Главная   Редакция    Помочь газете   Духовенство   Библиотечка   Контакты				Газета основана в апреле 1993 года по благословению  Высокопреосвященнейшего Митрополита  Иоанна (Снычёва)
НАШИ ИЗДАНИЯ	«Православный Санкт-Петербург»       «Горница»       «Чадушки»       «Правило веры»       «Соборная весть»

К оглавлению номера

НА ПОКЛОН К СТАРЦУ НИКОЛАЮ

† † †

На пути к острову

Собралось нас в комфортабельном автобусе "Скания" — вместе с водителем Леонидом — 33 человека. Поездка началась с молитв "Царю Небесный", "Трисвятое" и тропаря свт. Николаю Чудотворцу, скорому помощнику и сопутнику всех странствующих. А как только развиднелось, прочитали акафист святителю, небесному покровителю старца. А мне вдруг вспомнилось, что ведь и храм, в котором не одно десятилетие служил о.Николай, является Николаевским. И душа ликовала от этих неслучайных совпадений. Нам думалось, что доедем без проблем, ведь на поездку благословил нас батюшка протоиерей Иоанн Миронов. Действительно, до Пскова доехали без приключений, а вот уж и Большие Толбы показались, где находится причал с заснеженными лодками. И водитель объявил, что "Скания" дальше не пойдет, ибо машина эта заморская хороша лишь на ухоженных трассах, а на проселочной дороге "прочно сядет на первых же метрах". Что делать? Паломники, в основном, люди пожилого возраста, пешком по озеру не далеко уйдут. Остаются снегоходы. Но тут кто-то вспомнил:

— Братья и сестры, а день-то сегодня какой, забыли?

— Известно какой: Собор новомучеников и исповедников Российских…

— Вот именно, исповедников, а мы хотим так запросто попасть к батюшке. Где же наше исповедничество, где малая жертва?

Всем стало ясно — пора молиться. Прочитали покаянный канон.

Наездник снегохода

Самые нетерпеливые уже сговаривались в цене с местным жителем Больших Толб Михаилом Васильевичем — водителем "Бурана", к которому прицеплялись сани на четыре места, для перевозки паломников по озеру. Михаил Васильевич — мужчина лет 60, крепкий, краснощекий, в валенках и брезентухе поверх ватника. Положение наше ему было очень даже известное и он запросил за каждое посадочное место 100 рублей. Срядились, и паломники заняли места. Надобно сказать, что Михаил Иванович не только лихо заряжал цены, но и ездил лихо, презирая снежные ухабы. Первую партию паломников он перевернул дважды, выкупав в снегу (на обратном пути народ весело вспоминал подобные казусы). Все остальные двинулись к острову пешком, будто малый крестный ход. Путь, по которому мы шли — через лесок, с выходом к озеру — показал нам лихой наездник "Бурана" Михаил Васильевич. Вот только путь этот был рассчитан на сверхпроходимость "Бурана", а мы-то шли без лыж…

Крестный ход на остров

Шли гуськом, растянувшись на десятки метров, переговариваясь меж собой на ходу, любуясь окружающей нас красоте Божьего Творения. Разлапистые ели чинно стояли в своем снежном наряде, виднелись какие-то следы на снегу, опытный охотник или лесник сразу бы "прочитал" какая птица, какой зверь здесь прошел, когда и куда. Но мы, дети большого города, просто радовались звенящей тишине, искрящемуся снегу и необъяснимой, но все больше наполняющей душу, благодати. И как ее могло не быть! Ведь мы шли к отцу Николаю, который всегда так радостно встречал всех и так приветливо говорил: "Детки мои! Благополучно пришли! Слава Богу за все!"

Мы шли и ощущали незримое присутствие батюшки, его помощь и молитвенную поддержку. А она нужна была, особенно тем, кто шел с сумками, полными гостинцев для батюшки: свечей, иконок, каких-то дорогих сердцу вещиц, продуктов. В начале нашего пути, или как мы потом называли между собой — крестного хода, со мной рядом оказалась раба Божия Наталия. Господь сподобил ее при жизни о.Николая быть у него поварихой. Ну как тут не спросить: "А что особенно любил вкушать батюшка?" "Что любил? — переспросила она, и охотно ответила, — картошку жареную очень любил, а еще рыбку. Причем любил, когда кусочки рыбы в корочке пропитывались маслом. Сырники еще уважал батюшка, слабо-сладенькие…" И я поймал себя на мысли, что вкусы у нас с отцом Николаем очень даже совпадали. Помнится, на третьем году службы на флоте приехал я в отпуск с далекого Владикавказа на Урал, домой, в Соликамск. Домашние так и сияли счастьем от встречи, особенно мама. В первый же день она спросила:

— Сынок, что бы ты поел? Я мигом приготовлю.

