Главная   Редакция    Помочь газете
  Духовенство   Библиотечка   Контакты
 

Газета основана в апреле
1993 года по благословению 
Высокопреосвященнейшего
Митрополита 
Иоанна (Снычёва)

  НАШИ ИЗДАНИЯ    «Православный Санкт-Петербург»       «Горница»       «Чадушки»       «Правило веры»       «Соборная весть»

        

К оглавлению номера

Верная память

«ЛЮБОВЬ НИКОГДА НЕ ПЕРЕСТАЁТ»

В память мудрого и доброго друга нашей редакции православного писателя из г.Новомосковска Алексея Андреевича Логунова мы публикуем его размышления, стихи и рассказик.

ОПТИНСКИЕ СТАРЦЫ
В первой половине прошлого века во Введенской Козельской Оптиной пустыни возник особый подвиг иночества — старчество. Это древний плодотворный вид и порядок иноческой жизни. Он ведёт к высочайшему взлёту духа в человеке, а в дальнейшем к прозрениям и даже пророчествам. Оттого и память о старцах бережно передаётся в пустыни от одного поколения к другому.
Главной добродетелью старца МАКАРИЯ (умер в 1860 г.) было его смирение. «Слава Богу, — говорил старец, узнавая, что кто-нибудь злословит его, — он один только и уразумел обо мне правильно: вы прельщаетесь, считая меня нечто быти. А его мне слова — духовные щётки, стирающие мою душевную нечистоту». Старца Макария справедливо именуют подвижником христианского просвещения. Совместно с одним из основоположников славянофильства И.Киреевским старец Макарий положил начало издательской деятельности в обители. Он вёл огромную переписку. После его кончины было издано шеститомное «Собрание писем блаженной памяти Оптинского старца иеросхимонаха Макария», которое современники именовали «Сокровищница духовных советов».
Вот отрывок одного из писем: «И ныне видим на живущих с нами и близ нас, что большая часть людей находится в скорбях; но не все равно и не в одно время посещаются оными; один ныне испивает чашу горести, другого ожидает скоро, иной, упиваясь сладостями мира, и славою, и богатством, не чувствует, что вкушает яд, вредящий душе его, и рано или поздно ощутит вред оного или бедностью, или болезнию, или презрением от других, или неповиновением детей, или душевною удавою, не находя ни в одном из благ утешения, хотя окружён ими… Христианин, истинно убеждённый в Промысле Божием, видит всепремудрую творческую силу и перст Божий, показующий нам путь к вечности, а для неверующего печали века сего безотрадны: кто у них умирает — вечно умирает, для них не блестит луч надежды из отдалённой вечности…»
Старец АМВРОСИЙ (умер в 1891 г.). В 1839 году в Оптину пустынь тайно пришёл молодой учитель греческого языка да и остался на постоянное жительство. Несмотря на слабость здоровья, он много потрудился над переводом и изданием аскетических творений, а также собственных богословских трудов. В 1846 году был рукоположен в иеромонаха, а после кончины прп. Макария избран старцем.
Толпы народа со всей России, изо дня в день и с утра до вечера, осаждали пустынную келию, ища благословения, помощи, утешения, совета в разрешении сомнений… Старец встречал и провожал всех с отеческой лаской. Стекавшиеся к старцу Амвросию пожертвования он делил на три части, употребляя одну часть на нужды скита и на помин жертвователей, малую часть — на лампадное масло и восковые свечи, самую же большую часть — на бедных… При этом он говаривал, что сейчас много бедных, но придут времена, когда вся страна обнищает. В 1988 году Поместным Собором РПЦ старец Амвросий Оптинский был причислен к лику святых.
Старец НЕКТАРИЙ (умер в 1928 г.) был последним старцем Оптиной пустыни перед её закрытием Советами. Юродствовал, скрывая острый ум. Даже на собрание, где его избрали старцем, пришёл: одна нога в туфле, другая — в валенке. Многие его предсказания сбылись. «Скоро будет духовный голод, — вспоминал один из современников беседу со старцем. — Не достанешь духовной книги… Наступает век молчания, — слёзы текут у батюшки из глаз… — И вот Государь теперь сам не свой, сколько унижений он терпит. 1918 год будет ещё тяжелее. Государь и вся семья будут убиты, замучены… И если люди не обратятся к Богу, то не только Россия — вся Европа провалится… Наступает время молитв. Во время работы говори Иисусову молитву. Сначала губами, потом умом, и наконец она сама перейдёт в сердце».
Дрожь по коже, когда читаешь оптинских пророков. Но и великое успокоение приносят они. Старец Анатолий Оптинский (Потапов, умер в 1922 г.) писал перед началом революции: «Будет шторм. И русский корабль будет разбит. Но ведь и на щепках и на обломках люди спасаются. Не все погибнут. А что после шторма бывает? Штиль. А потом будет явлено великое чудо Божие. Все щепки и обломки соберутся и соединятся, и снова явится великий корабль во всей красе! И пойдет он путём, Богом предназначенным!»

