Главная   Редакция    Помочь газете   Духовенство   Библиотечка   Контакты			Издание газеты "Православный Санкт-Петербург"
НАШИ ИЗДАНИЯ	«Православный Санкт-Петербург»       «Горница»       «Чадушки»       «Правило веры»       «Соборная весть»

К оглавлению номера

ХИТРОУМНАЯ ПОДГОТОВКА

Должен заметить, что на Живоносном Гробе ежедневно совершается Божественная Литургия, и Священные Сосуды ставятся прямо на мраморную плиту Гроба Христа. Иногда Гроб Господень используется в качестве жертвенника, на котором совершается Проскомидия, и тогда Он напоминает нам Вифлеемскую пещеру, символизируя собою место Рождения Христа. Камень же, который был отвален некогда Ангелом от Гроба, служит Престолом. Таким образом, Гроб Господень служит попеременно то Жертвенником, то Престолом. В последнем случае архиерей или священник, совершая Литургию, стоит пред Гробом Господа на коленях. Итак, думалось мне, поскольку другого случая может больше никогда и не представится, то я решил пойти на хитрость. Купив кусок ткани, который по размерам точно соответствовал длине и ширине мраморного покрытия Гроба Господня, я прикрепил к этой ткани крючки и, предварительно забив гвоздики на стене, ждал нужного момента, когда пришлось бы подвесить ее над Гробом Господним. Взяв немного копоти из купола Кувуклии, я подбросил ее в лампады. Причем эту копоть я уложил так, чтобы при малейшем движении лампады она упала бы вниз на Св. Гроб. Таким образом, когда священник будет совершать Литургию, то копоть обязательно упадет на него. К такому действию я вынужден был приступить с одной лишь целью — убедить моего старца в необходимости очистить копоть в Кувуклии. Когда копоть упадет на Живоносный Гроб, тогда старец сам сможет убедиться в необходимости промыть купол Кувуклии, более того, он сам попросит меня об этом. А я тем временем рассмотрю крипту, проверю, смогу ли в ней поместиться, и, если смогу, то спрячусь в ней в Великую Субботу.

Все случилось, как я и предполагал. Очередную литургию на Гробе Господнем служил священник о. Василий Карапапас. Когда он приступил к совершению Таинства, то по Божьему попущению слегка шелохнулись лампады и черная копоть упала прямо на мраморное покрытие Св. Гроба.

Священник остановил службу и позвал меня. Немедленно вбежал я внутрь Кувуклии с таким видом, будто ничего не знаю. О. Василий, указывая на копоть, упавшую из лампад на Св. Гроб, сделал мне выговор за то, что случилось. Я же выслушал его упреки, ни в чем ему не противореча. Постоял в задумчивости, а затем, словно найдя решение, побежал и достал материю. Без особого труда я прикрепил ее между висящими лампадами и Живоносным Гробом, и литургия продолжалась.

После того, как православная Литургия закончилась, наступила очередь армян, которые вошли в Кувуклию, чтобы отслужить свою Литургию. Я тем временем успел удалить ткань, так что все 43 лампады, заполненные копотью, висели на своих цепях, а копоть так и падала вниз, словно какая-то невидимая рука разбрасывала её сверху. Армянский священник вынужден был отказаться от совершения Литургии. Наконец наступила очередь католиков.

Убедившись, что служить Литургию невозможно, католический священник также отменил Богослужение.

Сразу после всей этой истории были приняты меры. Все сообща — православные, копты и католики — решили, что надо промыть вековую копоть в Кувуклии. Радость моя была неописуема, так как я достиг своей цели. Старец призвал меня к себе и сказал:

— Ты прав. Теперь, когда все сообща убедились, что необходимо произвести генеральную уборку в Кувуклии, ты можешь приступить к этому делу.

Я поклонился Старцу, поблагодарил и поцеловал его руку. Внутри себя я ощущал такую радость, которую не в силах вам описать. Не откладывая в долгий ящик, я приступил к работе.

