Главная   Редакция    Помочь газете
  Духовенство   Библиотечка   Контакты
 

Газета основана в апреле
1993 года по благословению 
Высокопреосвященнейшего
Митрополита 
Иоанна (Снычёва)

  НАШИ ИЗДАНИЯ    «Православный Санкт-Петербург»       «Горница»       «Чадушки»       «Правило веры»       «Соборная весть»

        

К оглавлению номера

Аксиос!

ВСЕВОЛОЖСКИЕ ЮБИЛЕИ

- …Провели сюда в XIX веке железную дорогу, начали здесь люди селиться, а людям церковь нужна. Построили сперва часовню. Но часовни мало!.. Решили переделать ее в церковь: пристроили молельный зал, и вышло так, что купол пришелся над самым алтарем, - такого, наверное, ни в одной церкви нет!..

Так рассказывал о церкви Святой Троицы в городе Всеволожске настоятель ее, протоиерей Иоанн Варламов. Купол во Всеволожском храме и в самом деле необычный. Многие утверждают, что расписывали его в 30-е годы монахини Леушинского монастыря, которые в ту пору жили при храме. За семьдесят лет живопись потускнела… А в конце 90-х в церкви вспыхнул пожар; пламя успели вовремя потушить, разрушения оказались хоть и болезненными, но не роковыми. И вот, когда отмыли от копоти купол - какими же свежими, яркими красками засветился он над алтарем! Все вдруг увидели старую роспись, увидели, что сделана она с большим мастерством и благоговейной любовью, - и словно небеса распахнулись над маленькой деревянной церковью!..

Церковь немало повидала за свои сто лет, но всегда хранил ее Бог. Советская власть ее, как водится, закрывала, но стараниями благочестивых людей закрытый храм был переделан в зернохранилище, а это спасло его от разрушения: в зернохранилище температурный баланс и влажность должны быть строго определенными, что не только для зерна, но и для церковных стен оказалось весьма благоприятным… Сразу после войны храм был возвращен верующим, и с тех пор, до самого недавнего времени, он едва мог вместить всех молящихся: сюда стекались богомольцы едва ли не со всего района; в праздничные дни опоздавшим приходилось стоять на улице. Сейчас стало несколько спокойнее: даже в самом Всеволожске начали действовать еще три храма, и в Свято-Троицкую церковь ходят теперь только самые преданные прихожане, - а таких здесь немало… Любовь к храму определяется уважением к настоятелю. В октябре этого года и храм и его настоятель отмечают свои юбилеи: церковь - столетие (30 октября), а отец Иоанн Варламов - семидесятипятилетие (22 октября). Многая и благая лета вам, батюшка!

- Слава Тебе, Господи, - осеняет себя крестом о. Иоанн, - за то, что дал возможность в посильном здравии дожить до такого возраста. Русский человек, как сказал Некрасов, "вынесет все, что Господь ни пошлет"… Родился я в семье благочестивой… Отец - тверской крестьянин, а мать родом из донбасской деревни. В молодости она любила совершать паломничества в Кронштадт, где в ту пору еще служил св. прав. о. Иоанн. Мама моя была на исповедях у батюшки, видела, как болящие исцелялись сразу же после его молитвы… Наставления батюшкины она хорошо помнила и потом часто повторяла их своим детям. Вот почему все мы с раннего детства приучены были молиться еще не прославленному, но нами глубоко чтимому Иоанну Кронштадтскому. Именно в Кронштадте, во время паломничества, и познакомились мои родители. Здесь и поженились. А потом - революция, гражданская война, страшный голод в Петрограде - и они уехали в Донбасс, на мамину родину.

Отец, Царство ему Небесное, был ревностный христианин и не мог спокойно смотреть на то, как совершается несправедливость, как люди богохульствуют или сознательно грешат. Он тогда сразу выступал с обличениями, напоминал о Страшном суде… Это ему, кончено, даром с рук не сходило: приходилось и под расстрелом быть, приходилось и убегать из заключения, но до поры до времени Господь миловал нашу семью. А в самом начале 1938 года пришел к нам следователь, был учинен обыск… Все это происходило на моих глазах. Забрали последние пожитки нашей нищей семьи, отрезы материи - маме на платье, нам на рубашечки… Тут же и книги духовные… И отца увели. Сначала нам говорили, что он в сидит тюрьме в Красноармейске, потом его перевели в областной город… А потом и эти скупые сведения перестали к нам поступать. Остались мы на иждивении мамы, а она работала уборщицей и прачкой по найму, тем и добывала свой жалкий кусок хлеба. Так что детство наше было самое скромное… В 1941 году, за четыре месяца до начала войны, ушел в армию старший брат…

- Тяжело, наверное, было вам, ребенку из верующей семьи, в которой к тому же и отец арестован…

- Безусловно, тяжело. Мы с детства воспитывались в вере, и отказаться от молитвы, от крестика казалось нам просто немыслимым. Помню, когда брат мой учился; маму постоянно вызывали к директору за то, что он не хотел снимать крестик. В наказание за верующего сына она должна была безплатно работать в школе: мыть полы, например. Когда я стал школьником, мою учительницу тоже приводил в ужас крестик у меня на шее. Пришлось маме отрабатывать и за меня…

- Что-нибудь изменилось в вашей жизни после начала войны?

