Главная   Редакция    Помочь газете
  Духовенство   Библиотечка   Контакты
 

Газета основана в апреле
1993 года по благословению 
Высокопреосвященнейшего
Митрополита 
Иоанна (Снычёва)

  НАШИ ИЗДАНИЯ    «Православный Санкт-Петербург»       «Горница»       «Чадушки»       «Правило веры»       «Соборная весть»

        

К оглавлению номера

БЕЗ СТРАДАНИЙ ЖИЗНЬ НИЧТОЖНА

с ранней юности считала, что быть актером - это счастье. Я тогда работала в Саратовском театре, и для меня не было других радостей, как только репетиции, распределение ролей, спектакли… Все это было так интересно, так здорово! - рассказывает Наталья Сергеевна Конькова, петербургская актриса, двадцать семь лет проработавшая в Ленконцерте, мать двоих детей, православный, глубоко верующий человек.

- Надо сказать, бездумная у меня была молодость. Я не понимала тогда ни значения актерской профессии, ни ответственности за душу зрителя, - а ведь любой актер эту ответственность несет в полной мере! И только приехав в Ленинград и много лет проработав актером "разговорного жанра" - я читала со сцены русскую классику и лучшие произведения современных авторов, - я начала понимать, что актер - это в первую очередь просветитель. Я уверилась в том, что актер - профессия поистине великая. Он несет со сцены слово, и либо поднимает зрительскую душу почти до небесных высот, либо низвергает ее в тартарары… Талант - дар Божий; вопрос - как распорядиться им… Дар этот - подлинно велик, и обладать им - значит нести огромную ответственность перед Господом.

- Расскажите, пожалуйста, когда вы впервые оценили всю тяжесть этой ответственности?

- С юности мне очень нравился Лермонтов, особенно его "Демон"… И долго жило в моей душе желание сделать чтецкий спектакль по "Демону". Вот однажды - а было это еще до моего воцерковления - я решила, что пришло время. Достала томик Лермонтова, раскрыла и прочла первую строчку: "Печальный демон, дух изгнанья"… И остановилась, начала, по своему обыкновению, примерять прочитанное на себя: самое себя представлять этим самым духом изгнанья. И таким страшным, ледяным одиночеством дохнуло мне в душу, таким нечеловеческим страданием, что я испугалась. Испугалась и сразу отложила книгу: не мне испытывать те чувства, что пережил этот… это… существо… Нет, такое не для меня! И вот что я еще подумала: а как же Лермонтов? Как же он написал это - когда? - в четырнадцать лет! Вдумайтесь!.. Что должен был испытать, что пережить этот малыш?..

- Да, удивительно! Как-то я никогда об этом не задумывался…

- …Представьте себе, через какую боль прошла душа этого мальчика!.. Ну, да ладно: на том моя затея с чтением "Демона" и закончилась. Но была и другая история, которая закончилась несколько иначе… Я всегда восхищалась творчеством Чингиза Айтматова. Прочла в свое время его "Буранный полустанок" - это была модная книга в конце 70-х годов… Ну, и решила прочесть со сцены самый эффектный эпизод из этого романа: легенду о манкуртах. Если вы ее забыли, напомню: в древности завоеватели-чжурчжени с помощью страшной пытки лишали своих пленных воли и разума, а затем превращали их в послушных роботов-убийц, в манкуртов, как это называется в романе. Одного такого манкурта разыскала его мать и попыталась вновь вернуть ему человеческую душу, но ничего не вышло из этой попытки: манкурт не узнал мать, не понял, что она хочет его спасти и в конце концов убил ее. Начала я репетировать эту легенду… Нет слов: она меня волновала до глубины души. Первое время я просто не могла читать: слезы лились неудержимо. Режиссер терпеливо ждал, пока это первое волнение пройдет, и только когда я смогла прочесть ее от начала до конца более или менее спокойно, начал настоящие репетиции… Я уже говорила: всякий текст, с которым мне приходится работать, я пропускаю через свою жизнь, свои обстоятельства: только так я могу сжиться со своими героями, почувствовать их живыми людьми и себя почувствовать в их коже… Так и тут: на месте несчастной матери я представляла себя, а на месте манкурта… На месте манкурта я представляла своего сына. И вышел спектакль, и даже получила я за него какую-то премию… А потом началось страшное. Мой сын тяжело заболел. Заболел духовно: у него, скажем так, начался распад человеческой личности. Это было жутко, это было внезапно, и это так совпадало с моей айтматовской работой, что меня не покидало ощущение: я сама втянула моего сына в этот кошмар! Я и сейчас так считаю. Сколько мне всего пришлось пережить, пока это мрак начал рассеиваться, сколько было слез и молитв материнских… Не буду об этом говорить: слишком больно. Случилось бы это, если бы я не взялась за спектакль по Айтматову? Не знаю. Правда, не знаю. Но в душе я убеждена: связь между спектаклем и болезнью сына была. Я слишком отождествила себя с героиней легенды. Я не должна была этого делать.

