Главная   Редакция    Помочь газете   Духовенство   Библиотечка   Контакты				Газета основана в апреле 1993 года по благословению  Высокопреосвященнейшего Митрополита  Иоанна (Снычёва)
НАШИ ИЗДАНИЯ	«Православный Санкт-Петербург»       «Горница»       «Чадушки»       «Правило веры»       «Соборная весть»

К оглавлению номера

Перед вами два замечательных человека, два ветерана, прошедшие через самое пекло войны, - у кого, как не у этих людей, спрашивать о том, что в действительности произошло 60 лет назад? За последние годы мы услышали много различных мнений о Великой Отечественной войне, и, видимо, пришла пора вновь обратиться к первоисточнику: к рассказам очевидцев, - не просто очевидцев, но тех, кто побывал на переднем крае, тех, кто отдал Победе свою кровь, свой труд, свою душу. Мы рады познакомить вас с вице-адмиралом А.Д. КЛИМОВЫМ, председателем Клуба кавалеров ордена Александра Невского, и с профессором, доктором медицинских наук, дважды лауреатом Государственной Премии СССР Л.В. ЛЕБЕДЕВЫМ. Нам хотелось бы, чтобы их слова напомнили вам, что война эта была не просто политической игрой, в которой гибли безсловесные пешки-солдаты, но что это было мощное движение народного духа, что великая Победа могла быть дарована только великому народу.

МЫ ВОЕВАЛИ НЕ ИЗ-ПОД ПАЛКИ

- Мне не хотелось бы безоговорочно осуждать современную трактовку истории Великой Отечественной. Что греха таить: годы войны были не самыми легкими в нашей истории. Много было тогда и страшного, и отвратительного, и горького… Но вот что меня безпокоит: журналисты ныне вольно или невольно замалчивают тот замечательный боевой дух, который двигал нашу страну к Победе. Мы воевали не из-под палки. Массовый героизм, самоотверженность, готовность на смерть ради товарищей - этого никаким приказом не добьешься, это должно изначально жить у человека в душе, - и это жило там. К сожалению, сейчас об этом могучем патриотическом порыве сороковых годов почти забыли… Должно быть, и мы, ветераны, виноваты в этом: не донесли, не смогли передать детям, не сумели зажечь молодых своим огнем…

- Но ведь не все солдаты в окопах показывали чудеса героизма… Может быть, патриотический порыв затронул не всех?..

- Понимаете, война - это тяжелейшая работа, и выдержать несколько лет такого напряжения - вещь почти невозможная. Нужно было гореть, нужно было жить ради победы - только сильная душа способна была перенести подобные нагрузки. Я сейчас даже не говорю о постоянной близости смерти - это особый вопрос. Но возьмем чисто физическую сторону боя. Я служил на Волховском фронте, командовал батареей "катюш". Мы стояли среди Мшинских болот, и подвоз боеприпасов туда был невозможен. Солдатам приходилось таскать снаряды на собственном горбу. А ну-ка, представьте: 43-килограммовый снаряд за три километра по трясине! И так несколько ходок. Надолго бы вас хватило? А ведь нас всю войну с места на место перебрасывали: у "катюш" была частая смена огневых позиций. Катим на своих студебеккерах: все равно, ночь или день, зима или лето… На новой огневой позиции никакого укрытия, никаких блиндажей; хочешь спать - на снегу еловых лап настелешь и спишь. Или во время переезда: заберешься под чехол, держишься, чтобы не свалиться под колеса и клюешь носом… Или вот такой пример. Однажды под Ленинградом нашей батарее было приказано поразить 12 целей за полтора часа. Это работа на пределе сил: нужно в течение семи минут с точностью автомата зарядить установку (64 снаряда!), прицелиться, убрать людей в укрытие, дать залп, и тут же снова заряжать. До сих пор, вспоминая этот случай, удивляюсь, как мы сумели это сделать. Но сделали, и никто не ныл!.. Конечно, мы были награждены - о наградах командование не забывало, но не меньше грело душу и сознание своей победы: справились! сумели!

