Главная   Редакция    Помочь газете
  Духовенство   Библиотечка   Контакты
 

Газета основана в апреле
1993 года по благословению 
Высокопреосвященнейшего
Митрополита 
Иоанна (Снычёва)

  НАШИ ИЗДАНИЯ    «Православный Санкт-Петербург»       «Горница»       «Чадушки»       «Правило веры»       «Соборная весть»

        

К оглавлению номера

Монашество

«ПРИХОДЯЩЕГО КО МНЕ НЕ ИЗГОНЮ ВОН»

На вопросы главного редактора газеты «Православный Санкт-Петербург» Александра РАКОВА отвечает настоятельница Воскресенского Новодевичьего женского монастыря игумения София (Силина).
— За последние 100 лет человек сильно изменился — может быть, более, чем за последние 1000 лет. Мне кажется, что женщин эти изменения коснулись сильнее, чем мужчин: была эмансипация, равноправие и т.д. А женское монашество? Можно ли к современной насельнице монастыря предъявлять те же требования, что предъявляли к монахиням 100—200 лет назад? С другой стороны, может быть, в чём-то современные монахини лучше прежних?
— Уже в XIX веке свт.Игнатий (Брянчанинов) писал обвинителям монашества, что каков мiр, таковы и монахи, приходящие из мiра в обители. Мiр вообще, и русский мiр в частности, за последнее столетие претерпел изменения, которые не могут не отражаться на каждом человеке. Но душа по-прежнему стремится к счастью, страдает, любит, ненавидит, отчаивается, восстаёт… И требование к современной насельнице то же, что и 2000 лет назад: «Возлюби Господа Бога твоего всем сердцем твоим и всею душею твоею и… возлюби ближнего твоего, как самого себя» (Мф.22,37—39). Игумен Ватопедского монастыря архим.Ефрем спросил у старца Ефрема Катунакского, как руководить братством, тот трижды повторил: «Икономия, икономия, икономия». Нельзя забывать, какой каток 70-летнего безбожия прошёл по Русской земле. По-разному может человек, с детства воспитанный в христианской семье, и человек, пришедший к вере со временем, осуществить своё стремление служения Богу. Но задача монастырей неизменна — быть школой любви к Богу и ближнему.
— Духовная семья вашего монастыря сложилась сама собой? Или вы специально отбирали сестёр? Есть ли у вас особые критерии отбора? Был ли отсев и каковы его причины? Как попасть к вам на послушание? И кого вы не возьмёте ни в коем случае?
— Принимая сестёр, помню слова Спасителя: «Приходящего ко Мне не изгоню вон» (Ин.6,37). Всегда спрашиваю, что движет человеком, желающим вступить на путь монашеской жизни. Прп.Иоанн Лествичник называет три благословенные причины прихода в монастырь: «Все, усердно оставившие житейское… делали это или ради будущего Царствия, или по множеству грехов своих, или из любви к Богу. Если же они не имели ни одного из сих намерений, то удаление их от мiра было безрассудное». Если же человек колеблется, говорит, что хочет «попробовать монашеской жизни», — лучше ему и не приступать к подвигу. Как невозможно «попробовать» семейную жизнь, так невозможно «попробовать» и жизнь монашескую. Об этом есть и канонические правила. Приходящий в монастырь уже должен быть воцерковлённым христианином, участвующим в литургической жизни Церкви; желательно иметь рекомендацию священника или духовника. Невоцерковлённым же людям, пришедшим по первому порыву души, приходится очень трудно. И самый главный критерий — это покаянное настроение приходящего, ведь монашеское житие — это непрестанный плач о грехах.
— Вопрос к вам как к юристу-профессионалу. Наверняка в стране назрела некая реформа правовых отношений государства и Церкви. Что бы вы считали необходимым изменить в нашем законодательстве, чтобы и Церковь, и общество не остались внакладе?
