Главная   Редакция    Помочь газете   Духовенство   Библиотечка   Контакты				Газета основана в апреле 1993 года по благословению  Высокопреосвященнейшего Митрополита  Иоанна (Снычёва)
НАШИ ИЗДАНИЯ	«Православный Санкт-Петербург»       «Горница»       «Чадушки»       «Правило веры»       «Соборная весть»

К оглавлению номера

МАМА

Однажды, перед самой войной, маме приснился удивительный сон. Она видела, как открылась дверца массивного золоченого киота, как маленькая фигурка Спасителя сошла с креста и, как бы спустившись из иконы, присела на краешек. "Никогда этого не забуду", - говорила мне мама, - "Темный, пустой провал вместо иконы, и Господь, сидящий на краешке золотой рамы, свесив вниз ножки. Он сидел и очень долго рассказывал мне о моей будущей жизни. И я - маленькая - слушала и поражалась, как много удивительного и страшного предстоит мне пережить… Впрочем, все подробности сразу же забылись. В памяти остался лишь Господь, присевший на краешек киота".

Страшное не заставило себя ждать. Вскоре началась война, а там и блокада. Первой в семье погибла ее мать. Она умерла прямо на улице, в очереди за хлебом. Это произошло в те самые страшные зимние дни 41-го, когда карточки не отоваривались вовсе. Вскоре не стало и бабушки Нюши. Отец воевал на фронте, и 9-летняя Тася стала для всех ненужной обузой. Однажды, последняя живая бабушка Палаша тайком от родственников сунула осиротевшему ребенку под подушку крохотный пакетик изюма.

- Дура! Жри сама! - цыкнула на старушку тетка Шура. Бабушка укоризненно покачала головой и тихо сказала:

- А-ай, Шура! Кто ж ей даст? У нее матери нет…

Скоро умерла и она. А потом и дядя Тима, и дядя Леня… А маленькая Тася, как ни удивительно, продолжала жить. При каждой бомбежке и артобстреле она забиралась с головой под одеяло и молилась. Из немногих молитв, узнанных в младенчестве от бабушки, она составила какую-то свою - особую молитву и твердила ее всю войну. Как видно, сильна была детская вера! Однажды вражеский снаряд взорвался прямо перед Тасей, и осколок со свистом пролетел между ее ног, попав в идущую следом женщину. А Тася жила. Молилась и жила совершенно одна в промерзшей пустой квартире, несмотря на проклятия и упреки единственной уцелевшей родственницы - тетки Шуры. Кстати, не спешите осуждать эту странную женщину: воистину загадочна русская душа! Именно эта самая "злыдня", которая в порыве раздражения говорила девочке: "Лучше бы ты умерла, чем твоя мать!" - именно она до последнего дня войны через весь вымерший город ходила к маленькой Тасе, чтобы навестить, подкормить в болезни - в те страшные времена это был подвиг. Потом, десятилетия спустя, так же, через весь город, она ездила, чтобы выхаживать уже меня - в детстве очень болезненного, и при этом так же невыносимо ворчала и ругалась. В последние годы жизни тетя Шура вдруг стала тихой и смиренно ласковой. Перед смертью больше всего боялась за судьбу единственной уцелевшей после блокады семейной реликвии. Это был очень старинный бронзовый крест. Увидев его, мама ахнула: "Это же крест бабушки Нюши! Я думала, он пропал в блокаду…" Это было единственное "наследство", оставленное разоренной семьей. Единственное, но какое! Такого рода события не бывают случайными. Удивительно, но именно тот период жизни матери был временем большого духовного переосмысления, временем истинного воцерковления, и тот старинный бабушкин крест воспринимался тогда, как своеобразное духовное завещание. А дальше… Первая исповедь, первое Причастие, первое послушание в храме, служба уборщицей, алтарницей, иноческий постриг, а затем - монашеский; и, наконец - Великая схима… Она закончила свой земной путь в Снетогорском женском монастыре с именем схимонахини Иоасафы.

Я никогда не видел лиц моих родных - этих простых русских людей, с достоинством и смирением принявших смерть в ту страшную блокадную пору. Но мне кажется, что они предстают предо мной всякий раз, когда я мысленно перебираю в молитве их имена: Анна, Пелагея, Александра, Тимофей, Леонид…

Упокой, Господи, души усопших раб Твоих!

Андрей ХАЗУНОВ, пономарь