- Так, значит, есть какие-то особые "демоны лицедейства", которые подстерегают актера в его работе?

- Их три: плохой текст, плохая трактовка и плохая игра. Вот "театральные демоны", вот актерские грехи. Текст должен отбираться с огромной осторожностью. Нужно по возможности просчитать, чем они отзовутся в душах людских, и нужно помнить, что при неверном выборе первый удар придется по нам же - по актерам. Я всегда старалась работать с русской классикой, а из современных авторов очень люблю Шукшина, Распутина, Астафьева, Белова и всю эту плеяду наших великих "деревенщиков". Вот литература, которая поднимает душу - и у актера, и у зрителя. Читать их со сцены - это значит совершать очень полезную и благодарную работу по исправлению человеческих душ. А как я любила спектакль по "Старосветским помещикам" Гоголя! Проза такая неторопливая, даже тягучая, но Гоголь настолько глубок, что в нем каждый раз находишь все новые и новые черты, новые грани, и работать с его текстами - занятие захватывающее! "Старосветские помещики" - это такой гимн любви и в то же время глубочайшее исследование семейной жизни, семейного счастья. Сейчас, играя в театре "Комедианты", я снова встретилась с Гоголем - в пьесе "Женитьба", - и как я благодарна этому театру за такую встречу! Гоголь - необъятен. Но, с другой стороны, нужно понимать, что текст в театре - дело вторичное. Важна трактовка этого текста. Ведь можно и "Преступление и наказание" поставить в виде мюзикла! А что, вы не знаете подобных случаев? И третье - игра. Либо актер что-то зрителю дает, либо отнимает. Чем духовно богаче исполнитель, тем больше он может дать: выходит, актер ответственен перед зрителем за свою душу. И поэтому самое страшное для меня - это плохое слово, плохой режиссер и плохой актер… Слияние этих трех вещей и порождает тот демонизм, которым питаются современные зрители.

- Сейчас любят говорить, что актер - это профессия не для мужчин, что актерский образ жизни губит в душе мужские качества. Что вы, как женщина, об этом думаете?

- Я думаю, что это чушь. Совершенная чушь. Возьмите, к примеру, Армена Джигарханяна, который во всех своих фильмах и спектаклях - истинный мужчина. В нем всегда ощущается настоящее мужское начало. Нет, оставаться мужчиной, имея профессию актера, - это и возможно, и более того - необходимо. Как ты сыграешь Шекспира - не обладая мужской душой, не понимая истинных мужских страданий? Нет, я с этим не согласна! Сейчас как-то все переворачивается… Я, наверное, уже старый человек, потому что какие-то вещи не понимаю намертво: мужскую инфантильность, например. Женщина, чувствуя ее, пытается вырваться на первые роли, забыв о семье, о детях… И я-то сама, каюсь: за всеми своими спектаклями, гастролями упустила много в своих детях, и приходилось мне наверстывать упущенное, уже когда они стали взрослыми…

- Тогда, может быть, сказать наоборот: актерство - это не женская профессия, раз она вырывает женщину из семейной колеи?