— У Церкви нет сиюминутных и собственных интересов, от которых общество осталось бы «внакладе». Единственная цель и «интерес» Церкви — спасение человеческой души. Всё остальное — лишь средства для осуществления этой цели. Я бы сказала, что проблема лежит в иной плоскости. Целые сферы жизни человека, регулируемые правовыми нормами, становятся всё более секуляризованными, а порой и откровенно антихристианскими. Это и тенденции в ювенальной юстиции, и правовая сторона медицинской биоэтики, и семейное законодательство… И к сожалению, нет серьёзной правовой базы хотя бы для социального партнёрства Церкви и государства. Большинство благотворительных, культурных и образовательных проектов Церкви не находят поддержки государства. В Петербурге есть примеры сознательного разрушения ответственными чиновниками иных добрых совместных начинаний…
— Одна из печальных примет нашего времени — нарастающая обида народа на Церковь. Многим кажется, что Церковь земная не ответила и не собирается отвечать на многие болезненные вопросы современности… Есть и более простые, житейские обиды. Сейчас даже родилось особое понятие — «православное хамство»: особое высокомерное, уничижительное отношение ко всем внешним. Причём оно распространяется не только на неверующих (этих трогать боятся), но главным образом на своих же: на паломников; на гостей из чужого прихода; на тех, кто стоит ниже в какой-то неписаной иерархии… На «православное хамство» часто жалуются паломники, посетившие знаменитые наши монастыри… Вам приходилось наблюдать нечто подобное? Что вы об этом думаете?
— Тема взаимоотношений Церкви и общества — одна из наиболее актуальных. Многие богословы и церковные историки высказывали мнение, что наше время подобно первохристианскому: Церковь снова во многом находится на периферии общественной жизни; христиане, если они хотят сохранить свою веру и жизненный уклад, а тем более влиять на духовное состояние общества, снова должны доказывать, что они не являются лишь его маргинальной частью. Существенным отличием от первохристианского времени является то, что и внутренний храм души был также разрушен. И если первые поколения христиан могли говорить с окружающим обществом изнутри своего духовного опыта, а иногда и опыта личного общения с Господом св.апостолов, то ныне мы во многом учимся духовной жизни из книг и на своих ошибках. Если новые члены первохристианской общины были окружены людьми, которые рассказывали им о том, что они видели своими очами и что осязали их руки (1Ин.1,1), то люди, приходящие в Церковь сегодня, встречают очень часто мирян и клириков, чей духовный опыт и знание церковного Предания минимальны. Христиане нашего времени должны делать две вещи одновременно: обустраивать свой внутренний храм и формулировать, каким образом эти, во многом ещё неизвестные и неусвоенные законы духовной жизни должны отражаться на наших взаимоотношениях с государством и обществом.
Это — объективная сторона вопроса. Исторические обстоятельства и культурная ситуация, в которых живёт сегодня Церковь, не снимают ответственности с каждого христианина за внутреннее духовное делание. Нашим общим искушением является стремление подменить это делание внешним обустройством Церкви и измерять степень нашей духовности количеством и благолепием воссозданных храмов. В этом отношении инициатива направления духовного поиска верующих в правильное русло должна в первую очередь принадлежать пастырям и монашествующим. Если же всё, что мы привносим в Церковь, лежит в материальной плоскости, то что удивляться тому, что и между верующими начинают действовать законы, свойственные именно этой стороне человеческой жизни?
Очень важно значение прихода в формировании правильного духовного климата в Церкви вообще и в отдельно взятом храме в частности. Намного проще быть грубым и резким, если того, кто стоит сегодня рядом с тобой, ты видишь в первый и, возможно, в последний раз. Но куда сложнее это сделать, если человек близок тебе не только абстрактно-мистически, но через совместную усердную, многолетнюю молитву, через труд и жертву средств и времени во славу Божию. В монашеской общине эту же роль выполняет братство или сестричество. Люди, которых сплотила любовь Христова, будут распространять её на окружающих, а люди, находящиеся в монастыре по другим соображениям, не смогут поделиться с приходящим к ним ничем, кроме своей внутренней пустоты и раздвоенности, идущей от нерешённых внутренних вопросов.