Сказать ли вам, какая картина предстала пред моими очами, когда я поднялся наверх? Весь купол Кувуклии был забит таким толстым слоем копоти, что представлял собой скорее дымовую трубу, нежели купол часовни. Представьте себе, что в течение ста пятидесяти лет рука человеческая не касалась его! Я много потрудился, чтобы хорошенько промыть купол о накопавшейся в нем вековой грязи, и был поражен, когда увидел, что под толстым слоем черной копоти в нем скрывалась прекрасная византийская мозаика. Поистине это было дивное произведение искусства. На ней было изображено Воскресение Христово с двумя Ангелами в белоснежных одеждах, сидящих на Гробе Господа, а Жены Мироносицы: — Мария Магдалина, Мария Иаковля и Саломея — вместе с Пресвятою Девою Материю Господа со страхом и изумлением взирали на сих Небесных посетителей.

Когда я окончил нелегкий труд по очистке купола, сюда стали прибывать посетители и паломники, и каждого входящего в сие Святая Святых охватывало чувство глубокой радости и трепетного волнения при виде совершившихся здесь изменений. Чистота внутри Кувуклии, сверкающая золотом мозаика с изображением Воскресения Христова, вызывали у всех восторг и изумление. В то же время все эти люди, каждый как мог, старались выразить мне свои чувства благодарности и поздравляли с успешным завершением этой работы.

Мой старец о. Анатолий тоже был весьма доволен мною. Конечно же, он и представить себе не мог, ради чего я решил проделать всю эту трудную работу, и не мог предположить на какой смелый и дерзкий план я отважился. Он не знал, что пока я занимался очисткой купола, я самым тщательным образом успел обдумать, как мне проникнуть внутрь Кувуклии в Великую Субботу.

Но больше всех был доволен Блаженнейший Патриарх Дамиан. Вскоре он пригласил меня к себе и в знак благодарности моему усердному труду наградил меня Орденом Патриархии с изображенными на нем святыми Константином и Еленой, который дается в исключительных случаях.

Но вот миновали первые волнительные минуты, и время пошло своим чередом. Наконец-то наступил Великий Пост 1926 года. И, хотя я прекрасно понимал, что план мой опасен и дерзок, но был намерен во что бы то ни стало его осуществить.

При этом передо мной стоял труднейший вопрос: как я мог бы объяснить свое отсутствие в Великую Субботу? Я был ответственным за подготовку к Богослужению и должен был найти себе замену. Это мог бы сделать мой старец о. Анатолий. Но теперь у него были другие обязанности, которые он никак не мог оставить. Да и мог ли я просить его оставить свои дела и взять на себя то, что должен был сделать сам?

Впрочем, ведь могло случиться нечто непредвиденное. Я мог бы вдруг заболеть, оказаться в больнице, мог бы ввиду неожиданной болезни перестать ходить и, так или иначе,

был вынужден оставаться в своей келье. Что бы при таких-то обстоятельствах сделал о. Анатолий? Разве не взял бы он на себя тех обязанностей, которые я должен выполнять во время совершения Чина Благодатного Огня? Разве не заменил бы меня?

Все эти мысли роились в моей голове, и страшно мучили меня. Крипта была мною хорошо обследована, и я вполне мог в ней скрыться, оставаясь, при этом, никем незамеченным. Надо было лишь безотлагательно объявить о своем отсутствии в Великую Субботу. Об этом я должен был поставить в известность моего старца, но необходимо было придумать серьезную отговорку, которая казалась правдоподобной. В конце концов, я подошел к нему и с великим страхом, волнуясь, сказал:

— Отче святый, я получил письмо с родины. Мне сообщают, что на Страстной Неделе приедет один мой родственник — полковник. Он пробудет всего несколько дней и уедет в Великую Субботу. Своей просьбою он поставил меня в очень затруднительное положение. Он попросил, чтобы я сопровождал его, так как не знает ни языка, ни страны. Я Вам обещаю, что к тому часу, когда будет совершаться служба Благодатного Огня, я вернусь, во всяком случае, в конце службы я буду здесь. Я буду отсутствовать с раннего утра Великой Субботы до часа окончания службы. Вы благословите, отче святый?

Услыхав о моей просьбе, о. Анатолий строго сказал:

— Ты всегда просишь о чем-то невыполнимом. В Великую Субботу мы буквально падаем от усталости, а ты просишь, чтобы я тебя отпустил.

Тон его голоса не допускал никаких возражений. При таком отказе мне не оставалось ничего другого, как уйти ни с чем. Через некоторое время я снова со смущением и нерешительностью подошел к нему. Ответ был таким же отрицательным. Все это продолжалось почти ежедневно до тех пор, пока не наступил конец Великого Поста. Тогда мои просьбы стали сопровождаться горькими слезами и горячими мольбами. Я горячо просил Бога, дабы Он склонил моего старца выполнить мою просьбу.