- Нет, почему вырывает? Нет, женщина должна держаться за свою профессию, ей, наверное, нельзя быть только домохозяйкой. Но по крайней мере частицу себя дому отдавать надо. Женское начало в семье - это великое дело. Я вспоминаю о женщинах, которые сейчас начали заниматься бизнесом… Я тоже пыталась это делать. Ничего у меня не получилось. Ничего, совершенно. Мы открыли свое кафе… Но вот приходит к тебе человек, которого надо накормить, а ты знаешь, что у него нет денег. Как быть? И говорить нечего: конечно, мы его кормили. Рядом с нами был центр реабилитации слепых, и время от времени его пациенты к нам заглядывали… Естественно, мы брали с них какой-то минимум, и, естественно, с такой политикой мы вскоре разорились вчистую…

- Наталья Сергеевна, расскажите, как вы пришли к Богу?

- Как и все - через страдания. Только то и ценно, что получено через страдания. Я вам рассказывала о болезни моего сына… А ведь я и сама болела, лежала в онкологическом институте, и никто не мог сказать, буду я жить или нет… Помню, как раз в то время я должна была сдавать худсовету свою новую программу "Спасибо, земля, за праздники!", по стихам Глеба Горбовского. И вдруг - болезнь, и я оказываюсь в этом институте… Что я пережила, вы, думаю, и сами понимаете… Но взамен я получила нечто настолько ценное, что ничего ценнее и представить нельзя. Я поняла, что жизнь наша - это не только то, что здесь, на земле, в этом далеко не всегда прекрасном мире. Есть и что-то более высокое, чем наша повседневная суета. Не скажу, что я сразу стала православным человеком, но начало было положено. А потом - новые беды, новая боль… И это все ближе и ближе приводило меня к Богу, к Церкви… Вы знаете, ту программу - по стихам Горбовского - я все-таки сдала, и уверена, что сделала ее на совсем ином уровне, чем готовила до болезни: намного глубже было мое прочтение. Совсем иначе после болезни произносились слова: "Спасибо, земля, за праздники!" И тут я впервые поняла, что достичь чего-то можно только ценою страданий. Поняла, что только страдания освящают жизнь, только они - настоящая ценность… Живя без страданий, человек неизбежно превращается в ничтожество. Душа, обогащенная болью, способна возвысить и очистить другие души… В нашем веке появились актеры, которые несли зрителю колоссальный духовный заряд. Один из моих последних театральных восторгов - Лебедев в "Истории лошади", - это такая песнь старости!.. У меня было ощущение, что я сейчас на коленях поползу к сцене, чтобы низко поклониться артисту. И вся эта актерская плеяда именно в ХХ веке появилась, а ХХ век был веком страданий, по крайней мере, для России… Мне кажется, я права. Жизнь не должна быть легкой. Не должна. Она должна быть насыщена и страданиями, и радостями, и горестями, и счастьем, но самое главное - она должна быть насыщена любовью.

- Выступая в нашей газете, Андрей Владимирович Толубеев сказал, что, видимо, уже пришла пора создавать православный театр, - то есть такой театр, который открыто заявляет, что стоит на православных позициях…

- Я считаю, что любой русский театр должен быть православным. То есть он будет православным постольку, поскольку будет русским и станет придерживаться главным образом русского классического репертуара. Возьмите Островского: как он современен! Он и сейчас современнее любого нынешнего драматурга! А Чехов? А Достоевский? А Гоголь? Если не пытаться на их основе создать нечто чуждое их духу, а старательно проникать в глубины их прозы, быть честными до конца, то вот вам и будет настоящий православный спектакль, настоящий православный театр.

Вопросы задавал Павел ГОРЕЛОВ