— На ваших плечах невероятный по тяжести труд — восстановление большой городской обители. И она восстанавливается на глазах! Наверняка вам приходится много общаться со всевозможными благотворителями. Наверняка среди них есть люди нецерковные, а может быть, и вовсе неверующие. Расскажите о своём опыте общения с современным предпринимательством. Дайте совет молодым настоятелям, которым впервые приходится искать благотворителей: что им важно учесть, как вести себя, как добиваться своего?
— К счастью или к сожалению, не знаю, но у меня никогда не было таланта находить благотворителей. В прямом смысле те немногие, но верные в своей любви к монастырю люди, которые нам помогают, были посланы Богом. Для меня это и повод к смирению, и повод к радости, потому что Господь и Матерь Божия показывают нам, что Они Сами заботятся о святых обителях. При необходимости попросить помощь я всегда испытываю неловкость, боясь смутить человека. А потом встретила в житии прп.Пимена Угрешского, что он никогда ни о чём не просил, а просто рассказывал людям и молился, чтобы их сердца откликнулись и творимая ими милостыня была им ко спасению. Это огромная духовная радость — видеть, как люди, соприкасающиеся с обителью, принимают Святое Крещение, начинают исповедоваться, причащаться. Ничто материальное, даже прекрасные храмы, благолепнейшие рукотворённые обители, не вечны. Вечно лишь то, что стяжает наша душа.
— В прежние времена Воскресенский Новодевичий монастырь находился на далёкой окраине города, вдали от столичного шума. Теперь город разросся, и монастырь оказался почти в центре Петербурга. Не мешает ли это монашескому безмолвию?
— По русской традиции большинство монастырей открыты для богомольцев. В православной Греции и на католическом Западе есть обители, закрытые для мирских людей. В этом смысле открытость обители, находящейся фактически в центре мегаполиса, несёт с собой ряд трудностей. Это не только шум машин, заводов, дискотек и соревнований с соседнего стадиона. Это прежде всего шум мiра, стремящегося проникнуть за монастырские стены. Помимо прихожан и паломников, которым приходится уделять внимание, это и те люди, которые не имеют ни малейшего желания уважительно относиться к монастырским традициям. Обладая главным качеством современного человека — легко ранимой гордостью, зачастую граничащей с психическими заболеваниями, они требуют, чтобы монастырь удовлетворял все их желания и изменял свою жизнь согласно их представлениям о должном. Поэтому на сестёр ложится двойная нагрузка — борьба со своими страстями и терпеливое несение немощей наших мирских братьев и сестёр. Утешая сестёр, я обычно привожу слова прп.Силуана Афонского: «Отец Иоанн Кронштадтский всегда был с народом, но он больше был в Боге, чем многие пустынники… Если душа любит народ и жалеет его, то молитва не может прекратиться».
— С того дня, как вы стали настоятельницей, и посейчас — многое ли изменилось в вашем понимании монашества?
— Понимание интеллектуальное и знание опытное — разные вещи. Поэтому, пожалуй, мои представления о смысле монашества остались неизменными. Лет двадцать назад прочла краткую, но глубокую работу священномученика Илариона (Троицкого) «Единство идеала Христова», в которой святитель раскрывает смысл монашества как пути достижения совершенства. Также собственный опыт монастырской жизни расставляет какие-то акценты. Со временем я особенно стала понимать слова игумении Таисии, обращённые к новоначальной инокине: «Вот тебе мой первый совет, встречающий тебя, так сказать, во вратах монашеской жизни! Начни с любви; она выше всех внешних подвигов, выше «всех всесожжений и жертв» (Мк.12,33)… Не забывай этой святой истины, без соблюдения её невозможно спастись и пропадёт весь труд твоего иноческого подвига».
Адрес: 196084, СПб, Московский пр., 100. Тел. 387-53-64

следующая