Главная   Редакция    Помочь газете   Духовенство   Библиотечка   Контакты				Газета основана в апреле 1993 года по благословению  Высокопреосвященнейшего Митрополита  Иоанна (Снычёва)
НАШИ ИЗДАНИЯ	«Православный Санкт-Петербург»       «Горница»       «Чадушки»       «Правило веры»       «Соборная весть»

К оглавлению номера

ТРИ СЕСТРЫ

- Когда Киевское подворье было в 1935 году закрыто, мы всей семьей стали ходить в Князь-Владимирский собор. Это всегда был праздник. Помним, как ехали туда с Васильевского острова на двадцать шестом трамвае. Были мы еще маленькие, но стояли всю службу. Знали, когда "Отче наш" пропоют, скоро причастие… Первые девять месяцев блокады, первую страшную зиму, самый голод мы пережили в Ленинграде. Больше всего досталось Оле, которой было два годика. Помним, как она собирала со стола крошечки своим маленьким пальчиком. В январе 1942 года умерла бабушка, а весной мы эвакуировались в Новгородскую область.

Еще на Киевском подворье родители сблизились с архимандритом Владимиром (Копцом), будущим архиепископом и наместником Псково-Печерского монастыря († 1960). Владыка стал духовным отцом семьи, венчал родителей, крестил нас, опекал и заботился о семье. В блокаду спас мамочку от смерти, а после войны помог вернуться в город.

Покинув Ленинград, родители очень скучали без церкви. Был даже курьезный случай. Когда папа приехал в командировку в Ленинград (с заводом Козицкого его эвакуировали в Омск), он прислал нам в деревню телеграмму, где были такие слова: "Слышал колокольный звон…" На почте ничего не могли понять. А для папы была огромная радость, не мог ею не поделиться, ведь впервые за четыре военных года он услышал церковные колокола.

Квартиру мы в войну потеряли, надо было решать, где жить. Мама стремилась в родной город, жилье родители искали рядом с церковью. Владыка Владимир нашел нам домик в поселке Лисий Нос у церкви св.равноап.кн.Владимира, прислал вызов, ведь въезд в Ленинград был тогда ограничен.

С 1946 года вся наша жизнь связана с этой церковью. Пятьдесят пять лет мы пропели на ее клиросе.

Деревянный храм равноап.кн.Владимира в пос.Лисий Нос строился в 1913-1917 гг. Это - одна из немногих на питерской земле церквей, не закрывавшихся в советское время. Старожилы вспоминают, что после разорения кронштадтского Андреевского собора, где служил всероссийский пастырь - св.прав.Иоанн Кронштадтский, оттуда зимой на саночках через Финский залив перевезли большие напольные иконы. Им и сейчас можно поклониться в церкви Лисьего Носа. А когда встал вопрос о закрытии церкви, верующие отстояли свой храм, не допустили его осквернения. В советские годы на приходе сложилась особая духовная атмосфера, здесь сохранялись лучшие традиции духовничества, церковного пения. Из стен храма вышло несколько архиепископов, настоятелей, регентов. Мои собеседницы жили в то время.

- Первым нашим священником в Лисьем Носу был отец Павел Михайловский, его вскоре арестовали, и он отбыл в заключении десять лет. Настоятелями нашей церкви всегда были прекрасные священники, люди, духовно и светски хорошо образованные. Два года был настоятелем отец Николай, в постриге Никон (Фомичев). Когда он служил, прихожане не вмещались в храм, многие ездили к нам на службу из Ленинграда. Он был прекрасный проповедник.

Вспоминается отец Дмитрий Погорский - глубоко верующий, образованный человек, наставник о.Олега Бекаревича, ставшего настоятелем после него и служившего здесь сорок три года, до конца своей жизни.

