Главная   Редакция    Помочь газете   Духовенство   Библиотечка   Контакты				Газета основана в апреле 1993 года по благословению  Высокопреосвященнейшего Митрополита  Иоанна (Снычёва)
НАШИ ИЗДАНИЯ	«Православный Санкт-Петербург»       «Горница»       «Чадушки»       «Правило веры»       «Соборная весть»

К оглавлению номера

КАК РЕДАКТОР С РЕДАКТОРОМ

- Вы, Ирина Михайловна, были редактором первой книги моих "Былинок"… Мне нравится ваш подход к авторам: мягкий, не задевающий тонкой авторской субстанции. Это правило такое в "Сатисе", или мне повезло?

- Александр Григорьевич, я рада, что вам было интересно с нами работать, что у вас осталось доброе впечатление о нашем сотрудничестве. Работа с автором - это всегда и радость, и тяжелый труд. Всем нам в издательстве хочется, чтобы наши авторы чувствовали себя соработниками в деле создания книги. Вы знаете, как нелегка эта работа, а поэтому дай Бог, чтобы вам здесь было интересно, радостно, спокойно работать, чтобы ничто не отвлекало от книги. Нужно, чтобы автору было хорошо в издательстве.

- "Сатисъ" существует с 1991 года и по праву завоевал авторитет канонического православного издательства. Каков ваш подход к отбору материалов и авторов?

- Да, действительно: наша главная задача заключается в том, чтобы издательство оставалось православным, и не только по вывеске. Поиск авторов, поиск текстов для нас превращается, прежде всего, в поиск того настоящего православного слова, которое именно сейчас необходимо людям. А люди все разные, каждому нужно свое, и поэтому подход к материалу должен быть и строгим, и бережным.

Сейчас выходит очень много православных книг, много глубоких, серьезных, настоящих книг. И все же… Мы только-только прикоснулись к этому богатству - церковной истории, православному слову, русскому слову, нам еще предстоит его открыть, мы все еще скользим по поверхности. Но нужен и поиск новых материалов, и глубокие исторические исследования, и новые авторы. Но есть, конечно, один критерий, которого мы стараемся придерживаться всегда: текст должен быть канонически выверен и не содержать в себе никакой ереси. Поэтому редактор должен быть человеком церковным.

- А мне вот до настоящего воцерковления еще далеко… Но из своего небольшого опыта я сделал такой вывод: по мере нашего воцерковления и газета становится интересней… Мы делаем газету, а газета делает нас. Можно ли то же самое сказать и о подготовленных вами книгах?

- Можно… Мы все только-только приходим в Церковь. Все мы в Церкви - дети. Но когда мы занимаемся церковно-историческими материалами, когда мы занимаемся мемуарами, мы учимся, мы прикасаемся к тому богатству, которого в нас нет. Нет бытового опыта церковной жизни… А любая книга, с которой мы работаем, предъявляет к нашей духовной жизни самые серьезные требования: не мы ищем критерий подхода к тексту, а, скорее, он сам требует от нас чего-то. Это всегда история прихода человека в Церковь, прихода человека к Богу, это поиск правды, это поиск ответа на вопрос: "Зачем ты живешь?" Это всегда путь. Мы только-только в начале этого пути, а книга предъявляет к нам требования, которым мы вряд ли соответствуем.

- Расскажите, как делается книга. Вот принес человек рукопись. А что дальше? Каков путь от рукописи до книги?

- Александр Григорьевич, если я просто расскажу, как делается книга, опишу внешнюю сторону этого процесса, то это никому ничего не скажет… Книга рождается каждый раз по-новому. Более того, это всегда случается по милости Божией… Я как редактор должна сделать все, что могу, а я знаю, что могу очень мало. Но если я буду стараться, тогда уже и Господь поможет. Не думайте, что, пройдя все технические этапы, рукопись автоматически превращается в книгу - вовсе нет! Православная книга - это совершенно особые требования, здесь любая фальшь и любая халтура (простите за грубое слово) могут изуродовать чью-то душу. Мы не избавились от привычки делать все впопыхах, нас мучает искушение делать быстро и поверхностно. И вот - выходит книга - с обложкой, с отредактированным текстом, но это иллюзия: книги на самом деле нет, книга не получилась, не случилась.

- Вы хотите сказать, что издатель иногда не дотягивает до книги?