- Мы попали в оккупацию… Когда мне исполнилось 14 лет, был я привлечен немцами на работу: строил грунтовую дорогу и был очень рад, что работаю дома, а не в Германии, как тысячи моих сверстников. И потом, хоть и трудно было на земляных работах, но кусок хлеба, конечно, мы имели. Помнится и еще такое: в 1943 году какая-то танковая бригада Красной Армии прорвалась в наш район до самого Красноармейска, который в ту пору был глубоким немецким тылом. Два дня тихо было. Потом немец начал бомбить. На меня - так уж, видно, Господу было угодно - вдруг напал невероятный страх, и я убежал в соседний поселок на несколько дней, а мама осталась дома. Когда вернулся, она рассказала мне такое: подошли немецкие части, окружили Красноармейск, завязалось сражение. Вышли из этого кольца лишь единицы наших солдат, но и с немецкой стороны было много погибших. Прошло два дня, жители города понемногу успокоились, начали убирать трупы… Тут прибыла воинская часть СС и маршем двинулась по улице. Время от времени останавливаются: один солдат заходит в дом, второй, подняв автомат, стоит на крыльце. С криком: "Man, man!" - эсэсовцы выводят мужчин на крыльцо, а там автоматной очередью по ним… Когда все утихло, мама пошла на разведку. И объял ее ужас: в каждом доме горький плач! Ведь многих мужчин не успели призвать в начале войны (немцы быстро наступали), а многие возвратились с плена… И когда я узнал об этой расправе, то возблагодарил Бога, за то, что он спас меня…

- А сейчас говорят, что немцы никаких жестокостей не творили…

- Всякие немцы были… Это я, все-таки, про СС рассказывал, а про тех, что в нашем тыловом районе отсиживались, может быть, такого и нельзя сказать. Хотя все равно, ничего хорошего мы от них не видели. Когда шло строительство дороги, то мы были у них как рабы, а они могли и палкой огреть, и что угодно… Испытали мы тогда все прелести рабства. И вот еще: до войны мы в Красноармейске долго мыкались без жилья, пока отец не купил крошечную сараюшку. Пробили мы в ней окна, разделили на две комнатенки и стали жить. Немцы одну из наших каморок конфисковали и поселили в ней какого-то пехотного капитана. Нам с мамой осталась одна комнатка, тут же жила и наша родственница с дочкой-младенцем. Я за этой девочкой присматривал, пока женщины были на работе, а сосед-капитан следил за мной: он детского плача не переносил и потому требовал, чтобы я четко исполнял свои обязанности. Стоило мне отлучиться из дома, чтобы покататься на коньках, как девочка тут же начинала плакать. Услышав плач, капитан мчался за мной на каток и, страшно ругаясь по-немецки, пинками гнал меня домой. Мне он казался настоящим зверем, каких и свет не видел… Потом, когда уже близилось немецкое отступление, один офицер хотел прихватить меня с собой в Германию - в качестве денщика, что ли… И дело это считалось решенным: уже и одежду мы собрали в дорогу. Но мама плакала, горячо молилась, прося у Господа, чтобы я остался дома, да и сам я молился тоже… И вот, по молитвам моей мамы, случилось чудо: немцам пришлось отступать из Красноармейска так спешно, что мой офицер напрочь забыл обо мне.

- Как на Донбассе встречали Красную Армию?

- С удивлением. Сам я этого не видел, но соседи рассказывали. Сначала отступают немцы и через город движется огромная армия: танки за танками, грузовики за грузовиками, полки за полками… Внушительная сила! Смотрят люди и думают: что за исполины обратили в бегство это воинство? И вот, немцы ушли, в город вступает Красная Армия… Красноармейцы оборванные, грязные, смертельно усталые… Кто-то тащит на палке узелок со своими пожитками, кто-то колясочку для этого приспособил… Изнуренные до невозможности, никакой силы в них нет… Как же это они сломили такую мощную военную машину? Увидев такое, люди начинали понимать, что побеждало не оружие, не военная сила, а Сам Господь Бог. Господь наказал, Господь и освободил. Наказал за отступление от истинной веры, и когда увидел хоть малое покаяние, увидел слезы, то смилостивился. И многие видели эту милость Божию: голыми руками наши солдаты побеждали непобедимого…

- Значит, для вас война кончилась в 1943 году?