Добрым словом нужно помянуть Александру Андреевну Скокову - нашего первого регента. Многие участники нашего церковного хора обязаны своим хоровым мастерством регенту Юрию Михайловичу Трофимову, руководившему хором семнадцать лет. Очень многому научил он нас. Весь нотный шкаф церкви собран им. Сидели ночами с Юрием Михайловичем, переписывая ноты. На многочасовых спевках разучивали песнопения. Хор был сердцевиной нашей жизни. Со временем появились работа, семьи, но церковную службу мы никогда не пропускали. В нашу бытность в хоре сменилось много певцов, были у нас прекрасные, знаменитые регенты - Павел Владимирович Пулга, Василий Иванович Юрьев.

Однажды, лет пятнадцать назад, когда известный в церковном мире певец Юрий Борисович Купреев искал дачу в пригороде, он пришел в епархиальное управление спросить, где есть хороший хор, ему ответили: профессиональный хор только в Лисьем Носу. Юрию Борисовичу полюбилась наша церковь, он часто бывал у нас.

При жизни отца Олега у нас был редкостный хор, все голоса представлены. Пели репертуар соборов - Бортнянского, Бахметьева. Дивное было время. Пела душа и любовь к Богу. Нелегко было добираться в церковь из города после работы, оставив семьи. Если церковный праздник выпадал на будний день, значит, вечером после работы на службу, а домой возвращались ночью. Нередко приехав, приходилось еще готовить обед, а рано утром опять на работу. Мужья верующие, терпели. Но, как ни странно, это не было нам в тягость. Мы не уставали, Бог давал силы.

- Как вы можете оценить современное церковное пение?

В последние годы, когда стали открываться храмы, в церковное пение влилось очень много светских людей, пришедших в церковь ради заработка, как на работу. Они так и говорят: я работаю, но не служу, не пою в церкви. Многое зависит от регента. Если он духовный человек, он многое может сделать. Нам повезло с учителями.

Может быть, мы строго судим, но мы иначе воспитаны. Нам кажется, что во многих церквах поют очень быстро, даже суматошно, и громко, почти кричат. Хочется помолиться, а не получается. Эталоном можно назвать Князь-Владимирский собор, где пение спокойное, молитвенное, духовное.

† † †

По моей просьбе сестры поделились своими воспоминаниями. Рассказывает Елена Сергеевна: Образцом честного верующего человека был для нас отец. Никогда он не пил, ни курил. Строгий, правда, особенно в нравственном отношении, но это и правильно. Он был очень хорошим часовым мастером, а любимым его делом было благоукрашение храма. К праздникам привозил из леса елочки, березки. По всем хозяйственным делам был первый человек на приходе, правая рука отца Олега. Когда он умер, батюшка говорил: "Я так растерялся, даже не знал, что буду делать без него". Отец Олег советовался с ним не только по бытовым вопросам, но по духовным, всегда говорил: как скажет Сергей Степанович.

Ольга Сергеевна: Знаете, как нас звали? Не сестры Лебедевы, а сестры Звонаревы. Папа звонил в колокола всю жизнь ко всем службам. Интересно, что слуха музыкального у него не было, у мамы был певческий дар, а он петь не мог, но трезвонил совершенно правильно, была своя мелодия. Жили мы напротив церкви, дел у него невпроворот, хозяйство большое, а я еще девчонкой была, он мне и говорит: "Олюнчик, ты иди позвони пока, а к трезвону я прибегу". Так до его кончины и помогала.