— Знаешь, мама, очень жареной картошки хочется.

— А твой любимый пирог с мясом, а голубцы?..

— Сначала жареной картошки, остальное — потом.

И уже за столом, где на сковородке дышала жаром и благоуханными струйками пара курилась поджаристая картошечка, я расписывал, как сытно кормили нас на корабле — четыре раза в день: неизменные щи или рассольник, каша или макароны по-флотски, компот. Часто давали жареную рыбу и, бывало, попадались кусочки с пропитанной маслом корочкой, как любил вкушать о.Николай…

По озеру
По милости Божией мне довелось однажды встретиться с батюшкой. Случилось это будним августовским днем 1997 года, когда ехал я к нему, чтобы благословиться на работу православного журналиста. И когда разговорился с лодочником на пути к острову, на мой вопрос: много ли людей ездит к батюшке, тот бойко ответил: "Много. Кого только не переправляем. Вчерась так вообще негры заявились, аж из Эфиопии. Собою черные, как головешки, одни зубы сверкают. Но говорят, они тоже крещенные как и мы. Чудно! А, впрочем, нам все равно. Кого бы ни возить — лишь бы возить… Батюшке не скучно и нам неплохо, заработок есть".

Я огляделся, слова лодочника подтверждались наглядно: навстречу нам ходко шла большая лодка и малый катер с людьми на борту. Сзади, метрах в ста от нас, словно летела над водой легкая дюралевая "казанка": кто-то, как и я, спешил к батюшке.

А отец Николай всех принимал, за всех молился, всем помогал. Он, действительно, еще при жизни был нашим земным Ангелом-хранителем и утешителем…

Но вернемся к нашему крестному ходу по льду уснувшего на зиму озера. Обгоняя нас, шустро сновал туда-сюда на своем "Буране" Михаил Васильевич, подсаживая в сани то одну, то другую партию паломников. Быть может, и осталось бы у нас мнение о толбских наездниках на снегоходах как о рвачах, если бы не хозяин другого "Бурана" — Василий Васильевич. Он за ту же сотню целую группу людей перевозил. А впереди, в голубой дымке, виднелся остров. Но если летом он под сиянием солнечных лучей, пробивающихся сквозь кудри облаков, казался мне сказочным, похожим на яркую картинку из детской книжки о 33 богатырях, то теперь привлекал к себе затаенной загадкой старинных поселений, хранящих тепло и уют наших предков — сильных духом, стойких в любых житейских бурях. И тысячи людей ехали на остров надежды и любви, к старцу Николаю именно для того, чтобы укрепиться в вере.

Плывут над озером молитвы

Вот и остров. Наши взгляды приковывает к себе вонзающаяся в небо колокольня Никольского храма. Она — ориентир, помогает и придает новые силы. От избытка нахлынувших чувств мы начинаем петь "Верую", потом на одном дыхании "Отче наш". Я вспоминаю, что в моем блокноте лежит листок бумаги с песней к Божией Матери: "Мы перед образом Твоим замрем в поклоне…", где есть проникновенные строки припева:

Спаси, Владычице, Святую Русь, спаси!
Возьми как прежде это бремя на Себя.
Настало время испытаний на Руси,
Не устоять ей, не воскреснуть без Тебя!

Петь на ходу, когда ноги месят снеговую кашу, трудно. Но мысль, что этим необычным февральским днем над закованными в лед примыкающими к острову водами плывут слова молитвы, — грела душу, окрыляла. И только редкие сгорбленные фигуры рыбаков возвращали нас на грешную землю, напоминали о времени.