- Порой раздаются голоса, говорящие, что оборона Ленинграда стоила России слишком больших жертв, что, сдав Ленинград немцам, мы бы спасли людей от смерти… Но, если отбросить эмоции: насколько целесообразна была бы сдача Ленинграда? Спрашиваю вас и как участника обороны города и как военачальника, знатока военного искусства.

- Такие рассуждения не имеют ничего общего со здравым смыслом. Трудно даже понять, на чем они основываются: неужели людям не известна история войны? Пока Ленинград держался, немцы не могли подойти к Москве с севера. Если бы город пал, для Гитлера тотчас открылась бы дорога и на Москву, и в северные области России, и даже на Урал. Освободились бы огромные немецкие силы - и освободились бы они для того, чтобы убивать. Война пошла бы уже совсем по-другому, в условиях куда менее выгодных для нас, и очевидно, что день победы пришел бы намного позже… Итак, не надо думать, что сотни тысяч умерших от голода, и сотни тысяч, павших в боях под Ленинградом, были безсмысленной жертвой, словно погибли они от нелепого несчастного случая или в угоду чьим-то амбициям. Нет, их смерть - славная, героическая, - они намного приблизили победу, они своими телами заградили врагу путь в глубину страны.

- А можно ли сказать, что сдача Ленинграда поставила бы под вопрос и саму возможность нашей победы?

- Я бы не был столь категоричен. Еще раз напомню вам: боевой дух народа был очень высок. Да, жертвы бы пришлось понести несравнимо большие… Но мы бы все равно одолели. Уже работали перевезенные в Сибирь предприятия, уже создавалось оружие более мощное, чем у противника… В тылу имелось еще достаточно резервов… И все же день 9 мая 1945 года был бы тогда ничем не примечательным фронтовым днем. И я не знаю, как можно, даже не очень тщательно изучив историю войны, утверждать, что Ленинград следовало сдать. Думаю, что утверждающие так прекрасно все понимают и сознательно лгут, желая высокое самопожертвование защитников города выставить безсмысленной бойней.

- Анатолий Дмитриевич, вы следите за тем, что происходит в армии сейчас? Общаетесь с современными офицерами?.. Каковы ваши впечатления?

- Да, клуб кавалеров ордена Александра Невского, который я возглавляю, объединяет представителей всех родов войск, и мне часто приходится встречаться и с морскими и с сухопутными офицерами. Общаемся мы со слушателями военных академий, с курсантами, с кадетами… Приходится и напрямую у них спрашивать: как служба, как настрой, как дух боевой? Увы… Ответы не радуют. Настрой послевоенного времени был иным: мы и мысли не держали, что закончив училище, двинем в какую-то далекую от армии сферу… Нет! Вот я, например, получив назначение на Северный флот, был очень рад: на таком боевом флоте выпало мне служить! А сейчас молодые офицеры, завершив учебу, не видят для себя перспективы. Их ждет нищенская жизнь, но и ее можно было бы вытерпеть, если бы не другая беда. Флот (говорю о нем, потому что мне это ближе) сейчас практически не пополняется новыми боевыми кораблями, - та же самая картина в других видах вооруженных сил. Офицерам словно говорят: вы нам не нужны, вы - обуза. Кто же захочет служить с таким напутствием?

- А если всерьез браться за подъем армии, что нужно сделать в первую очередь?

- Прежде всего нужно укреплять офицерский состав. На подготовку кадров в наших учебных заведениях, на отбор курсантов нужно обратить самое серьезное внимание. Сегодня у меня гостил мой друг, профессор одного из военно-морских училищ. Я ему впрямую вопрос задал: "Можешь ли ты сказать, что за люди у вас сегодня учатся?" - "Могу. Процентов 80-85 - это дети из бедных семей, а также приезжие из села. У них недостаточный уровень общего образования, они испытывают трудности в освоении материала высшей школы. Им учиться тяжело, а молодые преподаватели и заниматься с ними не хотят - настроя прежнего нет". Вот что касается обучения военных. Что же касается руководства Вооруженными Силами, то большинство офицеров считает, что руководить Министерством Обороны непременно должен специалист. Нужно пересмотреть роль и место Генерального штаба: сейчас он совсем отстранен от задач, связанных с боевой подготовкой…

- Как вы считаете, какой для России внешний противник сейчас более опасен: Запад или, наоборот, - Восток, Китай?