А когда в 1956 году умерла мамочка, пришлось взять на себя часть ее обязанностей. Она хорошо знала устав, была псаломщицей. Иногда, бывало, зимой к ранней службе кто-нибудь не приходил. А отец-то обязательно полседьмого уже в церкви, всегда, может - не может, идет. Так вот, слышу сквозь сон, дверь открывается. "Ой, - говорю Лене, мы спали на одной кровати, не было другой, - наверное, за мной". Знаете, как не хочется вставать, к десяти-то обязательно пойдем петь, а на ранней другой хор, 15-20 старушек, надо было ими руководить, это непросто, но приходилось порой. "Олюнчик, иди, зовут тебя, некому". - "Не пойду, не пойду". - "Ну как же?" - Потом твердо: "Нет, пойдешь". Да и сама знаю, что пойду, но я немножко упрямая, сделаю, но сначала обязательно скажу: "нет". Одеваюсь, иду. Вначале тяжело, а потом ничего. Когда случалось, не было регентов настоящих, могли управлять хором и мы. Когда в 1961 году уехала после окончания института, нашлись другие.

А школа наша была рядом с церковью. Между уроками забегала в церковь. Скрывать веру было невозможно и не нужно. Учителя сами были верующие, всегда тихонечко спрашивали у меня, когда какой праздник будет. Перед Пасхой говорили: мы придем, но попозже, потихоньку. За учителями следили. А на меня махнули рукой. Училась хорошо, ходила в разные кружки, была активной, упрекнуть было не в чем. Правда, когда я училась в 10 классе, началась очередная волна гонений на верующих. Из райкома комсомола пришел в школу инструктор. Наш директор Федор Захарович вызвал меня с урока. "Лебедева, зайдите ко мне в кабинет". Захожу, там сидит молодой человек, года двадцать два, а мне семнадцать. Начал доказывать, что Бога нет. Поговорили с ним с полчаса. Господь дал мне в тот момент разум, говорила по-взрослому. В конце разговора он сказал: "Я ведь пришел не отговаривать вас или позорить как-то, продолжайте ходить в церковь, веруйте, я очень доволен нашим разговором, но не говорите этого никому". "Нет-нет, не скажу".

Ксения Сергеевна: Хотя меня и приняли в пионеры, очень этого стеснялась. Шла домой и по дороге снимала галстук. В институте, на работе ни притеснений, ни насмешек за веру не испытывала, хотя люди знали, что хожу в церковь, пою в хоре. Может, не стоит говорить, но очень уважительно ко мне относился преподаватель по марксизму-ленинизму. Предмету этому я уделяла не очень много внимания, ответила как-то неважно, получила тройку. Преподаватель вышел за мной из кабинета и говорит: "Дайте вашу зачетку". Я дала. Когда он вернул мне зачетку, там стояла четверка. От оценок зависела стипендия студентов.

Ольга Сергеевна: Когда мамы не стало, мы очень растерялись. Она была главным человеком в нашей жизни, ее центром. Мы оказались на распутье. И можно сказать, что отец Олег заменил нам маму. Мы жили рядом, он заходил к нам, просил папу: "Сергей Степанович, посмотрите часы, что-то опаздывают". А на самом деле узнавал, как мы живем. Особенно за мной, младшей, следил, мне шестнадцать было. Спрашивал: "Что вы читаете, Оля?" Окормлял так незаметно, ненавязчиво. Стал нашим духовным отцом. Мамочка очень хорошо к нему отнеслась, хотя ему тогда было всего двадцать семь лет. Очень уважал отца Олега папа, называл батюшкой - это была высшая степень доверия.

Когда у старшей сестры Ксении родился первенец и их привезли из роддома, к ребенку никто не решался подойти: роды были трудные и мальчик родился слабенький. Боялись все, кроме отца Олега. Он и перепеленал, и покрестил в первый же день. Долго думали, как назвать мальчика, а батюшка говорит: "Владимир, нечего и думать, как наш храм, в честь князя Владимира". Так и назвали.

Трудно определить словами, что дало мне это знакомство. Наверное, потому что главное в моих героинях - неброско, невыразимо, сокровенно. И все же попробую. Они отличаются от нас, новоначальных. Скромностью, покоем, внутренним благородством. Спаси вас Господи, дорогие, за незаметный каждодневный подвиг, за то, что славили Бога за себя и за наших дедов и отцов.

Марина МИХАЙЛОВА