У могилы старца

Когда мы, наконец, вошли в кладбищенские ворота, большая часть нашей паломнической группы во главе с матушкой Михаилой уже пела акафист по единоумершему. Над белоснежным холмиком могилы отца Николая горели свечи, пламенели на снегу яркие гвоздики, розы…

Подходящие к могиле старца крестились, опускались на колени и каждый говорил батюшке что-то свое, личное, кто вслух, кто про себя. Как при жизни вокруг батюшки, так и сейчас около могилы много людей, большинство — приезжие, а местные островитяне, проходя мимо, будто вопрошают взглядом: кто приехал? Все ли в порядке? Прибежал мальчишка лет пяти в красных штанишках, заправленных в серые валенки, на голове — шапка-ушанка. За ним хвостиком увязался черно-белый дворовый песик по кличке Верный. Песик стал обнюхивать присутствующих, а увидев женщину, вынимающую из сумки и выкладывающую на могилку бутылочки с маслицем, пакеты с печеньем и конфетами, весело завилял хвостом. Понял, что не зря пришел. Мальчонке тоже хотелось полакомиться, и он потихоньку отпихивал собачонку ногой, дипломатично повторяя: "Верный, не приставай. Верный…" Но песик, безусловно, при жизни батюшки не раз им обласканный и получавший из его рук печеньице и конфеты, — ждал. Гостинцы достались и песику, и мальчонке. Остался доволен и убогий Алексей — взрослый парень, невнятно произносящий слова и часто показывавший рукой на карман черной куртки, чтобы ему клали туда деньги.

Тем временем паломники прочли акафист, отслужили панихиду, после чего матушка Михаила помазала всех маслицем из лампадки, которую взяла из своеобразного фонаря-домика, прикрепленного к деревянному кресту. И опять пронеслось в сознании, что ведь старец любил помазывать всех приходящих к нему. Он делал это, выходя из своего зеленого домика и в храме, куда "убегал" привычной дорогой. А за ним устремлялись люди, подбегали, на ходу брали благословение, просили помощи, молитв, выкладывали свои просьбы. И батюшка — земной ангел — как-то необычайно просто и так же на ходу благословлял, давал советы, одной-двумя фразами разрешал проблемы. И рядом с ним земное и обыденное уходило в сторону, и жизнь каждого наполнялась глубоким смыслом не только чудо-бытия, но осознанием безсмертия души и зримого ощущения Творца нашего Господа Иисуса Христа.

В келии

Помолившись на могилке, мы направились к домику батюшки. На калиточке прикреплены иконка с ликами Царственных мучеников и страстотерпцев и объявление: "Домик батюшки открыт для посетителей с 10.00 до 17.00" Открываем входную дверь — слева на стене лик Спасителя; переступаем порожек — все стены келии с низко нависающим потолком — в иконах, реже встречаются фотографии. Вот на этой — о.Николай с "мамушкой Екатериной", на другой — он молодой, красивый, с наперсным крестом. А глаза! Эти необыкновенные гурьяновские глаза и взгляд, пронизывающий и глубоко западающий в душу. Вдруг среди множества фотографий со священнической братией и родней замечаю старинный портрет женщины, сидящей у столика, в платье, говорящем о далекой дореволюционной поре России. "Кто это?" — спрашиваю у послушника Леонида, который носил старца на своих крепких руках в последние месяцы его жизни. "Первая учительница. Батюшка ее очень почитал и всегда поминал в молитвах". Простое фото, а как много говорит оно об о.Николае. О том, что с детских лет воспитывался Николушка своей мамушкой в любви ко Господу, в уважении к наставникам и родителям. До самого смертного часа о.Николай не забывал о своей мамушке и часто посылал паломников к ней на могилку, поклониться. Теперь и сам лежит рядом с дорогой сердцу родительницей.

Справа от входной двери, в уголочке за круглой печью — кровать. Задняя ее спинка и боковина в тесном окружении шкафов, плотно заставленных книгами, преимущественно Божественными. Замечаю две картины: на первой — блаженная Ксения Петербургская, вторая напоминает о последнем часе — гроб на табуретах, монах, а за его спиной костлявая смерть, и надпись "сего никто не избежит". Теперь понятно, почему на небольшом столике стоит баночка с кисточками и заточенными карандашами, — обе картины нарисовал о.Николай. Тут же батюшкины "святыньки": два ковчежца, один от "оптинцев" с камушками и частицами мощей святых, другой — прозрачная коробочка сердечком, наполненной различными вещицами со святых мест, от Гроба Господня, с Иордана… Видимо, в коробке-сердечке раньше лежали дорогие конфеты — гостинец батюшке, хотя он больше жаловал "барбариски" и карамельки.

