Главная   Редакция    Помочь газете
  Духовенство   Библиотечка   Контакты
 

Газета основана в апреле
1993 года по благословению 
Высокопреосвященнейшего
Митрополита 
Иоанна (Снычёва)

  НАШИ ИЗДАНИЯ    «Православный Санкт-Петербург»       «Горница»       «Чадушки»       «Правило веры»       «Соборная весть»

        

К оглавлению номера

ИСЦЕЛЕНИЕ

Светало. Небо над угрюмым еловым лесом окрасилось в нежно-розовый цвет. В воздухе чувствовалась сырость и над рекой стоял густой туман. Над головой человека, стоявшего на поляне, безшумно пролетела большая серая птица. Человек, одетый в старый ватник и с вещевым мешком за плечами, истово перекрестился, развел крестообразно руки, посмотрел на темный просыпающийся лес и сказал: - Прими, Господи.

И лес принял и скрыл его.

Жена у Ивана Петровича умерла еще в молодых годах от белокровия, и он, работая мастером на мебельной фабрике, сам ро1стил двоих детей. Дети выросли и вначале радовали его, но потом, от них начались одни скорби. Дочка была несчастлива в браке с пьяницей-мужем, сын пристрастился к наркотикам. Выискивая деньги на наркотики, он приступал с угрозами к отцу и постепенно распродал все, что было мало-мальски ценного в доме. Не тронул он только толстую отцовскую Библию и ящик с плотницкими инструментами. Иван Петрович - человек по натуре мягкий и незлобивый ни с кем не ругался, детей никогда не наказывал. И только отстояв службу в храме, жаловался батюшке на своих непослушных, неуправляемых детей. Батюшка журил его за мягкосердечие и попустительство. И Иван Петрович, глотая под епитрахилью слезы, каялся, что не может сопротивляться собственным детям. Что город давит его, не давая жить и дышать свободно. А теперь еще сын продал квартиру, и он, Иван Петрович, стал бездомным и безработным.

- Чадо, иди в монастырь. Ты - плотник, и тебя там с радостью примут, - советовал священник.

- Нет, батюшка, я хочу быть один и предстоять Богу лицом к лицу. Уйду в лес и буду молиться за погибающий мир. Благословите меня.

- Благословляю тебя, Иван, на все самое доброе. Иди с Богом.

- …Прими, Господи! - сказал Иван и вошел в лес. Пройдя версты четыре, он вышел на большую раскорчеванную пашню, кое-где уже поросшую ольхой и молодыми березками. На краю пашни виднелся заброшенный хутор с большой избой и разными хозяйственными постройками. Недалеко от избы пристроился небольшой бревенчатый домик. В домах были лавки, столы, старые чугуны и щербатые тарелки. В сараях валялись заржавленные косы, лопаты, борона, плуг. Видимо, хозяева перебрались в город, где не нужны ни плуг, ни борона. Но особенно порадовалось сердце старика старым потемневшим иконам, стоящим в божнице. Их тоже оставили, за ненадобностью. Иван Петрович решил поселиться в маленькой избе - и зимой теплее, и уютнее. Он подправил прогнившее крылечко, выскоблил столы и лавки, помыл окна, полы и протопил печь. В избе сразу установился сухой жилой дух. Сварив в печке чугунок пшенной каши и вскипятив чай, он, помолясь, поужинал и лег спать на кровать с туго набитым сенником. Лежа, он думал о большой нехватке в хозяйстве, о том, что завтра надо идти на станцию покупать мыло, спички, соль, крупу… а денег осталось чуть-чуть. С этими мыслями Иван Петрович незаметно уснул, а из божницы на него приветливо смотрели, очищенные от пыли и копоти, лики святых.

Мудрые люди говорят: «Человек предполагает, а Бог располагает». Старик думал жить и спасаться на хуторе в одиночестве, но проснувшись утром, увидел около большой избы суетящихся и кричащих не по-русски людей. Их приехало человек десять на грузовике и тракторе с прицепом. Они споро разгружали свое имущество. Когда Иван Петрович вышел во двор, к нему подошел белобородый старик с тюбетейкой на голове, в ватном, опоясанном платком, халате. «Салям алейкюм! - приветствовал он Ивана Петровича, протягивая коричневую морщинистую руку. Мы - узбек, хороший люди. Приехал землю пахать, лук сажать. Лук большой расти, мы его на базар тащи, акча-денга получай, назад Узбекистан улетай. Мы к болшой русский началник ходил, законный бумаг получил. Началник печать-колотушка по бумаге стучал. Ты, Иван, нам помогать, мы тебе денга давать. Плов кушайт с нами, кок-чай пей, пожалюста. Мы мирный узбек, водка не пьем, Аллах не велит. Вера наша - мусульман будем. Аллах знаешь? Мы Мухамед любим, Иса - сын Мариам тоже любим».

Иван Петрович пожал протянутую руку, сказал: - Земля пустая, зря стоит. Лук так лук. Без него и русская кухня не обходится. Работайте, люди добрые, но и картошки клин для меня посадите. Я помогать вам буду. Бог труды любит.