- Да… Меня еще могли мобилизовать, но поскольку я поступил в техникум горного машиностроения, то мне полагалась бронь. Техникум находился в 150 километрах от нашего города. Пассажирские-то поезда в ту пору не ходили, и мы тайком добирались на товарняках. За это милиция нас гоняла… Однажды забрался я в порожняк, сижу, притаившись, и вдруг вижу: патруль осматривает поезд. И именно ко мне идут! Я начинаю вслух читать молитву и прямо на глазах у милиционеров прячусь в какую-то дыру. И спасла молитва: милиционеры равнодушно посмотрели на меня и прошли мимо! Конечно, за езду на товарняках не расстреливали, но несколько дней под арестом пришлось бы посидеть, в техникум бы сообщили, а там… Вообще, чудес в моей жизни было немало, хотя зачастую они проходят почти незаметно. Душа знает, что Господь - близ и Божия Матерь всегда готова укрыть тебя Своим Покровом, - ты только не ленись молиться!..

- Как же вы стали священником?

- После окончания техникума направили меня в Ворошиловград. Там я трудился и посещал храм, услаждая душу проповедями и службами архиепископа Никона. С его-то благословения и поступил я в Одесскую семинарию, закончил ее и - опять-таки по благословению владыки Никона - поступил в Санкт-Петербургской Духовную Академию. Но душа моя чувствовала, что архиепископ наш доживает последние дни, и я на год отложил свое поступление, оставшись с владыкой до самой его кончины… Светлая память о нем всегда питает мою душу, согревает меня… Он был мне и как отец родной, и как духовный наставник. Не могу без слез вспоминать о нем… Потом закончил я Академию в Ленинграде и пошел чтецом в Преображенский собор. Направили меня к уполномоченному просить разрешение на постоянную работу. Уполномоченный встретил меня - ну просто как заботливый отец! Расспрашивает о жизни, безпокоится, интересуется планами. Я говорю, что намерен жениться, семью устраивать. Ему любопытно: кто моя избранница, где живет, где учится. "Почему, - говорит, - я интересуюсь? Потому, что боюсь за вашу будущую семью! Как часто в наше время люди разводятся!.." Но я сразу сообразил, что к чему, и стал, грешным делом, лукавить: чего только не напридумывал о своей невесте! Он мне приказывает привести ее, чтобы наставить нас в азах семейной жизни. Я, конечно, согласился, но сам, уходя, решил, что больше ноги моей здесь не будет. И Господь позаботился о нашей семье: больше уполномоченный не интересовался мной. Женился я, но рукоположили меня только через десять лет… Когда же это случилось, то через некоторое время стал я священником в Троицком соборе Александро-Невской Лавры… Без малого 25 лет там отслужил, каждый камешек там знаю, каждый кирпичик мне как родной!.. По молитвам св. благ. кн. Александра Невского Господь терпел мое убожество… Но вот пронеслась весть, что в Лавре будет возрождаться монастырь, и начали нас, белое священство, распределять по различным приходам… И выпал мне жребий идти в богоспасаемый град Всеволожск… Благодарю Бога за это. Хотя, что греха таить, сначала обижался… Да и больно было уходить: словно по живому режешь… Но приехал сюда - и вот, не могу нахвалиться и храмом, и причтом, и прихожанами, и самим городом…

- Батюшка, не хочется уходить от такого духовно опытного человека, как вы, не поговорив о вещах духовных. Недавно к нам в редакцию пришло письмо: женщина жалуется на то, что никак не может научиться правильно строить исповедь: начнет говорить обо всем подробно, батюшка путается в этом рассказе и уже не понимает, какой она грех исповедует; а если она говорит коротко, то ей кажется, что нечто осталось невысказанным… Как вы посоветуете строить исповедь: просто называть грех, не впадая в подробности, или рассказывать всю предысторию и последствия?

- Так ведь все зависит от обстановки… Если исповедующий священник поинтересуется, что послужило побуждением ко греху, то нужно изложить все, как есть. Но вначале надо называть и самый грех. А остальное зависит от батюшки. Если ему что-то непонятно - поясните. Можно какие-то побочные явления назвать, но в то же время и не распространяться особенно. И не сжимать исповедь до единственного слова: мол, грешен в гордости! - и все. И поменьше думайте о том, правильно вы строите исповедь или неправильно! Неправильной можно назвать лишь ту исповедь, которая принесена не от сокрушенного сердца, когда человек прежде исповеди не испытал себя, не поплакал - хотя бы внутренне - о грехах своих. Неправильной исповедь будет, если исповедующийся приступает не к Богу, а к человеку, и от человека ожидает разрешения своего вопроса. Исповедь должна быть прежде всего сокрушением, а когда мы просто рассказываем о своем грехе - не важно, подробно или кратко, - и не пытаемся с грехом расстаться совершенно, как бы выражая готовность и еще раз то же самое совершить, - тогда эта исповедь не действительна. Это не исповедь, а перечисление событий из своей жизни.

