Борис Александрович ОРЛОВ,†††
Тихий полдень. Мягкая прохлада.
Вдоль дороги — пёстрый травостой.
Мама коз пасёт, а если надо —
Лечит шустрых коз святой водой.
Птичий свист и невесом, и тонок.
Рядом дом — не мал и не велик.
Сладко спит на Библии котёнок,
Словно нерадивый ученик.
Отцветает липа. И знакомо
Светит солнце. Мир душист и прост.
А глаза закрою — возле дома
Вижу мать и стадо белых коз.
МАСЛЕНИЦА
Впряжётся конь-мороз
В оглобли поутру —
Скрипит обоз берёз
На выстывшем ветру.
Огнист рассвет-петух,
Мелькнувший из-за туч.
— Здоров ли русский дух?
— Здоров… Да спать могуч!
Проснись, мой русый брат,
На Масленицу в срок.
Берёзы к нам спешат —
Обозы вдоль дорог.
†††
В деревне люди чище и добрее,
Жалеют сумасшедших и калек,
А странника накормят и согреют,
И, выслушав, оставят на ночлег.
Безродных нет.
И все друг другу — ровня.
Не привечают путников лихих.
Нет зависти. И заповеди помнят,
И терпеливо соблюдают их.
И любят песни те, что понапевней,
Не рубят избы вдоль кривых дорог.
Душа России — русская деревня,
Где в каждом доме обитает Бог.
†††
Ещё кадит последняя надежда
И прошлое не надо ворошить.
Но возраст мой таков, когда одежда
Меня спокойно может пережить.
Не завершил своё земное дело —
Свою судьбу не до конца постиг.
Одежды хватит на больное тело,
А для души куплю немного книг.
И воином бывал, и миротворцем…
Сгорело сердце угольком в груди.
А свечку пред Николой Чудотворцем
Поставлю за грядущие пути.
†††
Для одних Россия— в именительном,
Для других Россия— только в дательном.
Для одних Россия— существительным,
Для других Россия— прилагательным.
Разные склонения-спряжения
Всё-таки не суть, а оболочка.
И замечу не без уважения:
Есть Россия. Вот и всё. И точка.
†††
Грома, играя, чистят глотки.
На полушарии — весна.
Но в тесном корпусе подлодки
Мы — как ростки внутри зерна.
Дыханье солнца помним смутно —
Над головою сталь крепка.
Но в люк однажды хлынет утро —
И мы услышим… облака.
И всплытье — новое рожденье —
Волной ветров окатит нас.
Предстанет зыбким, как виденье,
Мир, не вместившийся в приказ.
АТАКА
Весь корабль напряжённо дрожит.
Что за страсть
пробудилась в металле?
Ниже волн наше море лежит.
Отклоняется курс к вертикали.
Участилось дыханье турбин
От объятий подводного мрака.
И в тяжёлом безмолвье глубин
Оживают торпеды…
Атака!
НАШ КОРАБЛЬ
Россия, не зная курса,
Плывёт себе наугад.
Как первый отсек от «Курска»,
Оторван Калининград.
Не просвещён, не обучен
Вовремя наш экипаж.
И по борьбе за живучесть
Не проведён инструктаж.
Гибнем в подъездах и штреках —
Страшен кровавый след.
Но «Осмотреться в отсеках!»
Сверху команды нет.
Взрывчатка, ножи и пули —
Топит Россию братва.
Словно винты, погнулись
Курильские острова.
†††
«Я список кораблей прочёл до середины…»
О. Мандельштам
Указ или приказ— как вражеский фугас:
Уходит флот ржаветь
на мели и в глубины.
Я список кораблей
прочёл десяток раз,
А раньше я не мог
прочесть до середины.
Останки кораблей— вдоль русских берегов,
Но сраму ни они, ни моряки не имут.
Всё тайные враги… а явных нет врагов,
И гибнут корабли
трагичней, чем в Цусиму.
Заморские моря грустят
без наших рей,
Но флаги на морях
не нашего пошива.
О, флотские сыны,
романтики морей!