- Трудно сказать… Что касается Китая, то он сейчас может забрать Сибирь и без войны. А Запад… Чтобы не говорить много, скажу так: думать о боях с внешним противником нам сейчас нельзя. Ни в коем случае! Сейчас нужно все внешние конфликты урегулировать мирными средствами. Нам не до боевых действий. Нам чужая земля не нужна. Нам трудиться и трудиться нужно, - и не один десяток лет! - чтобы восстановить то, что было разрушено и без боя. Армия не может возродиться, если не возродится Россия.

ПОБЕДИЛИ ХОРОШИЕ ЛЮДИ

- Приходилось. Должен сказать, что мы были так воспитаны: раненый - немец он или румын, или венгр, - а помощь ему нужно оказать. Ко мне приходят мои солдаты, докладывают: нашли раненого немецкого офицера - значит, надо лечить.

- А общаться с ними приходилось?

- С немцами - нет, не особенно… Вот со власовцами - это да. Как-то в Австрии мои солдаты захватили в плен двух власовцев: один - русский из Подмосковья, другой - узбек из Ташкента. Узбек трясся мелкой дрожью и все твердил, что у него папа коммунист, что его не надо расстреливать, а русский держался с некоторым достоинством. Солдаты уже собирались крепко наподдать им, но я решительно запретил самоуправство и приказал отвести пленных в штаб. Этот случай, а также некоторые другие встречи с "бойцами РОА" утвердили меня в мысли, что к Власову шли не по идейному антикоммунизму, а просто от страха за свою жизнь. Смелые, благородные, просто очень хорошие люди - воевали на нашей стороне. Это мое глубокое убеждение: 90% наших воинов - и командиров, и бойцов, - были хорошими людьми. Потому мы и победили.

- Неужели девяносто процентов?..

- Я говорю, руководствуясь собственным опытом. Меня в моем стрелковом гвардейском батальоне окружали удивительные люди. Начнем с нашего командира, Ивана Николаевича Дюрягина. Я помню, как в боях за Будапешт он стоял во весь рост под ураганным огнем. Для чего он это делал? из пустого фанфаронства? Нет: он делал это ради нас, молодых офицеров и солдат, - мы видели, что наш командир ничего не боится, и тоже подтягивались, равнялись по нему. Помню военфельдшера Аню Малыгину… Был яростный бой за город Николаев, наша атака захлебнулась, в строй поставили даже медицинскую службу, но шквальный огонь немцев совсем придавил нас к земле. И вдруг я вижу, как на левом фланге поднимается военфельдшер Аня, подходит к бойцам, убеждает их подняться, увлекает за собой в атаку. И мы поднялись, и враг отступил… Помню замечательного парня, казака, Ваньку Азарова. Он по собственному почину, едва ли не из озорства, переоделся в немецкую форму, проник с несколькими друзьями в расположение противника, и там они закидали гранатами целую роту. За такое нужно давать Звезду Героя, но у Вани с дисциплиной было плохо, и пришлось ему удовольствоваться орденом Славы. Интересный был человек: когда в первые дни мира солдаты начали получать долгосрочные отпуска, Ванька отправился не к себе на Дон, а… в Париж! Границы тогда были открыты, это можно было сделать легко. "Домой я успею, - говорил Азаров, - а в Париже когда еще побываю?"

- Лев Валерьевич, скажите как специалист: советская военная медицина во время войны была на хорошем уровне?

- Вполне. Я был командиром санитарного взвода и мог убедиться в этом лично. Мои слова подтверждают и люди, руководившие нашей медициной - прекрасные специалисты, крупные ученые…

- А скажите, сколько инвалидов осталось после войны? Много спорят о числе погибших, но ведь массовая инвалидность - это тоже один из страшных "подарков" тех лет…

- Можно найти и более точные цифры, но я скажу так: наши потери по армии (то есть только среди воевавших!) не превышают семи-восьми миллионов - цифра вполне сопоставимая с немецкими потерями… Теперь считайте: в каждом бою количество убитых - примерно одна четверть от общего числа пострадавших. То есть раненых в четыре раза больше, чем убитых. Из этих раненых одна треть - тяжелораненые, то есть те, кто, выжив, может остаться инвалидом. Итак, выходит, что около 10 миллионов наших бойцов получили на войне тяжелые увечья. Впрочем, повторю, что можно найти и более точные цифры.