ЧУДО-ХЛЕБНИЦА
Шёл как-то Житный Дед (соломенный старичок) по улицам Дедославля и дивится, что возле каждого дома ивы растут — да всё купами. «Почему так?» — спрашивает. «Из корзин выросли, — отвечают ему. — Их у нас Лизаветиными зовут. Елизавета-птичница плела ивовые корзины да возле домов ставила — для чёрствого хлеба, чтобы не пропадал. Кур хлебом кормила, а яйца на базаре продавала. Так сына и растила. Но бабы позавидовали и перестали хлеб выбрасывать, своих кур развели. А корзины корни пустили и выросли из них ивы. «А Елизавета?» — «Простудилась во время полой воды, соседскую девочку из реки вытащила, а сама слегла. Вся улица её хоронила. А мальчонка в ПТУ пошёл учиться». И вдруг среди этого разговора налетел вихрь. Взвился Житный Дед в воздух, будто кто его на помощь позвал…
А в это же самое время на другом конце Дедославля среди притихшей стройки одиноко стоял сын Лизаветы-птичницы, практикант из ПТУ. Ему очень хотелось есть. В бригаде новичок приживался с трудом. Может, из-за своего несуразного вида. Телогрейка на нём широченная вместо пуговиц гвоздиками зашпилена, длинные рукава закатаны, а сам — от горшка два вершка. Его даже по имени никто не называл, всё Новичок да Новичок. Только кудри были замечательные — густые, жёлтые, как сосновые стружки.
Приставили его помощником к дяде Коле, а тот заявил: «Ветер у него под кудрями». И правда, у Новичка всё балушки на уме — деревянные сабли выстругивает, самострелы мастерит. Окрестных мальчишек вооружил и сам с ними играл после работы. Первую получку на конфеты-мороженое пустил. На хлеб ничего не осталось.
— Батончика бы теперь, — подумал Новичок. Глядь, а по небу летит… батон. Румяненький! Но это оказался соломенный старичок. Паренёк вспомнил, что такой же Житный Дед стоял у них дома, когда ещё жива была мама. Вдруг дед, приоткрыв васильковый глаз, спросил: «Аль не узнал? Это ведь ты мне из интерната письмо писал: «Милый Житный Дедушка, пришли мне, пожалуйста, новые ботинки и леденцов. Директор у нас очень сердитый…» На почте прочитали адрес: «Куликово поле, Житному Деду», посмеялись и письмо в интернат вернули». — «Да, — улыбнулся Новичок. — Вызвал меня директор, грустный такой: «Держи новые ботинки. Не такой уж я сердитый…» — «Ну, держи батон», — сказал Житный Дед. Потянул Новичок носом хлебный запах, зажмурился от удовольствия. А Житного Деда и след простыл. Зашёл паренёк в бытовку, съел полбатона, огляделся. Увидел сумку с инструментом дяди Коли, взял топор, обрезки досок и стал что-то мастерить…
Назавтра собрались строители обедать, а на столе деревянная хлебница стоит. Откуда взялась? — Новичкова работа! А где ж он сам? Ну, разыскали, привели, усадили за стол. И кто ему бутерброд, кто пирожки подсовывает, кто молока. Паренёк отнекивается: ел, дескать. Да куда там! «А я сразу заметил: хватка у парня есть! — сказал дядя Коля. — Тебя как зовут-то?» — «Лёня Чуркин». — «Не сын ли Лизаветы?» — «Да». После бригадир в хлебнице дырочки провертел, чтобы хлеб не плесневел. Девчата разрисовали её васильками да колосьями. Пообедают рабочие, бывало, останется хлеб — они его в хлебницу. Иной раз неделю лежит, а всё свежий, мягкий. В бригаде Лёня стал своим человеком. Вот только о встрече с Житным Дедом никому не рассказал. Да и сам не знал, действительно ли он видел его или почудилось.

БОГ ТЕРПЕЛ И НАМ ВЕЛЕЛ
«Бог терпел и нам велел» — поговорка русская.
В Царство Божие у нас путь-дорога узкая.
А душа обуглена, пулями пронизана.
Пострадать за други нам на роду написано.
И за весь крещёный мир пострадать готовы мы.
С нами Бог — наш командир, мы — Христовы воины.

ВОЗВРАЩЕНИЕ В ДЕРЕВНЮ
Пригорок, излучина Дона…
Эй, поезд! Скорее домчи
До милого отчего дома,
В деревню Большие Ключи!
Какое там синее небо!
А к праздникам в избах пекут,
Как солнышко, круглые хлебы —
И в гости друг друга зовут.
Там детство моё пробежало
По тропкам и росным лугам…
Отправлюсь я прямо с вокзала
Туда, где крутые стога,
Где бродит конёк полудикий,
Скрипят дергачи в ивняке,
И алое сердце клубники
Качается на стебельке!
И зори, и запах соломы,
И тополь седой у плетня —
Как имя отцовское, помню,
У самого сердца храня…
Вечная память рабу Божиему Алексию в селениях праведных!

предыдущая    следующая