Газета основана в апреле |
||||
НАШИ ИЗДАНИЯ | «Православный Санкт-Петербург» «Горница» «Чадушки» «Правило веры» «Соборная весть» |
Когда бандиты ворвались в дом 49-летнего сельчанина с требованием денег, тот оказался беден и ответил, что не имеет сбережений, кроме мизерной суммы на хлеб и молоко. Однако один из наркоманов схватил топор и замахнулся на хозяина. Но тут выскочил хозяйский кот Васька и вцепился в нападавшего когтями. Воспользовавшись заминкой, сельчанин выскочил на улицу. Когда милиция прибыла в дом, грабителей уже исчезли. На полу лежал убитый ими кот. «Праведный печется о жизни скота своего, сердце же нечестивых жестоко»(Притч.12,10).
Деревня моих предков Кабачино расположилась на взгорке широченной теперь реки Шексны, после постройки шлюзов Волго-Балтийского канала, чуть наискось от женского Воскресенского Горицкого монастыря на другой стороне. Однажды старший брат повел меня на место не деревни, раз была церковь, а села Шуклино — с ударением на О. От него не осталось почти ничего, если не считать горы кирпича от взорванной в 30-е годы церкви Святителя Николая да уходящего в воды Шексны старинного погоста. В этой церкви венчались моя бабушка Анна Федосеевна Смоленцева и дед Иван Иванович Раков, учителя местной школы. Воды реки подмывают крутой берег, и мастерски кованные местными кузнецами кресты частью стоят в воде, как солдаты. Еще страшнее видеть, как стихия открывает могилы предков. Под этим впечатлением я написал незамысловатое стихотворение:
У ВЗОРВАННОЙ ЦЕРКВИ
Кресты кованы в Шуклино
Взрывом погнутые давно.
Ни имен, ни могил, ни дат, —
Мои прадеды здесь лежат.
Давит сверху кирпич горой,
Снизу кости моет Шексной…
Боже праведный! Не прощай
Их неведомую печаль,
Несмываемый наш позор
За безпамятство и разор,
За всплывающие гробы,
За невзгоды после судьбы.
Незатейливый ваш погост
Буйной травушкой позарос,
А вокруг разлились поля —
Вами вскормленная земля —
Ей кормиться, в нее и лечь
Ширью крепких усталых плеч:
Упадает одно зерно,
А взойдет колоском оно.
Так вершилось все испокон…
Я отвесил земной поклон,
С занемевших встаю колен.
Слышу стоны сквозь прах и тлен…
… Да, работа была нелегка—
Кресты кованы на века!
А.Раков
— А все же у православных хоронят веселее: у них есть надежда на лучшую другую жизнь! «Дневник епископа» Вениамина (Федченкова). К последним часам умирающего в агонии человека относились уважительно, говорили: «Он трудится». Умирающий почти не оставался один; попрощаться с ним пускали всех, включая детей. О священнике говорить излишне. И умирал он не в казенной палате в полном одиночестве, а на глазах близких, успев перед смертью покаяться и причаститься Святых Христовых Тайн.
Зашел на подворье монастыря, что рядом с больницей, подать записки на литургию, деньги уже достал, а свечник говорит: «Отец настоятель благословил у всех болящих записки принимать безплатно». Иеромонах Р. всегда отличался добротой. И объяла радость, что это и моя Церковь!
История — хитрющая старуха: то она прикидывается беззаботной девчонкой, то показывает беззубый рот, то превращается в чопорную строгую даму. Много личин у истории, но никогда вы не увидите ее настоящего лица. Но и у старухи свой век: кончится история человеческая лукавая, — начнется история Божественная, истинная.
Редакционные будни. Пришло письмо: «Благосклоняемая редакция, здравствовайте! Вы все неправильно пишете…», — и длинный список «ошибок». Оказывается, слов на букву «У» вообще нет. Отвечаем: «Ваше благовеличие! Теперь бовдем стараться писать как следовает».
Наговорит колкостей обидных — и извиняется. Потом, немного погодя, опять наговорит. Уверен, что поступает по-православному — каждый раз прощения просит… Добрый человек всех людей видит добрыми, а злой и лукавый не только криво, но и прямо ходящих подозревает, укоряет, осуждает, и злословит». Духовный Маргарит.
По родному городу. К 300-летию ремонтируют Троицкий мост, а поблизости кружит трамвайчик 2-го маршрута и звонко грустит. Во всю длину его салона протянулась надпись: «Троицкий мост! Я к тебе вернусь. Твой трамвай». А трампарки уже сворачивают для великих строек. Санкт-Петербург без долгожданных трамваев, как Венеция без каналов. Мы что-то теряем важное в облике города с уходом в небытие трамвайных путей, по которым 200 лет неспешно следовал самый любимый для питерцев транспорт. На очереди, по-видимому, троллейбус, но в нем нет той романтики…
ПЕТЕРБУРГУ
Я никогда не уеду в Америку,
Дмитрий Шишкин, СПб
Слово обезценилось еще и потому, что стало легко технически слово множить. Если
раньше писец, да в монастыре, прежде чем ему доверят чистописать хартию, лет
пять, а то и поболе, учился; если скрипеть гусиным пером было не так просто;
если печатать на пишущей машинке без ошибок и быстро могли единицы, — то ныне,
благодаря (я бы сказал — из-за) компьютеру и множительной технике книги и газеты
пошли лавиной. Отсутствие цензуры только добавило азарта издателям заработать
побольше денег. Сегодня Софье Андреевне не пришлось бы 11 раз переписывать
«Войну и мир» — Лев Николаевич и сам споро исправил бы ошибки. Но раньше
писалось ответственно и с огромным трудом. Возможно, в этом кроется разгадка
тайны, почему за последние десятилетия в литературе нет ничего выдающегося…
«Читать всего совсем не нужно, читать нужно только то, что отвечает на возникшие
в душе вопросы». Л.Н.Толстой.
В больничной палате все свободное время соседи играют в карты. «Да бросьте вы,
ребята, эту дьявольскую игру!» — и объясняю, как могу, скрытое значение мастей и
сути самой игры. В ответ слышу: «А мы только в «дурака» и не на деньги. Все
время убьем». Точно выразился игрок: «Убьем время». Этого-то всеми способами и
добивается князь мира сего: подальше от храма, поближе к соблазну…
На производстве в карты не поиграешь — начальство не даст. Но сгонять в домино в
«козла» в обеденный перерыв не откажется ни один работяга. Стучат и стучат
костяшки под гулким сводом цехов. Начальство рассуждает здраво: уж лучше
«козел», чем водка. А что стоит за этой «невинной» игрой, никому и в голову не
приходит. А ведь козлом в Православии называют лукавого… Козел отпущения» — тот,
на кого сваливают чужую вину, незаслуженно обижают. Евреи выгоняли в пустыню
козла, нагруженного грехами Израиля; второго козла в это время приносили в
искупительную жертву.
Я никогда не уеду в Австралию,
Вся моя жизнь возле невского берега
Так и пройдет, под колонной Ростральною.
Город туманов, мостов и мечтателей,
Город, овеянный славой предателей,
Русской культуры, веками слагавшейся,
Русской святыни, вампиром съедавшейся.
Все пред красой твоей строгой и трепетной
Скроется в шорохе детского лепета,
Смоется чистыми невскими грезами,
Выльется соком весенним березовым.