Здесь движет не любовь,
а зависть и нажива.
†††
Умирал великий флот Союза —
Флаги со звездой срывал приказ.
Скатывались якоря из клюзов,
Словно слёзы из ослепших глаз.
Уходили с палуб офицеры
На причалы, как на эшафот.
И надежды рушились, и нервы
Рвались. Погибал без боя флот.
Выбросили — и на барахолку,
И в металлолом, и под волну…
Умирал великий флот, поскольку
Был не в силах пережить страну.
†††
Анатолию Попову
Красный шиповник и белые розы.
Кружат над полем сраженья вороны.
Русское воинство… Красные звёзды,
А перед ними — кресты и погоны.
То в арьергарде я, то в авангарде я.
Сон Мавзолея. Сияние храма.
Красная гвардия. Белая гвардия.
Славное воинство. Русская драма.
ДОМ
В окнах — небо. Потолок высок.
Дом большой.
И сад вокруг тенистый.
На дорожках — золотой песок.
В комнатах — тепло, светло и чисто.
Вроде всё на месте: стол, кровать,
Телевизор… Но душа не рада.
Нет иконы. Не горит лампада.
В этом доме негде помирать.
†††
И ослепли мы все, и оглохли,
Затоптали Спасителя след,
У безбожной сиротской эпохи
Настоящего имени нет.
Расщепили и совесть, и атом —
И увязли умом в мелочах.
Словно гроб с Неизвестным солдатом,
Мы эпоху несём на плечах.
Устаём… Но дела подытожу:
Царь расстрелян, а Бог высоко…
Нам нести тяжело эту ношу,
Но и бросить её нелегко.
†††
Опустели, как в дождь,
бельевые верёвки —
Нищета. Мы у века живём на краю.
Петербургу не выплакать
слёз Пискарёвки
И не снять ленинградской
блокады петлю.
Прячем взгляды в себя,
сторонимся друг друга;
Как в тугом кошельке,
в сердце носим вину
Перед теми, кто умер.
Мы загнаны в угол.
Шулера — словно карты— тасуют страну.
†††
Кипрей опалил пепелище.
Усыпан кувшинками пруд.
Смысл жизни растенья не ищут,
А просто растут и растут.
Природа не терпит сомненья,
Её назначение — жить!
Она не терзает растенья
Вопросами: быть иль не быть?
Заботы, заботы, заботы…
В них наша вина и беда.
Забыли, что частью природы
Мы были… Мы будем всегда.
†††
Памяти В.Бакина
Уже не действует снотворное,
Боль безысходней и острей,
И освещенье коридорное
Бьёт водопадом из дверей.
Врачом была болезнь обещана
Легка, как над райкомом флаг.
Но льётся, словно лава в трещины,
В глаза больного вечный мрак.
†††
«Не приемли имени
Господа Бога твоего всуе»
ТРЕТЬЯ ЗАПОВЕДЬ
Кто с гармошкою,
кто с гитарою
ублажают греховную плоть —
Не оратаи, а ораторы.
Они сами себя называют,
прости их Господь, —
«православные литераторы».
Их влекут не знамёна, не хоругви,
а красивые скатерти.
Не Бог, а Дарвин
их лишил хвоста.
Они, словно нищие,
стоящие на паперти
с протянутой рукой:
«Подайте ради Христа!»
Православные,
комсомольские,
безхвостые,
Промелькнут, будто тени,
за рядом ряд.
Господи,
прости эти толпы пёстрые —
Ибо не ведают,
что творят.
РАССТРЕЛ
Памяти Николая Гумилёва
Тихо стану к стене и крапиву
Я поглажу спокойной рукой.
До свиданья, родные! Счастливо…
Отправляюсь на вечный покой.
Завершение белого света.
Ангел смерти отправлен
в полёт.
Улыбнусь. Докурю сигарету.
За прикладами солнце взойдёт.
Вспыхнет порох.
Взметнутся над крышей
Птицы — вестники
чёрных облав.
Ну, а выстрелы я не услышу,
Как в горсти,
пули в сердце собрав.