у руководства всегда находятся деньги на футбольные команды, на всевозможные оффшоры, а на то, что стране жизненно необходимо, денег обычно не оказывается…
— Я знаю немало батюшек, окормляющих сухопутные воинские части, выезжающих в горячие точки нашей страны… А о батюшках, дружащих с флотом, мне неизвестно.
— Они есть, их много, и, поверьте мне, они пользуются на флоте огромным уважением! Не буду перечислять вам имена, скажу только о том, что мне известно о моём родном Тихоокеанском флоте. Владыка Владивостокский и Приморский Вениамин с несколькими священниками своей епархии несколько раз выходил на учения. Они служили на боевых кораблях Литургию, крестили офицеров и матросов и, как мне известно, заслужили настоящую любовь тихоокеанцев. Это верно: флот надо воцерковлять. Элита не может быть нацелена только на земное, на временное, она должна мыслить высоко. Тем более если мы говорим о русской элите: без Православия она просто не состоится. А элита необходима нации: у народа должны быть вожди, должны быть образцы для подражания, воспитатели и учителя. Должен быть кто-то, по кому хочется равняться. Офицер флота — хорошо обученный, старательно воспитанный, любящий свою Родину и свой народ, хранящий заповеди Божии — несомненно может и должен стать образцом для будущих поколений русских людей.
Вопросы задавал Алексей БАКУЛИН