Молитвенный подвиг

Господь наделил своего угодника многими добродетелями и способностями. О.Николай имел пытливый ум, был разносторонне развит, писал духовные стихи, сочинял музыку и постоянно молился. Свой молитвенный подвиг жизни в миру батюшка нес смиренно. О нелегком молитвенном делании старца в келии говорит буквально все: множество икон Спасителя, Царицы Небесной, свт.Николая, Царственных мучеников и других Божьих угодников, небольшой складной аналой, стоящий посредине, а на нем Евангелие в бархатной красно-золотистой обложке и рядышком, как положено, крест. Мысленно представилась традиционная на многие годы картина: батюшка на любимый распев поет какой-либо акафист. Как утверждает послушник Леонид, старец особенно часто любил петь акафисты Иисусу Сладчайшему, Богородице, своему небесному покровителю свт.Николаю, Царственным страстотерпцам. А вот последним прижизненным акафистом, который пела монахиня Николая, был акафист прп.мц.Елизавете…

Так и видится: пропел батюшка акафист, прочел Евангелие, затем берет в руки кисточку, макает ее в маслице горящей лампадки и помазывает всех присутствующих. Так было всегда.

Неожиданно с моих уст срывается: "Леонид, а можно нам самим помазаться?" "Конечно". Помазал себя. Только потянулся рукой кисточку на место в баночку положить, кто-то из наших за спиной попросил: "Василий Иванович, а меня?" Помазал всех, кто просил и даже послушника Леонида. Он-то нам и поведал, как до последнего дыхания угасающий телом старец Николай молился, взывая ко Господу и наставлял неустанно окружающих, повторяя: "Любите Господа! Живите с Господом! Будьте верны Господу!"

Отец Николай наставлял всех в том, что сам ревностно, в чистоте сердечной исполнял. Своей жизнью, своим отношением к ближним и не только людям, к любой живой твари, будь то любимый котик Липка, которого в 1998 году убили, а старец молитвой праведника оживил, будь то голуби, слетающиеся на "обед" во двор… — всем. Батюшка являл образ не деленной любви, но образ ощутимой святости. Вдуматься только: до 87 лет старец служил в островном Никольском храме один. Без дьяконов и священников. Принимая одновременно сотни людей, многих исцеляя. Никогда не давал он себе послабления. Исповедовал всегда стоя, говоря: "Христос невидимо предстоит, а я разве могу сидеть". Воистину старец был сосудом Святаго Духа, светильником Церкви наших дней, пламенел любовью ко Господу. И зажженные этим пламенем сердца людей вновь и вновь тянутся и будут тянуться к вечному источнику огня Божия через того, кто и сегодня молится за нас, за Россию в обители Небесной.

В домике и в келии о.Николая постоянно было такое светлое, умиротворительное ощущение души, что невольно думалось, — смерти нет, просто вышел хозяин на время и вот-вот вернется. Даже если он и задержался — не беда, можно зайти к нему чуть позже, в другой раз. С таким вот настроением мы и попрощались с послушниками Леонидом и Василием и поспешили в храм, где успели на миропомазание иеромонаха Паисия — нынешнего настоятеля храма свт.Николая на острове Залита.

Дорога назад

О.Паисий, узнав о том, что наш автобус стоит в Больших Толбах, живо откликнулся помочь и заметил: "Зря вы пошли озером, а не дорогой — вдвое быстрее бы обернулись". "Кто же знал, батюшка", — смиренно отвечали мы, осознавая, что случилось все так, как было угодно Господу для нашей же пользы. В юркий, церковный УАЗик уселась половина нашей паломнической группы, остальные отправились пешком.

Завидев нас, Михаил Васильевич встрепенулся, рванулся к своему "Бурану", завел и ошарашенно смотрел, как мы проходим мимо. А мы, напоенные благодатью от посещения острова и поклонения могилке старца, весело попрощались с извозчиком. Тот уразумел наконец-то, что больше ему ничего не обломится, совершил вокруг нас "круг почета" на своем "Буране" и умчался. А мы пошли по дороге и вновь совершали малый крестный ход, но уже с острова. И взмывали вверх молитвы: "Верую", "Отче наш", "Богородице Дево, радуйся…" Так дошли мы до нашего автобуса.

Мы возвращались в Санкт-Петербург, где нас ждали родные и близкие, ждал и молился наш батюшка — протоиерей Иоанн Миронов — "младший брат" о.Николая. Именно так называл о.Иоанна Старец. И дай Бог батюшке Иоанну Миронову многая и благая лета нести крест старческого служения на земле, как нес его неутомимый молитвенник старец Николай!

Василий СТАМОВ, гл.редактор "Православного радио Санкт-Петербурга"