Иван Петрович помог соседям подлатать крышу, прибраться в избе. А старый Сулейман в это время ходил по пашне, брал щепотью землю, растирал пальцами, нюхал и все приговаривал: «Якши земля, хорош земля, для лука матерью будет». Иван Петрович смотрел на него и улыбался про себя: «Вот наехала орда… Чудной народ, но трудолюбивый. Божиим законом живут, работают, детей растят. Хоть вера у них другая, но видно, что люди хорошие. Дай Бог им удачи в делах».

Лук сажали сообща, споро, ловко. Вечером узбеки пригласили Ивана Петровича вкусить с ними плов. Усевшись в кружок, на пятки, узбеки ели плов, как положено, руками, Ивану Петровичу положили на тарелку и ложку подали. Плов был вкусный, легкий.

Утром едва рассвело, узбеки уже вновь были в поле, удивляя Ивана Петровича своим трудолюбием и набожностью: по пять раз на дню садились на корточки лицом к востоку и совершали короткую молитву - намаз. «Вот ведь как бывает, настоящие хозяева в город подались, а на брошенной русской земле пришлые азиаты работают. Землю пашут, нюхают да нахваливают. Вот тебе и орда… А наш народ прохудился, социализм отучил его землю любить и Богу молиться».

Когда узбеки повезли на базар первую партию лука, Иван Петрович отправился с ними: в церковь зайти, с детьми повидаться. Исповедавшись и причастившись, Иван Петрович зашел в гости к дочери. Она встретила его ласково, но видно было, что ей не до него - дети, стирка, уборка. Посидев немного для приличия, Иван Петрович отправился на поиски сына. Проходя задворками у Витебского вокзала, увидел лежащего на асфальте у мусорных бачков мужичка. Присмотрелся повнимательнее и узнал в лежащем собственного сына. «Ах, Алеша, Алеша, до чего же ты дошел», - горестно сказал он. «А… это ты, предок, - Алексей протер глаза черными от грязи руками. - Подохну я скоро. Нет сил жить. Кормлюсь из помойки. Прощай». «Зачем помирать? Поедем со мной». «Поехали. Мне уже все равно куда - на кладбище или в лес».

На хуторе он подвел сына к старику Сулейману. «Это мой сын, наркоман. Пропащий человек». «Эта болезнь мы знаем, Узбекистан тоже есть наркоман. Отдай его нам, Иван, через два месяц будет здоров. Только не обижайся - один-другой неделя мы его на цепь сажай. Лекарство сварим, много пить давать будем. Слушать не будет - бить будем. Потом цепь снимай, кетмень в руки давай. Хорошо работай - кушать много давай, не работай - кушать не давай. Якши?»

Чтобы не видеть и не слышать, как узбеки будут отваживать его сына от наркоты, Иван Петрович опять уехал в город, к дочке. В церкви батюшка, после рассказа Ивана Петровича, узбеков хвалил: «Вот уехал ты, и промыслом Божиим сдвинулась твоя жизнь. Сын погибал и нашелся. На цепь, говоришь, его вначале посадят, аки пса бешенного. Значит, надо ему на цепи посидеть, пострадать. А то ведь сам он себе не хозяин: залился наркотиками и продался дьяволу, который вел его к погибели. Скотен был, валялся у помойки трупом безгласным и смрадным. Поезжай, раб Божий, на свое место и крепко молись за сына. Господь подаст ему исцеление через чужих иноверных людей. У восточных людей большой исторический опыт лечения наркомании».

Через неделю, вернувшись на хутор, Иван Петрович увидел, как два узбека выводили на веревке Алексея на работу. Вечером, накормив, отпустили к отцу ночевать. Иван Петрович не узнал своего дерзкого и злобного сына. Смиренным стал, как овца. Глядя в окно на звезды, Алексей рассказывал отцу, как лечили его узбеки: «Старик Сулейман сварил ведро какой-то гадостной травы и заставлял кружками пить это зелье. Рвало меня от этого и выкручивало, но ломка прошла быстро. Только ослаб я так, что еле языком шевелил. Потом стали они меня откармливать. Давали яичный желток с сахаром, кислое молоко, мед и много кок-чая. А как только я окреп, погнали на работу. Втянулся я в такую жизнь и понял, что спасаюсь. Спасибо этим людям, хотя и помучили они меня крепко. Но на пользу».

По вечерам Иван Петрович читал Библию и видел, как Алексей, сидя рядом на полу, прислушивается к чтению. Затем стал интересоваться, задавать вопросы. «Вот и ладно, - думал Иван Петрович. - Бог даст и дело пойдет на лад». И старик усердно молился за сына, прося Бога об его исцелении. Незаметно, среди трудов и забот, пришла осень. Узбеки засобирались домой. Лук весь был свезен на базар, картошка выкопана и заложена в погреб к Ивану Петровичу. Узбеки вручили Ивану Петровичу часть заработанных денег, попросили присмотреть за их техникой до следующей весны. Алексей забезпокоился, он боялся, что без узбеков-целителей вновь поддастся наркотическому соблазну. Тогда старик Сулейман предложил лететь ему вместе с ними, в Узбекистане и зимой работы много.

Оставшись один, Иван Петрович завел кота и двух собак. Следил за хозяйством. А закончив дневные труды, возжигал перед божницей лампадку и садился читать Библию. И все вспоминал прощальные слова старика Сулеймана: «Придет весна, прилетят ласточки, а с ними прилетим и мы».

С сокр. Валерий ЛЯЛИН, Санкт-Петербург