- …до того, чем она могла бы быть. Мы часто противопоставляем: вот книга православная - вот книга светская; у нас выходят книги православные, значит, это уже само по себе хорошо. Ничего подобного! Испорченная издательством православная книга приносит душам куда больший ущерб, чем многие светские романы. Вы помните, какие прекрасные профессионалы работали в издательствах в советское время. С точки зрения профессиональной мы во многом уступаем им. Мы еще учимся профессионализму. Учимся у старых книг, учимся у старых издательств, друг у друга… Каждая новая книга - это испытание, это открытие, повторить это невозможно.

- У меня вопрос, может быть, глупый: как вы думаете, для кого пишет автор - для себя, для читателей, для вечности?..

- За каждого автора трудно ответить… Я надеюсь, что в глубине души каждый автор понимает, что он отвечает перед Богом, - не смея, быть может, признаться в этом самому себе. И еще книга - это всегда диалог с читателем. Это разговор - даже если речь идет о научной монографии. Это попытка быть услышанным. Это разговор и с самим собой, но и с читателем.

- В Интернете появляется все больше библиотек. Знатоки утверждают, что время печатной книги подходит к концу. Сможете ли вы смириться с этим?

- Я не считаю нужным смиряться с такими вещами. Я категорически не согласна с мнением так называемых "знатоков". Интернет и книга - это разные уровни существования текста. В электронном виде мы имеем голый текст. Книга, как я ее понимаю, существует в другом измерении.

- Наверное, и читатели у них разные?

- Разумеется. Человек, читающий с экрана монитора, читает именно текст. Он не видит книгу. Он не чувствует ее в руках. Он не сознает ее цельности…

- Я заметил (не знаю, насколько справедливы мои наблюдения), что степень воздействия текста на читателя по мере его продвижения от рукописи к печатному варианту, и далее - к книге, возрастает. Текст в Интернете оказывает на читателя меньшее воздействие. Справедливо ли такое утверждение?

- Если это другой уровень существования текста, то - будем последовательны! - и другой уровень воздействия на читателей. Слово в Интернете существует по другим законам. Кроме запаха типографской краски, есть еще то, что очень трудно определить, но что хорошо знают книголюбы: живое ощущение книги, которая несет в себе память рук, которые ее держали, хранит в себе какие-то пометы (если мы говорим о старой книге). Вот пример. Мы в этом году издавали "Избранные чудеса и наставления старца Серафима Саровского". Издавали по старому изданию 1899 года. Когда я взяла эту книгу в руки - а она была приобретена в букинистическом магазине, - я увидела автограф некоего петербургского батюшки, который в 1901 году подарил эту книгу своей матушке. Осталось ее имя, осталась его подпись. Подарок был, судя по всему, на день Ангела: там есть дата - день Веры, Надежды, Любови. Эта запись - память о батюшке. Как в интернете сохранить такую память? А когда берешь в руки книгу, то не только видишь, но и чувствуешь: книга была читана-перечитана еще до канонизации прп. Серафима! Вот значит, как его почитали еще до прославления! Это теплота, это жизнь, это то, без чего мы все равно не сможем остаться.

- Мы держим дома личные библиотеки, но, если отмечать прочитанные книги, получится, что мы используем книгу из библиотеки всего один раз.

- Квартиры у нас маленькие, книг очень много, но я не могу отказываться от радости иметь дома любимые книги. Конечно, наступит время, когда захочется их кому-нибудь подарить. Но совсем отказаться от личной библиотеки нельзя: сегодня ты книгу в руки не возьмешь, и тебе кажется, что она вряд ли когда-нибудь пригодится, а проходит время…

- …иногда даже десятилетия проходят…

- …и вдруг видишь, что она стоит и ждет тебя.

- Я многим задаю этот вопрос: могут ли православные книги нести в себе благодать?

- Они помогают нам. Порою возьмешь книгу - не зная еще, зачем, - открываешь ее и видишь те самые слова, которые именно сейчас тебе нужны; это каждый православный человек знает, это часто случается. А потом - вы же филолог, вы понимаете благоговение, которое испытываешь всегда, когда берешь в руки старую книгу. Мне кажется, издательство должно возвращать благоговейное отношение к книге.

- Один великий человек утверждал: "Книга - моя рабыня!" Допустимо ли делать на полях заметки, подчеркивать тексты, рвать страницы, загибать их?