- А еще эта женщина жалуется на то, что все святоотеческие книги будто бы обращены к монахам, а о мирянах никто из святых отцов и не думал. Неужели миряне должны спасаться на монашеский образец?

- Ну, это она зря… Вот прп. Амворсий Оптинский: он принимал паломников-мирян со всей Руси и оставил много поучений для них… И Игнатий Брянчанинов много писал для мирян, и Феофан Затворник. А Иоанн Кронштадский - он ведь и сам, фактически, был мирянином, и книга его "Моя жизнь во Христе" обращена в первую очередь к нам, грешным… Но я вам вот что скажу: не будет греха, если и "на монашеский образец" станет мирянин спасаться. Только рассуждение нужно, точная оценка своих сил и возможностей, советы духовника…

- А возможно ли в современном мире подражать монахам? Вот простой вопрос: как в наши дни беречь глаза от блудных зрелищ? Отвернешься от одного рекламного щита - перед тобой другой, еще безстыднее!.. А ведь эти впечатления накапливаются, оседают в душе… Как тут быть?

- Не нужно думать, что наши времена такие особенные… Господь и две тысячи лет назад назвал мир этот прелюбодейным и грешным. Понимаете - "прелюбодейный" здесь даже на первом месте стоит… Или вы думаете, что раньше враг дремал?.. И потом, для всякого времени - свои искушения. Если первые христиане всегда ходили под угрозой меча, то над нами занесен другой меч - диавольские искушения. Да, слуги сатанинские очень ополчаются сейчас на рабов Божиих… Но ведь Господь сказал: "Дерзайте, Я победил мир!" и "Я всегда с вами!" Помощь Его не замедлит, - не замедлила бы только наша молитва к Нему. Господь ожидает, чтобы мы и в этом страшном мире были победителями. Ну, а если вам все-таки кажется, что нынешние времена в чем-то тяжелее эпохи мученичества, тогда утешайтесь той мыслью, что за большие подвиги большее и вознаграждение.

- А как быть с современной "войной всех против всех"? Ведь - или ты живешь по закону "человек человеку волк" и ведешь себя соответственно, или просто оказываешься за бортом жизни: и сам с голоду помрешь, и семью по миру пустишь…

- Господь призывает нас быть "кроткими, как голуби, и мудрыми, как змеи"… Нельзя озлобляться. Надо злобу мирскую побеждать мудростью и кротостью. Всегда помните прп. Серафима Саровского: как он, здоровый, очень сильный мужчина, имея к тому же и топор в руках, не стал противиться разбойникам. Пострадал от них, да, - но кто в конце концов вышел победителем? Господь никогда не оставит уповающих на Него. Будем молиться, чтобы Он всегда посылал нам мудрость и кротость, чтобы помогал нам в простоте преодолевать все козни диавольские.

- Вот еще вопрос: как научиться прощать? Иногда кажется: простил человеку все, а прошло несколько лет, и вдруг вспомнится старая обида - так остро, словно вчера это было. Получается, что не было никакого прощения…

- Прощать, это наша обязанность, а не чье-то благое пожелание. Прощать врагов перед исповедью - это условие, которое Сам Господь поставил нам, и от его выполнения зависит наше исправление, наше очищение от той или иной злобы… Господь Сам дал нам молитву, где четко сказано: "И остави нам долги наша, якоже и мы оставляем должником нашим". Вот что нужно помнить всегда. Но в то же время мы - человецы, и силы наши - всего лишь человеческие… Какие-то из Божиих заповедей могут иногда казаться нам просто неисполнимыми… Но "невозможное для человека - возможно для Бога". Опять-таки, будем уповать на Него. Нужно посильно пытаться примириться: если есть возможность, то встретиться с обидевшим вас человеком, или, если совершенно нет такой возможности, примириться с ним мысленно, имея в виду, что при первой же встрече мы примиримся с ним и лично. И если у вас что-то не получается, если нет сил для примирения, - возложите свою печаль на Бога. По своему опыту знаю, что это самое лучшее решение в любой беде: аще не Господь укрепит нас, то сами мы безсильны. Без его помощи мы ничего не можем. Зато, по словам апостола Павла, "все могу об укрепляющем меня Господе". Господь дает Свою благодать, и в немощах наших совершается сила Божия. Поэтому благодарил и благодарю Господа, что дает возможность у Его престола совершать Божественную службу и посильно укреплять, наставлять вверенные нам души.

Записал Алексей БАКУЛИН