- Я слышал, что после каждого боя из строя выбывали не только убитые и раненые, но и те, чья психика не выдерживала это страшной нагрузки. Говорят, что сошедших с ума было не меньше, чем раненых…

- Не знаю, кто вам такое сказал… Я все-таки всю войну провел на переднем крае, участвовал в таких страшных боях, как оборона Будапешта (многие знают, что это было едва ли не самое кровопролитное сражение конца войны), и мне не приходилось видеть сошедших с ума от страха. Я, конечно, не отрицаю, что такое где-то и случалось порой, но говорить о том, что это было массовым явлением, - нет, я бы не стал. В моем батальоне этого точно не было. Еще раз повторю: мы потому и победили, что на нашей стороне воевали люди сильные, отважные, хорошие люди.

- Да, девяносто процентов, - вы говорили… Ну, а остальные десять? Сейчас любят говорить, что русский мужик, вломившись в Европу, тотчас начичал чинить безобразия…

- Безобразия были, да. Нужно реалистично оценивать обстановку: в большом коллективе всегда найдется несколько подонков. И они находились - отрицать этого нельзя. Но нужно понимать: в ту пору господами положения были не подонки. Расскажу такой случай. Наш батальонный парторг, некто Клычев, однажды в Австрии устроил охоту за молодой венгерской девчонкой. Загнал ее в бункер, и, не добившись желаемого, выстрелил в нее и прострелил девушке плечо. Наши солдаты, охваченные возмущением, скрутили насильника и уже хотели разделаться с ним, но я успел доложить командиру батальона; состоялся суд - и пошел бывший парторг в штрафбат. То есть, опять-таки, побеждали хорошие люди. И боевой, патриотический дух был среди наших солдат очень высоким. Я знаю: если бы Сталин приказал нам не останавливаться в Германии, а идти дальше - во Францию, в Грецию, в Италию, - мы бы пошли и за две недели заняли бы всю Европу. И дело тут не только в том, что наша армия была безусловно сильнее американской: нужно учитывать и то, что население нас принимало очень хорошо. Мы закончили войну в Чешских Будеевицах, а домой шли пешком - через Чехословакию, через Румынию - в Одесский военный округ; и в каждом городе по пути устраивали парад Победы. Вы бы видели, какой это был праздник для местных жителей, как они радовались нам!..

- Лев Валерьевич, вы все время говорите "хорошие люди"… А что вы понимаете под этими словами? Какого человека можно назвать хорошим?

- У меня даже есть своя "схема хорошего человека". Вот я рисую человеческую ладонь: в ней пять пальцев, и все одинаково важны. Первый палец - это профессионализм. Человек, не знающий своего дела, - никчемный человек, он зря ест чужой хлеб. Второй палец - духовность. У человека должны быть высшие идеалы: пусть не религия, пусть не вера, но хотя бы стремление служить ближним, любовь к добру. Третий палец - здравый смысл: он все регулирует, всем управляет. Четвертый - справедливость. Мне дико смотреть, как нынешние абрамовичи и ходорковские могут богатеть, когда у моих больных нет денег на простые лекарства. И пятый палец - разумная достаточность: всего должно быть в меру, ни в чем не нужно забирать лишнего. Рука может быть здоровой, только если все пять пальцев на месте. Профессионализм сам по себе превращает человека в бездушного делягу, духовность без разума вырождается в болтовню, здравый смысл - он и у Гитлера был, и так далее… Стремитесь, чтобы все пальцы у вас были здоровыми, тогда и ладонь - то есть душа ваша будет совершенной, гармоничной, тогда и силы в ней будут - силы для того, чтобы одержать победу над злом.

Вопросы задавал Алексей БАКУЛИН