- Я сразу скажу, что загибать страницы нельзя ни в коем случае. А что касается подчеркиваний… Когда книга в работе, я позволяю себе карандашом что-то отмечать. Вот именно - позволяю, даю себе разрешение. Только карандашом! И стараясь, чтобы это не ранило книгу.

- Каков ваш взгляд на нынешнюю литературу? Чего недостает на православном книжном рынке, несмотря на его обилие?

- Недостает того, чего недостает нам самим - глубины, серьезности, любви. Я не случайно говорю не о книжных, а о духовных критериях. Недостает благоговения, о котором я уже сказала. Когда все это придет, тогда нам откроются и новые тексты: и церковно-исторические, и архивные, и мемуарные, и художественные. Может быть, главное, чего недостает нам сегодня - настоящего русского слова, слова, которое всегда было для русского человека, не побоюсь сказать, святыней. А наше отношение к слову - начиная от бытовой речи на улице, частной речи в семье, беглой речи на работе, в скороговорке утренней и вечерней молитвы - наше слово перестало быть святыней. И это беда. Мы не чувствуем слова…

- Кстати, Интернет, он вообще не обращает внимания не то что на знаки препинания, а даже на правописание слова.

- А если слова перестают быть святыней, то их можно и писать неправильно. Если слово перестает быть святыней, его можно не любить. А если слово, данное Богом, можно не любить, то можно не любить и человека. Это очень страшная цепочка. Нет понимания святости слова, а в результате возникает то, что я называю - может быть, очень резко - православным хамством. Оно находит свое выражение и в книгоиздательстве, и в церковном общении…

- Наша газета последовательно выступает против книг, написанных в стиле православного фэнтези наподобие "сочинений" Юлии Вознесенской. Каково ваше мнение о такого рода книгах?

- Я не хочу никого обижать и давать жесткие оценки. Но здесь буду категорична. Мне кажется, что есть граница, которую нельзя переступать. Нельзя говорить некоторые слова впопыхах, даже скороговоркой их нельзя говорить, и, не подумав, нельзя писать о некоторых вещах… Я очень остро воспринимаю нецеломудрие этой книги, нецеломудрие в прямом духовном значении этого слова.

- Ирина Михайловна, почему же тогда такое паблисити, такая реклама подобным книгам?

- Потерян критерий истинности. Если мы сами не будем дотягивать читателя до необходимого уровня, то ориентиром станут подобные - очень вредные книги. Это чтение очень легкое, очень простое. Оно отталкивает читателя только тогда, когда у него есть другой ориентир. То, что подобные книги нравятся, - это первый знак того, что ориентиры поменялись в худшую сторону.

- Издание книги - процесс длительный. Как же издательство отражает актуальные вопросы времени?

- Очень сложный вопрос. Но скажите: что сегодня актуально? Можно издавать брошюры на каждую злободневную тему. А можно говорить о проблемах, которые внешне не актуальны, но которые в глубине своей несут ответы на вопросы сегодняшнего дня.

И всегда самые важные и дорогие для издателя книги - те, над которыми работа шла долго и трудно. И если есть Божие благословение - книга выйдет тогда, когда она нужна. И ответит на самые важные, самые актуальные вопросы времени: как обрести веру, как стяжать дух мирен, как сберечь любовь в душе?

- Теперь - простите меня, Ирина Михайловна, я хочу перейти к моей скромной персоне. В Союзе писателей затрудняются определить жанр "Былинок". А что думает об этом редактор книги?

- Жанр действительно определить трудно. Но это хорошая проза - вот что важно, важнее, чем жанровая принадлежность…

- Многие издательства, в том числе и московские, которым я предлагал рукопись, увидев такое количество стихов, сразу отказывались, потому что знали: отношение к поэзии сейчас, мягко говоря, прохладное. А почему "Сатисъ", в отличие от других издательств, не испугался этого обилия стихотворений?

- Это не только к поэзии сейчас такое отношение… Это отношение к слову вообще. Просто в случае с поэзией это острее проявляется. Я же не могла не обрадоваться стихам: ведь в стихах душа отражается так, как нигде больше. А при соприкосновении с прозой и в стихотворении открывается что-то новое, и проза вдруг звучит иначе, а вместе - и рождается "былинка". Пусть само это слово и определяет жанр книги.

- Ирина Михайловна, и все же: что такое книга?..

- Я позволю себе сказать: книга - это святыня.