Главная   Редакция    Помочь газете   Духовенство   Библиотечка   Контакты				Газета основана в апреле 1993 года по благословению  Высокопреосвященнейшего Митрополита  Иоанна (Снычёва)
НАШИ ИЗДАНИЯ	«Православный Санкт-Петербург»       «Горница»       «Чадушки»       «Правило веры»       «Соборная весть»

К оглавлению номера

БАБУШКА ТАТИАНА

Вспоминая свою жизнь, ищу то время, когда я узнала Священное Писание и вдруг понимаю, что оно было со мной всегда, потому что была бабушка.

И оттого, что научение было не носильным, и Евангельское слово произносилось бабушкой скорее самой себе, чем нам, оно так естественно и незаметно вошло в мой состав, что только теперь я сознаю, чьей рукой оно посеяно.

Бабушка была старенькая, 1885 г. рождения, и росла в Санкт-Петербурге в большой православной семье, а умерла, когда ей был 101 год. И вся жизнь ее была исполнением Евангелия, и в этом свете грелись мы, наши родственники и друзья. Многие гостили у нас, и все они у бабушки были "своими". Страннолюбия бабушка не забывала. И наши друзья, часто бывавшие у нас дома, в своё время разными путями пришли работать Богу. Среди них преподаватель церковнославянского языка, певчая в церковном хоре, ризничная, иеродиакон монастыря, я работаю в православном издательстве, а сын служит иподиаконом Владыки.

"Да нас всех ваша бабушка вымолила!" - объяснил мне отец иеродиакон.

Да, бабушкина молитва вмещала всех, потому что вмещала всех ее любовь.

Нас с сестрой не заставляли молиться и не водили насильно в Церковь, но когда бабушка собиралась на службу в храм, мы приобщались ее радости, ее волнения, благоговения, торжественности и всего того, чего не выразишь словами.

А дома, когда бабушка думала, что мы уже спим, мы слышали ее вечерний молитвенный шепот и как-то душой знали, боясь пошевелиться, что присутствуем при тайне - бабушка говорила с Богом.

На 25 января, в Татьянин день, в бабушкины именины собирались все, кто мог прийти. И однажды пришли те, кто жил рядом с бабушкой в блокаду, и тогда мы узнали, что бабушка спасла им жизнь. "Получишь паек, и надо терпеть, пока не высушишь порезанные на кубики кусочки, а кто сразу ест - не жилец", - вспоминает бабушка.

И однажды бабушку встретил и как-то узнал один знакомый военный, ужаснулся увиденным и привел в офицерскую столовую работать. Там поставили ее на весы, а на них 28 кг. Заведующий плакал и всем говорил: "Кормите Ивановну" и смотрел, чтобы бабушке с собой давали - знал, что сама не возьмет.

- Придешь, бывало домой, а съесть не можешь. А как съешь, если соседи голодают? - удивляется бабушка этой возможности.

Да, это мы знали - никогда сама не съест, только отдавала - и этой любви, смирения и кротости невозможно было понести - вся душа переворачивалась. И, нарочно cердито, чтобы не заплакать, заставляешь ее съесть что-нибудь вкусненькое. И она, узнав, что всем хватит и тихонько вздохнув: "Господи, благослови",- виновато вкушала.

Когда бабушка рассказывала нам о пленных немцах, голодных и обмороженных, которых вели колоннами по улицам города, то мы с сестрой не испытывали к ним жалости - они мучили нашу бабушку. Нам было не понять, как это бабушка ходила, с риском для жизни бросать им хлеб и тёплые вещи. Её жалость к "обманутым Гитлером" Божиим созданиям была больше, чем страх расстрела на месте. Она могла их жалеть, мы - нет.

"Так им и надо, а то, что ты от жалости к ним ещё и плакала, то это как предательство! - пытались мы внушить бабушке. Но её невозможно переубедить, наша кроткая бабушка - скала, и все наши доводы разбиваются о её тихое: "Бог велел всех любить, - и врагов". Наши доводы бессильны.

Да и как можно спорить с человеком, который никогда не спорит, не повышает голоса, ничего не доказывает и только любит всех, даже врагов? Это теперь я знаю, что только в благодати можно любить, а наша позиция справедливости человеческой ничего общего с любовью не имела.

В одном бабушка была настойчива - надо было мириться в тот же день. И вот мы с сестрой, поставленные друг перед другом, смиряясь перед неотвратимостью, шепчем: "Прости меня, пожалуйста" - и вдруг тишина и умиротворение в душе, и неожиданно - сознание своей вины. Нам запрещалось носить в себе злобу и месть, и нас заставляли мириться и прощать.

Это же чувство виновности перед всеми, умягчения сердца и душевного облегчения я испытала в моё первое Прощёное воскресение несколько лет назад и была потрясена милостью Божией к нам за одно только "прости".

О прощении мы слышали очень часто, и о левой щеке, которую надо подставить, если ударят по правой, но этого мы исполнить не могли, но мы знали - это могла исполнить наша бабушка.

"Пора на тот свет собираться, - говорит бабушка, - вот девочки школу закончат, тогда, может, заберет меня Господь". Но маме трудно одной с нами.

"Вот девочки замуж выйдут, может, тогда…" - но вот я замужем, и мне надо помочь с дочкой.

"Вот Юля в школу пойдет…" - но уже надо нянчить правнука. Бабушка давно хочет "домой", но она всем нужна.

"Господи, да будет воля Твоя…" - доносится ее ровный шепот.

И вот бабушке 101 год, и она всё время просится домой.

"Бабушка, ты же дома, - пытаются все внушить ей, - нет… мне бы домой!" - тихо просит бабушка.

Она не дожила до 102 лет три месяца и почила о Господе тихо, как жила - заснула и не проснулась. Бабушка просила у Господа именно так умереть и часто говорила нам об этом, и Господь даровал ей такую кончину.

И в том соборе, куда ходила бабушка, и куда водили её мы с сестрой, когда она сама бы не дошла, я ищу её глазами. Её место слева у амвона, и я помню ее согнутую фигурку там.

А сейчас в Князь-Владимирском идёт архиерейская служба, и мой сын вынес примикирий - символ Евангельского света, которым бабушка жила всю жизнь и освещала нас, и я прошу у Господа дать мне силы исполнить заповеди Его и просветить мою тьму, и ещё я прошу: "Помяни, Господи, рабу Твою Татиану и её святыми молитвами прости моя согрешения".

Елена РАЙНИКОВА