Моя настойчивость и неустанные мольбы сделали свое дело. Однажды вместо очередного отказа мой старец вдруг сказал:

— А ты обещаешь мне быть здесь во время Чина Благодатного Огня?

— Да! — отвечал я с уверенностью, заведомо зная, что смогу выполнить такое обещание.

— Ну ладно, иди. Бог тебя благословит.

Что мне добавить к сим словам старца? Можете ли вы себе представить, какие чувства охватили меня тогда? Какую радость испытал я после долгой душевной борьбы? Итак, получив благословение о. Анатолия, я приступил к осуществлению задуманного мною плана.

Наступили первые дни Страстной Седмицы. Толпы паломников заполнили Святый Град. Такой наплыв народа в священный город Иерусалим совершается ежегодно.

Разрешение на отлучку мною было получено, однако моя мысленная борьба не прекращалась. Как мне забраться в крипту и остаться никем не замеченным? Мне придется воспользоваться лестницей. Но потом кто ее уберет? Не могу же я взобраться по ней в крипту и сам убрать ее за собой. Но если кто-то другой уберет ее за мной, то обязательно узнает, что я нахожусь внутри Кувуклии. Безумный мой план будет раскрыт, я буду пойман, а последствия этого поступка непредсказуемы. Еретики воспользуются случаем изгнать православных, а народ поколеблется в вере. С другой стороны, думал я, мне уже никогда больше не представится такого случая, и я все так же буду мучиться, не находя ответа на мои вопросы, и моя внутренняя духовная брань измучит меня, подорвав веру в Благодатный Огонь.

Я понимал, что теперь все мои размышления сводились к тому, как бы мне отступиться от затеянного мною дела. И вот, когда я уже готов был на это, вдруг пришло на ум следующее: я вспомнил об одном человеке, отличавшемся крайней простотой, добротой и безхитростностью. При его детской простоте и наивности ему было бы просто невозможно в чем-то меня заподозрить, да ему и в голову не могло бы никогда придти, на какой отчаянно смелый и дерзкий шаг я решился. Итак, мне оставалось только найти к нему подход и поговорить с ним, не открывая ему своих намерений.

Итак, человек этот был «портарис», то есть «привратник» Храма Живоносного Гроба. Звали его о. Никандр. Он обычно ежедневно открывал и закрывал высоченную дверь Храма, пользуясь при этом лестницей. Безропотно неся свое скромное послушание, он у многих, знавших его, пользовался большим уважением, служа примером истинного монашеского смирения и послушания. Был он по-детски прост в душе. Это был один из тех монахов, которых обычно никто не замечает, но которые никогда не отказываются ни от каких работ. Он был всегда готов прийти на помощь любому человеку, и был всеобщим любимцем. Я подошел к нему и совершенно спокойно и бесстрастно сказал:

— Отец Никандр, в Великую Пятницу вечером, после того как закончится Литургия у католиков, я хочу попросить тебя об одной услуге. Принеси мне, пожалуйста, твою лестницу, чтобы я смог подняться и сверху проверить все те лампады, которые висят над Живоносным Гробом Господним и в приделе Ангела. Я должен быть уверен, что в Кувуклии все в порядке, т.к. я ответственен за это дело и хочу избежать каких-либо неприятных неожиданностей, которые могли бы вдруг возникнуть во время чинопоследования Благодатного Огня. Мне необходимо как следует проверить лампады в Кувуклии. Когда я поднимусь по лестнице, тебе не надо будет меня ждать, пока я закончу свою работу. Ты сможешь забрать свою лестницу и уйти. Мне легко будет спуститься вниз и без лестницы, об этом ты не беспокойся. Я знаю, как оттуда спуститься.

Да ведь я прекрасно знал, что одним прыжком легко можно выпрыгнуть из крипты, при этом остаться незамеченным. В том море радости от схождения Благодатного Огня, в том шуме голосов толпы, в том невыразимом веселье, конечно же, никто ничего не увидит. Мне удастся тихо, безшумно спрыгнуть вниз, и я в должное время появлюсь на своем посту, как ни в чем не бывало, так что никто и не заметит, откуда я взялся.

Простодушный о. Никандр, совершенно ничего не подозревая, конечно же, согласился выполнить мою просьбу.

предыдущая    следующая